Мастер Кипт вновь прервал свое выступление на полуслове. Самоуверенное выражение его лица сменилось маской крайнего изумления. Окружающие видели, что с человеком на трибуне творится что-то странное и явно нехорошее, но церемониал не позволял никому прерывать речь оратора. Тем более что вскоре очередной приступ кратковременного помешательства проходил. Очнувшись от загадочного наваждения, посол, несмотря на душевное потрясение, находил в себе силы продолжать прерванную речь:

— Я знаю, что господа-инквизиторы, мягко говоря, недолюбливают нас — Остающихся.

При этих словах одобрительный ропот пробежал по рядам многочисленной делегации гильдии. Они напряженно ловили каждое слово своего собрата. А между тем Кипт невозмутимо продолжал:

— Впрочем, эта ненависть взаимная. Но в данном случае я представляю здесь не свой клан, а всех здравомыслящих людей Сферы. Мы должны наконец оставить междоусобные распри и подумать о будущем наших детей, учеников и о собственном будущем тоже. Впрочем, каждый волен выбирать: переселяться ли ему в безопасный и щедрый мир или оставаться, чтобы однажды стать ужином глота или тифона.

Многим настолько понравилась последняя фраза оратора, что в зале послышались многочисленные одобрительные возгласы. Казалось, стоит Кипту произнести еще несколько зажигательных фраз, и прежние непримиримые враги бросятся друг другу в объятия.

Доверенный человек великого Джамая — бывший герцог — негодовал. Какой-то безусый мальчишка, изгнанный из своей гильдии Мастеров Стали, бродяга, нищий философ и смутьян, смеет разговаривать с ним, правой рукой будущего верховного правителя Сферы, поучительным тоном!

Мангрейд не мог не видеть по багровому от злости лицу собеседника, что тот едва сдерживается, чтобы не приказать своим стоящим неподалеку нукерам привычным им способом переломать позвоночник нахалу. И тем не менее философ продолжал ровным вкрадчивым голосом наставлять, словно неразумное дитя, разряженного в меха и парчу полнощекого вельможу.

— Я никогда не сомневался, досточтимый герцог, что твой господин — великий полководец. Но без моего ученого слова его тумены (один тумен — тысяча воинов) станут легким кормом для степных падальщиков. Только я могу пробить брешь в стане врагов великого Джамая и сделать их уязвимыми для смертоносного кавалерийского наступления.

— Не смей называть меня моим прежним титулом герцога, — раздраженно передернул пухлыми плечами важный сановник. — С тех пор, как я имел счастье быть принятым на службу к Его Солнечному Величеству Царю царей Джамаю, мне был пожалован титул «малый хан».

— Хорошо, впредь я буду тебя так называть, — кротко согласился Мангрейд.

Они уже минут двадцать двигались по темному коридору, а галерее все не было конца. Время от времени идущая впереди Такима останавливалась. В этот момент Денис натыкался на ее спину и слышал тихий шепот возлюбленной:

— Дух предупреждает — впереди опасность.

Вскоре выяснилось, что мрачный коридор буквально нашпигован ловушками, о большей части которых Денис так и не узнал. Лишь однажды девушка с облегчением сообщила своему спутнику, что только что они благополучно миновали хищную стену, которая при случайном соприкосновении с ее поверхностью мгновенно втягивает жертву в себя и десятилетиями переваривает ее в своей каменной утробе.

Неожиданно в галерее появился слабый свет. Непонятно, откуда он шел. Видимо, где-то над головами Дениса и Такимы имелись хитро устроенные вентиляционные отверстия. Через них в туннель просачивалось немного дневного света.

И тут Денис впервые заметил духа-хранителя своей спутницы. Впереди, шагах в десяти прямо посреди коридора, в воздухе плавало маленькое белое облачко. Оно дрожало и постоянно меняло форму. Молодой человек сделал несколько шагов, чтобы потрогать его рукой, и в этот момент наступил на что-то мягкое. Откуда-то снизу донеслось громкое проклятие, затем угрожающее рычание. Денис опустил глаза и, к своему ужасу, обнаружил прямо под собой толстую решетку, за прутья которой держалось мощными лапами жуткого вида существо с широкими приплюснутыми ноздрями, красными горящими в темноте глазками летучей мыши и густо заросшими черной шерстью конечностями гориллы. Еще мгновение, и эта тварь схватила Дениса за ногу и распахнула клыкастую пасть. Но тут раздался властный окрик Такимы:

— Нам впервые такую вкуснятину бросают! — возбужденно прорычал огромный монстр с мощным торсом человекообразной обезьяны и кабаньей башкой. Пасть его была бурой от засохшей крови. Видимо, кому-то из обитателей тюремного подвала не так давно не повезло, и он был растерзан и съеден сокамерниками.

— Посмотрите, жратва еще и шевелится! — не веря своим глазам, радостно взвизгнула другая тварь, жуткое обличье которой еще скрывала милосердная тень. — Да нас решили попотчевать живцом! Наверное, сегодня у тюремщиков какой-нибудь большой религиозный праздник, в честь которого святоши решили нас побаловать — скормить пару еретиков.

— Не спешите выделять слюну, уроды! — как самый «красивый» из местных обитателей объявил уже знакомый Денису монстр по имени Скрад. — Это хозяйка.

В этот момент Такима вновь зажгла потушенный на время прохождения патруля факел, и обитатели каменной ямы, к своему великому разочарованию, вместо беззащитных и очень аппетитных еретиков обнаружили имеющую над ними какую-то власть девушку-мага из клана инквизиторов.

