Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

Кропоткин Петр Алексеевич

Съ англійскаго. Переводъ Батуринскаго подъ редакціей автора.

Единственное изданіе, разрѣшенное для Россіи авторомъ.

Цѣна 1 рубль.

Типографія «Север», СПБ., Садовая, 60.

Предисловіе автора къ русскому изданію

Книга «Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ» составилась большею частью изъ статей, которыя я написалъ для англійскаго журнала Ninetechlh Eculary въ началѣ восьмидесятыхъ годовъ. Въ Англіи тогда началъ пробуждаться интересъ къ русскому освободительному движенію; въ печать, долго находившуюся подъ вліяніемъ агентовъ русскаго правительства, стали проникать, наконецъ, правдивыя свѣдѣнія объ ужасахъ, которымъ подвергали въ тюрьмахъ заарестованныхъ и приговоренныхъ революціонеровъ. Меня попросили написать объ русскихъ тюрьмахъ, и я воспользовался этимъ предложеніемъ, чтобы разсказать про ужасное состояніе нашихъ тюремъ

вообще

.

— «Революционеры», думалъ я, ведутъ войну съ правительствомъ, и какъ бы съ ними ни обращались ихъ враги, имъ противно плакаться на свою судьбу. Они знаютъ, что они — воюющая сторона, и пощады не просятъ. Правда на ихъ сторонѣ, и они вѣрятъ въ успѣхъ своей борьбы.

«Но есть сотни тысячъ людей изъ народа, которыхъ хватаютъ каждый годъ ни за что ни про что, морятъ по острогамъ, гонятъ въ Сибирь, и надъ которыми издѣвается всякій, кто только натянетъ на себя мундиръ. Объ нихъ надо писать, думалъ я, и попытался разсказать англичанамъ и американцамъ, что такое эта ужасная система русскихъ остроговъ, центральныхъ тюремъ, пересыльныхъ тюремъ, этаповъ и каторги, въ Сибири и на Сахалинѣ.»

Сдѣлать это пришлось, конечно, вкратцѣ, такъ какъ интересъ къ русскимъ тюрьмамъ, у иностранныхъ читателей, можетъ быть только косвенный. Въ матеріалахъ тогда недостатка не было. Русская печать, пользуясь временною свободою при Лорисъ-Меликовѣ, давала много поразительныхъ данныхъ.

Весьма вѣроятно, что я ничего не сказалъ бы въ моихъ очеркахъ о томъ, какъ обращаются въ Россіи съ политическими заключенными, если бы агенты русскаго правительства не вынудили меня къ этому. Встревоженные извѣстіями, начинавшими проникать въ англійскую печать, они принялись отрицать самые твердоустановленные факты звѣрствъ, совершенныхъ въ центральныхъ тюрьмахъ, а Петропавловскую Крѣпость они начали выставлять, какъ образецъ самаго кроткаго, человѣчнаго обращенія со злодѣями-революціонерами. Это — какъ разъ въ то время, когда въ Алексѣевскомъ равелинѣ происходили ужасы, недавно разсказанные въ печати Поливановымъ!

Введеніе

Въ сутолокѣ жизни, когда вниманіе наше поглощено повседневными житейскими мелочами, мы всѣ бываемъ склонны забывать о глубокихъ язвахъ, разъѣдающихъ общество, и не удѣляемъ имъ того вниманія, котораго онѣ въ дѣйствительности заслуживаютъ. Иногда въ печать проникаютъ сенсаціонныя «разоблаченія», касающіяся какой-либо мрачной стороны нашей общественной жизни и если эти разоблаченія успѣваютъ хоть немного пробудить насъ отъ спячки и обратить на себя вниманіе общества, — въ газетахъ, въ теченіи одного-двухъ мѣсяцевъ, появляются иногда превосходныя статьи и «письма въ редакцію» по поводу затронутаго явленія. Нерѣдко въ этихъ статьяхъ и письмахъ проявляется не мало здраваго смысла и высокой гуманности, но обыкновенно подобная, внезапно поднятая въ прессѣ и обществѣ, агитація вскорѣ замираетъ. Прибавивъ нѣсколько новыхъ параграфовъ къ существующимъ уже сотнямъ тысячъ узаконеній; сдѣлавъ нѣсколько микроскопическихъ попытокъ съ цѣлью бороться, путемъ единичныхъ усилій, съ глубоко укоренившимся зломъ, которое можно побѣдить лишь усиліями всего общества, — мы снова погружаемся въ мелочи жизни, не заботясь о результатахъ недавней агитаціи. Хорошо еще, если, послѣ всего поднятаго шума, положеніе вещей не ухудшилось.

