В двадцать третий том Собрания сочинений Агаты Кристи вошли романы, написанные под псевдонимом Мэри Уэстмакотт: «Роза и тис» (1948), «Дочь есть дочь» (1952), «Бремя любви» (1956), а также рассказы: «Ради самого дорогого» и «Цветы Магнолии».
РОЗА И ТИС
The Rose and the Yew Tree 1948 © Перевод. Ващенко A., 2000
Прелюдия
Однажды — в то время я был в Париже — мой слуга Парфитт доложил, что меня желает видеть какая-то леди. «Она говорит, — добавил он, — что это очень важно».
К тому времени у меня сложилось правило никого не принимать без предварительной договоренности. Люди, которые обычно приходят по «крайне важному и срочному» (по их собственным словам) делу, почти всегда ждут от вас финансовой помощи. К стати сказать, те, кто действительно в ней нуждается, обращаются с такой просьбой значительно реже.
Я спросил у Парфитта имя посетительницы, и он протянул мне визитную карточку, на которой значилось: «Кэтрин Югобиан». Этого имени я никогда раньше не слышал, и, откровенно говоря, мне оно не понравилось. Однако я изменил свое первоначальное мнение, касающееся цели этого визита, и решил, что посетительница, вероятно, явилась не просить денег, а, скорее всего, рассчитывая что-то продать. Возможно, какую-нибудь антикварную вещицу, наверняка поддельную, — из тех, что проще и выгоднее сбыть, принеся с собой и уломав бесконечными речами несговорчивого покупателя.
Я попросил Парфитта передать мадам Югобиан, что очень сожалею, но не могу ее принять; она может написать мне, изложив свое дело.
Понимающе кивнув, Парфитт вышел. Парфитт очень надежный слуга — инвалидам вроде меня нужен человек, на которого можно полностью положиться, — и у меня не было ни малейшего сомнения в том, что с неожиданным визитом покончено. Однако, к моему величайшему удивлению, Парфитт появился снова. Он сказал, что леди настаивает, уверяя, будто это дело жизни и смерти. И будто оно касается моего старого друга.
Глава 1
С чего начать? С Сент-Лу? С собрания в Спортивном комплексе, где будущий кандидат от консервативной партии
[11]
майор Джон Гэбриэл, кавалер Креста Виктории, был представлен старым (очень старым!) генералом и произнес речь, несколько разочаровав нас всех своим простоватым монотонным голосом и уродливым лицом, так как нам, дабы подкрепить собственную решимость, пришлось вспомнить о воинской доблести кандидата, равно как и о том, что необходимо сближение с народом — ведь привилегированный класс в наше время так ничтожно мал!
Может быть, начать с Полнорт-хауса… Низкая длинная комната, окна, выходящие на море… Терраса
[12]
, куда в ясные, погожие дни можно было перевозить мою каталку, чтобы я мог видеть Атлантику — ее грохочущие валы и темно-серую скалу, прерывавшую линию горизонта, а на скале — зубчатые стены и башни замка Сент-Лу, который, как мне всегда казалось, выглядел будто акварельный этюд, сделанный романтической юной леди в году этак одна тысяча восемьсот шестидесятом.
Замок Сент-Лу производил обманчивое впечатление театральности, ложного романтизма, что иногда присуще предметам подлинным. По всей вероятности, замок был возведен еще в ту пору, когда человеческая природа была достаточно естественной, чтобы испытывать удовольствие от романтизма и не стыдиться этого. Замок наводил на мысль об осадах, драконах, пленных принцессах, рыцарях, облаченных в доспехи, и прочем пышном и пустом великолепии, знакомым по дрянным историческим кинолентам. Хотя, если вдуматься, история, в сущности, и есть не что иное, как дрянное кино.
При виде замка Сент-Лу ожидаешь встретить персонажей, похожих на леди Сент-Лу, леди Трессилиан, миссис Бигэм Чартерис и Изабеллу. И поражаешься, когда действительно встречаешься с ними.
Может, мне и начать свой рассказ с визита, который нанесли мне эти три старые дамы вместе с Изабеллой? Престарелые леди отличались горделивостью осанки; их одежда давно вышла из моды; бриллиантовые броши были в старомодной оправе. Помнится, я тогда с удивлением сказал Терезе: «Они не могут… просто не могут быть… настоящими!»
Глава 2
Нет особого смысла описывать то, что произошло потом. К тому же у меня в памяти не осталось ни подробностей, ни четкой последовательности событий. Затуманенное сознание, мрак, боль… В нескончаемом бреду я все шел по бесконечным подземным коридорам и лишь изредка смутно понимал, что лежу в больничной палате — мелькали врачи, медсестры в белых шапочках, я различал запах антисептиков
[27]
, поблескивание стальных инструментов, сверкающих стеклянных столиков, проворно подкатывающих ко мне.
Сознание возвращалось медленно… В голове потихоньку прояснялось… отступала боль… но еще не было никакого представления ни о людях, ни о положении, в котором я находился. Больное животное четко ощущает лишь боль и тот момент, когда она отступает. А у больного человека лекарства, милосердно притупляя боль, одурманивают разум, усиливая путаницу чувств и мыслей.
Но временами наступало просветление, и вот однажды мне рассказали, что произошло.
Наконец я понял все — что я совершенно беспомощен… что изуродован. Что я отныне навсегда выключен из нормальной жизни среди других людей.
Иногда меня навещали. Приходил мой брат. Растерянный, он мялся, ища слова и не зная, как и о чем со мной говорить. Мы с ним никогда не были близки. А я не мог говорить с ним о Дженнифер. Но думал о ней постоянно.
Глава 3
Вскоре мы переехали в Корнуолл.
Тереза как раз получила наследство от своей двоюродной бабушки — дом в Корнуолле, в Сент-Лу. Лечивший меня врач настаивал на том, чтобы я уехал из Лондона. Мой родной брат Роберт — художник-пейзажист, «с извращенным», по мнению большинства людей, видением природы, был мобилизован во время войны, как и большинство представителей его профессии, для службы в сельском хозяйстве. Так что все складывалось как нельзя лучше.
Тереза отправилась туда пораньше, чтобы подготовить дом к нашему приезду, а меня (после того как я успешно заполнил множество анкет) доставили туда в специальной карете «Скорой помощи».
— Ну как тут? — спросил я Терезу на следующее утро после приезда.
Она уже успела во всем разобраться. Здесь, по ее словам, существует три отдельных мирка. Во-первых, старая, выросшая вокруг гавани рыбацкая деревня с домиками, крытыми шифером, с островерхими крышами, с надписями на фламандском
[28]
, французском и английском языках; во-вторых, расположившийся за рыбацкой деревней современный туристический поселок: большие роскошные отели, тысячи маленьких бунгало и множество пансионов, где кипит бурная жизнь летом и замирает зимой. И наконец, в-третьих, замок Сент-Лу, где правит леди Сент-Лу, престарелая вдова лорда, — ядро иного уклада жизни, традиции которого извилистыми тропами и улочками тянутся к старинным домикам, приютившимся в долине подле древних церквей. «В сущности, это местная знать», — заключила свой рассказ Тереза.
Глава 4
Первое упоминание о Джоне Гэбриэле прозвучало в тот вечер, когда Карслейк сказал Терезе, что в результатах дополнительных выборов виноваты сами консерваторы.
Кандидатом от консервативной партии был сэр Джеймс Бредуэлл из Торингтон-парка, человек довольно состоятельный и закоренелый тори с твердыми принципами. Ему было шестьдесят два года, отличался прямотой характера, но, к сожалению, не обладал ни живым темпераментом, ни быстрой реакцией, ни ораторским даром и становился совершенно беспомощным, когда его прерывали вопросами, скептическими репликами или просто выкриками.