Такова судьба многихъ общественныхъ вопросовъ, и въ особенности — вопроса о тюрьмахъ и заключенныхъ. Въ этомъ отношеніи очень характерны слова миссъ Линды Джильбертъ (американской м-рсъ Фрай): «едва человѣкъ попалъ въ тюрьму, общество перестаетъ интересоваться имъ». Позаботившись о томъ, чтобы арестантъ «имѣлъ хлѣба для ѣды, воды для питья и побольше работы», — общество считаетъ выполненными всѣ свои обязанности по отношенію къ нему. Отъ времени до времени кто-либо, ознакомленный съ тюремнымъ вопросомъ, поднимаетъ агитацію по поводу сквернаго состоянія нашихъ тюремъ и другихъ мѣстъ заключенія. Общество, въ свою очередь, признаетъ, что необходимо что-нибудь предпринять для излѣченія зла. Но всѣ усилія реформаторовъ разбиваются о косность организованной системы, такъ какъ приходится бороться съ общераспространеннымъ предубѣжденіемъ общества противъ тѣхъ, кто навлекъ на себя кару закона; а потому борцы скоро устаютъ, чувствуя себя одинокими: никто не приходитъ имъ на помощь въ борьбѣ съ колоссальнымъ зломъ. Такова была судьба Джона Говарда (Howard) и многихъ другихъ. Конечно, небольшія группы людей, обладающихъ добрымъ сердцемъ и недюжинной энергіей, продолжаютъ, не взирая на общее равнодушіе, хлопотать объ улучшеніи быта арестантовъ или, точнѣе выражаясь, объ уменьшеніи вреда, приносимаго тюрьмами ихъ невольнымъ обитателямъ. Но эти дѣятели, руководимые исключительно филантропическимъ чувствомъ, рѣдко рѣшаются критиковать самые принципы, на которыхъ покоятся тюремныя учрежденія; еще менѣе занимаются они обслѣдованіемъ тѣхъ причинъ, вслѣдствіе которыхъ каждый годъ милліоны человѣческихъ существъ попадаютъ за стѣны тюремъ. Дѣятели этого типа пытаются лишь смягчить зло, но не подрѣзать его у самаго корня.

Каждый годъ около милліона мужчинъ, женщинъ и дѣтей попадаютъ въ тюрьмы одной Европы, и на содержаніе каторжныхъ и участковыхъ тюремъ тратится ежегодно около 100,000,000 рублей, не считая расходовъ на содержаніе той сложной судебной и административной машины, которая поставляетъ матеріалъ для тюремъ. А между тѣмъ, за исключеніемъ немногихъ филантроповъ и профессіонально заинтересованныхъ лицъ, — кого интересуютъ результаты, достигаемые при такихъ громадныхъ затратахъ? Оплачиваютъ ли наши тюрьмы громадную затрату человѣческаго труда, ежегодно расходуемаго на ихъ содержаніе? Гарантируютъ ли онѣ общество отъ возникновенія снова и снова того зла, съ которымъ онѣ, — какъ предполагается, — неустанно борятся?

Въ виду того, что обстоятельства моей жизни дали мнѣ возможность посвятить нѣкоторую долю вниманія этимъ важнымъ вопросамъ, я пришелъ къ заключенію, что, можетъ быть, будетъ не безполезнымъ подѣлиться съ читающей публикой, какъ моими наблюденіями надъ тюремной жизнью, такъ равно и тѣми выводами, къ которымъ меня привели мои наблюденія.

Съ тюрьмами и ссылкой мнѣ пришлось впервые познакомиться въ Восточной Сибири, въ связи съ работами комитета, учрежденнаго въ цѣляхъ реформы русской системы ссылки. Тогда я имѣлъ возможность ознакомиться, какъ съ вопросомъ о ссылкѣ въ Сибирь, такъ равно и съ положеніемъ тюремъ въ Россіи; тогда же мое вниманіе впервые было привлечено къ великимъ вопросамъ «преступленія и наказанія». Позднѣе, съ 1874 по 1876 гг., въ ожиданіи суда, мнѣ пришлось провести почти два года въ Петропавловской крѣпости въ С.-Петербургѣ, гдѣ я могъ наблюдать на моихъ товарищахъ по заключенію страшныя послѣдствія одиночной системы. Оттуда меня перевели въ только что выстроенный тогда Домъ Предварительнаго Заключенія, считавшійся образцовой тюрьмой въ Россіи; наконецъ, отсюда я попалъ въ военную тюрьму при С.-Петербургскомъ военномъ госпиталѣ.