— На трибуне он был просто жалок, — рассказывал Карслейк. — Крайне жалок! Бесконечные «э-э-э», и «а-а-а», и «гм»! Разумеется, мы сами писали для него все выступления на ответственных собраниях, а в его поддержку всегда выступал наш подготовленный оратор. Все это прошло бы на ура лет десять назад: славный, честный малый, из здешних мест и к тому же джентльмен. Но теперь… теперь им нужно нечто большее.
— Неужели мозги? — предположил я.
Карслейк, похоже, особого значения мозгам не придавал.
ДОЧЬ ЕСТЬ ДОЧЬ
A Daughter's A Daughter 1952 © Перевод под редакцией Е. Чевкиной
Книга первая
Глава 1
Энн Прентис стояла на платформе вокзала Виктория и махала рукой.
Поезд, как обычно, несколько раз судорожно дернулся, тронулся с места и, набирая скорость, поспешил к очередному проходу. Темная головка Сэры скрылась из виду, Энн Прентис, повернувшись, медленно направилась к выходу.
Она была целиком во власти того странного смешения чувств, которое мы порой испытываем, провожая близких людей.
…Милая Сэра — как ее будет недоставать… Правда, всего каких-то три недели… квартира без нее опустеет… только они с Эдит, две скучные немолодые женщины.
Глава 2
Едва переступив порог своей квартиры, Энн заметила, что верная Эдит довольно холодно ответила на ее приветствие.
— А я-то приготовила для вас хороший кусочек рыбного филе, — сказала она, появляясь в двери кухни. — И крем в придачу.
— Извини, пожалуйста. Я завтракала с дейм Лорой. Но разве я не предупредила тебя заранее, что не приду?
— Предупредили, и жарить филе я не стала, — проворчала Эдит — высокая тощая женщина с осанкой гренадера и недовольно поджатыми губами. — Пошли за покупками и передумали… Что-то на вас не похоже. Мисс Сэра — да, от нее чего угодно можно ждать. Вот ее перчатки, что она искала, я их нашла после ее ухода. Завалились за тахту.
Глава 3
Открыв глаза на следующее утро, Энн не сразу поняла, где она. Едва просматривающееся в затемненной спальне окно должно находиться не справа, а слева… Да и дверь и платяной шкаф совсем не там, где им положено быть.
Придя немного в себя, она сообразила, что видела сон. В этом сновидении она, еще совсем девчонка, приезжает в родной дом на Эпплстрим. Мать и молодая еще Эдит встречают ее с распростертыми объятиями, сама она, взволнованная чрезвычайно, бегает по саду, восторгаясь то одним, то другим, затем входит в дом. Там все по-прежнему — довольно темный коридор ведет в гостиную, обитую ситцем. И вдруг мать говорит: «Чай мы будем пить сегодня здесь» — и через другую дверь выводит ее в новую, незнакомую комнату. Веселенькая комната, залитая солнцем, уставлена мебелью в ярких ситцевых чехлах и полна цветов. «Ты ведь и не подозревала о существовании этих комнат в доме, не так ли?» — произносит кто-то над ее ухом. — «Мы и сами обнаружили их лишь в прошлом году». Они минуют еще несколько новых для нее комнат и по небольшой лесенке поднимаются наверх, где оказывается несколько спален, тоже совершенно восхитительных.
И, пробудившись, Энн какой-то частью своего существа продолжала жить во сне. Она ощущала себя девочкой, стоящей на пороге самостоятельной жизни. Эти никому не ведомые комнаты! Как странно, что все эти годы никто о них не знал! Когда их обнаружили? Совсем недавно? Или несколько лет назад?
Но вот сквозь приятную полудрему начала пробиваться реальность. Это всего-навсего сон, такой прекрасный сон! И сердце ее чуть сжалось от печали о безвозвратно миновавшем. Ибо вернуться назад невозможно. И как странно, что сновидение об открытии в доме еще нескольких самых заурядных комнат пробудило в ее душе такой восторг! Она даже по-настоящему огорчилась оттого, что на самом деле этих комнат нет и не было никогда.
Глава 4
— Миссис Прентис дома? — спросила, входя, дейм Лора Уитстейбл.
— Сейчас нет. Но, думаю, вот-вот подойдет. Может, подождете, мэм? Она вам будет рада, это уж точно.
И Эдит почтительно посторонилась, пропуская гостью.
— Минут пятнадцать посижу, не больше. Давно ее не видала и не слыхала.
— Да, мэм.
Глава 5
— Так я вас, дорогая Энн, — сказал Джеффри Фейн, — от всей души поздравляю, или что там говорят в подобных случаях?.. М-м-м. Ему, осмелюсь сказать, повезло, здорово повезло. Я нигде не мог с ним пересечься? Имени такого я не припомню.
— Нет, я познакомилась с ним всего лишь несколько недель тому назад.
Профессор Фейн взглянул на Энн добрыми глазами — по своему обыкновению поверх очков.
— Да что вы, — произнес он укоризненно. — Не слишком ли скоропалительно вы приняли решение? Не легкомысленно ли?
Книга вторая
Глава 1
Лора Уитстейбл, приникнув к окну автобуса авиакомпании, с жадностью вглядывалась в знакомые улицы Лондона. Она давно тут не была: работа в составе одной Королевской комиссии
[130]
требовала интересных, но продолжительных поездок по различным странам мира. Заключительная сессия, состоявшаяся в Соединенных Штатах, оказалась очень напряженной. Занятая по горло докладами, заседаниями, на которых она председательствовала, официальными завтраками и обедами, дейм Лора с трудом выкраивала время для общения с друзьями.
Но сейчас все позади. Она снова дома, но чемодан ее до отказа забит различными записями, статистическими таблицами, документами, требующими серьезной обработки и подготовки к печати, а следовательно, ей и здесь предстоят немалые труды.
Дейм Лору отличала необычайная жизнестойкость и редкая физическая выносливость. Работы она никакой не боялась и неизменно предпочитала ее ничегонеделанью, хотя, в отличие от многих, никогда этим не гордилась и даже, напротив, при случае признавалась, что ее чрезмерное трудолюбие следует рассматривать не как достоинство, а скорее как слабость. Ибо работа, утверждала она, и является одним из тех главных лазеек, куда человек ускользает от самого себя. А подлинной гармонии можно достигнуть лишь наедине с самим собой, живя тихо и скромно и никуда не стремясь.
Лора Уитстейбл была из тех женщин, которые не умеют делать два дела одновременно. Поэтому, уезжая, она никогда не писала друзьям пространных писем. Если она отсутствовала, то отсутствовала и телом и душой.
Глава 2
Несколько часов спустя Сэра повторила свой вопрос.
Они сидели в духоте одного из самых дорогих ночных клубов Лондона. Народу здесь было много, вентиляции почти никакой, и вроде бы вообще он ничем особенным не отличался от других лондонских заведений такого рода, но тем не менее слыл самым фешенебельным из них.
Сэра снова попыталась выяснить, что же они празднуют, и снова Стин ухитрился отмолчаться. Разжечь до предела интерес у своего собеседника — на это Лоуренс Стин был большой мастер.
Закурив и оглядевшись вокруг себя, Сэра произнесла:
Глава 3
Энн вернулась домой на четверть часа раньше Сэры. Первое, что она увидела, отперев дверь и войдя в коридор, была утыканная старомодными бигуди голова Эдит, высунувшаяся из дверей ее спальни.
В последнее время Эдит раздражала ее все больше и больше. Завидев Энн, Эдит выпалила:
— А мисс Сэры еще нет.
Звучавшая в ее голосе нотка осуждения вывела Энн из себя:
— А почему она должна уже быть?
Глава 4
Ричард вошел в комнату с тем преувеличенно-самоуверенным видом, который всегда напускал на себя в минуты замешательства. Если бы не Дорис, ноги бы его здесь не было. Но Дорис умирала от любопытства. Она так долго канючила, пилила Ричарда, дулась на него, что в конце концов он не выдержал. Выйдя замуж за человека намного старше себя, Дорис, молодая и очень хорошенькая, твердо решила подчинить его своей воле.
Энн сделала несколько шагов им навстречу, очаровательно улыбаясь. Она чувствовала себя актрисой на сцене.
— Ричард! Как я рада тебя видеть! А это твоя жена?
Последовал обмен вежливыми приветствиями и ничего не значащими замечаниями, прикрываясь которыми каждый думал свое.
«Как она изменилась, — пронеслось в голове у Ричарда. — Да ее просто не узнать».
Книга третья
Глава 1
Эдит двигалась по кухне медленными, скованными шагами. В последнее время ее все чаще донимали, как она выражалась, «ревматизмы», что отнюдь не улучшало ее характер. Тем не менее она продолжала упорно отказываться от посторонней помощи в работе по дому.
Лишь одной женщине, которую Эдит презрительно называла «эта миссис Хоппер», разрешалось раз в неделю приходить и кое-что делать под бдительным оком Эдит, остальных же она отвергала с решимостью, не предвещавшей ничего хорошего дерзкой, осмелившейся вторгнуться в священные пределы владений Эдит.
— Я со своими делами и сама управлюсь, — твердила она. И продолжала единолично хозяйничать с мученическим видом и все более кислой миной. Вдобавок у нее появилась привычка целыми днями бормотать что-то себе под нос.
Так было и сегодня.
— Заказывать молоко к ленчу — надо же придумать такое! Молоко следует приносить к завтраку — самое для него время. И кто приносит-то? Молодые наглецы в белых халатах, ходят и свистят на ходу. Похожи на врачей-недоучек…
Глава 2
Швейцар, открывший дверь особняка на Понсфут-сквер, подозрительно покосился на дешевый костюм Джерри.
Но, поймав взгляд посетителя, тут же изобразил почтительность.
Извольте, он сейчас узнает, дома ли миссис Стин.
Вскоре Джерри проводили в большую сумрачную комнату, утопающую в экзотических цветах и шелке, куда спустя несколько минут вошла улыбающаяся Сэра.
Глава 3
— Вот так сюрприз!
Эдит открыла дверь Сэре, и угрюмое лицо расплылось в подобии радостной улыбки.
— Здравствуй, Эдит, здравствуй, милая. Мама дома?
— Должна прийти с минуты на минуту. Хорошо, что вы пришли. Хоть развеселите ее немножко.
— Разве она в этом нуждается? Голос у нее всегда развеселый.
Глава 4
Приехав домой, Сэра тут же направилась в просторную комнату в глубине дома, которую Лоуренс высокопарно именовал своей студией.
Она застала его там — он распаковывал только что купленную статуэтку работы молодого французского скульптора.
— Тебе нравится, Сэра? Прелесть, правда?
И пальцы его сладострастно погладили линии изогнувшегося в призывной позе тела.
Сэру на миг охватила дрожь, как если бы она вспомнила что-то неприятное.
Глава 5
— Сэра, вот не ожидала! — Дейм Лора в изумлении подняла голову над письменным столом.
Сэра тяжело дышала и явно была встревожена.
— Я уже и забыла, когда видела тебя в последний раз, милая крестница, — сказала Лора Уитстейбл.
— Да, да, знаю… Ах, Лора, я так запуталась!
— Садись! — Лора ласково подвела Сэру к дивану. — А теперь давай выкладывай, что у тебя стряслось.