Реакция на такой облом последовала незамедлительно. Кто-то, поджав хвост, страдальчески завыл на невидимую за толстыми каменными сводами луну, кто-то стал в бессильной ярости метаться по камере, щелкая зубами и бросая ненавидящие взгляды на Такиму и ее спутника.

Управлять полетом дракона было очень непросто. Несмотря на то что огнедышащий ящер считался прирученным, в нем то и дело просыпался дикий нрав. Зверь вдруг хищно пикировал на мирно пасущееся на лугу стадо коров или пытался перехватить косяк жирных гусей. Но это еще были цветочки. Один раз «транспортное средство» резко развернуло свою огромную башку в сторону седоков с явным намерением окатить инквизиторшу и ее спутника огненной струей. Но всадница среагировала мгновенно. Она резко рванула на себя поводья, так что острые шипы особой сбруи вонзились в нёбо и десны крылатого зверя. От боли крылатый ящер прямо в полете встал на дыбы. Чтобы не выскочить из специально сконструированного для дракона седла Такима и Денис изо всех сил вцепились в его деревянные поручни. Зато, получив болезненный урок, зверь сразу присмирел и на долгое время потерял охоту демонстрировать крутой нрав царя местного животного мира.

С тех пор, как беглецы перелетели пылающий ров замка инквизиторов, они не обмолвились между собой ни словом. Пока влюбленные прятались в подвале Трибунала и отбивались от монстров, между ними царило полное согласие. Но стоило опасности стать менее острой, как на первый план сразу вышли раздумья о будущем.

Денис чувствовал напряжение, которое возникло между ним и Такимой, и готовился к серьезному разговору. Объяснение было неизбежным. По праву мужчины Кузнецов собирался предложить подруге план дальнейших действий и ожидал услышать от возлюбленной слова поддержки. Но Такима заговорила первой. Ее слова удивили молодого человека:

— Когда мы прилетим к Даригашу, ты покаешься перед ним в своем преступлении, и Бог наверняка будет милостив к нам.

— Опомнись, я ни в чем не виноват! О каком преступлении ты говоришь?! Разве ты не поняла, что нас просто подставили?

Известие о том, что инквизиторы решили передать Такиму давно добивающимся ее выдачи некромантам, потрясло Кузнецова. Денис знал, что суд у гробовщиков очень скор, а приговор для убийцы членов их гильдии может быть только один — смерть.

Надо было что-то срочно предпринять. Но, несмотря на жгучее желание спасти любимую, Денис пока был бессилен ей как-то помочь. Единственное, что он сейчас в состоянии был сделать, — это находиться поблизости от Такимы, чтобы при случае хотя бы взглядом поддержать ее. Это тоже было довольно рискованное решение, ибо в толпе зевак, собравшихся поглазеть на церемонию, наверняка будет полно шпионов.

Лоберис нашел для Кузнецова одежду, в которой тот стал похож на типичного местного жителя. К тому же ему был предложен просторный плащ с капюшоном, подобный тем, что носят странствующие пилигримы. Это была неплохая маскировка.

Троим смельчакам довольно долго пришлось пробираться сквозь толпу людей поближе к дороге, по которой должны были провезти преступницу. Бесконечная стена зевак стояла на всем протяжении пути процессии.

И вот наконец Денис оказался у самого оцепления, состоящего из солдат, вооруженных пиками и алебардами. Но Такиму он увидел не сразу. Впереди процессии величественно шагал главный магистр гильдии в высокой остроконечной шапке и красной парчовой мантии с вышитым золотой нитью гербом гильдии. За ним длинной колонной следовали маги и их ученики. Преступница ехала в самом конце. Она сидела верхом на осле спиной вперед. Руки Такимы не были связаны. Видимо, перед началом церемонии ее опоили каким-то дурманящим напитком, так как на лице девушки застыло выражение тупой покорности. Такима была одета в простую холщовую робу, на голову ей была водружена бумажная корона. На груди у несчастной висела табличка с надписью «изменница».

Решение отправиться за помощью к предводителю степной орды Джамаю подсказал Денису Хинто:

— Когда от тебя отворачивается Бог, остается искать покровительства у дьявола, — философски заметил вор.

— Ни один нормальный человек или белый маг не отдаст себя по доброй воле в руки повелителя мутантов и свирепых кочевников, — возмутилась Крэйя.

— Но мы ведь пока числимся во врагах этих самых нормальных людей, — резонно заметил Денис. — А значит, являемся естественными союзниками свирепого степняка.

Денис слышал о великой силе хана. Железом и кровью тот объединил вокруг себя разрозненные кочевые племена, а также заручился союзом с вождями мутантов. Судя по всему, честолюбивый сын степей в мечтах видел себя властителем всей Сферы. На этом можно было попытаться сыграть, чтобы получить шанс спасти Такиму. Хотя, спору нет, игра обещала быть смертельно опасной. Но на войне как на войне.

Очнулся Денис, несильно врезавшись головой в деревянную преграду. Это было плавучее бревно. Вокруг на волнах покачивались еще десятки стволов. Кузнецова, как и эти бревна, принесло течением в тихую гавань — затон. Это означало жизнь. Оставалось только добраться до мелководья. С большим трудом Денису удалось выполнить эту задачу.

Он испытал неимоверное счастье, почувствовав под ногами дно. Это было словно возвращение с того света. По телу сразу разлилась приятная расслабленность, захотелось петь. Денис будто заново наслаждался бытием, природой, свежим воздухом, возможностью просто ходить и дышать. И даже вымокшая до нитки одежда не слишком расстраивала совершенно пьяного от счастья человека.

В этом месте берега озера густо заросли камышом и осокой. Продираться сквозь заросли пятиметровых жестких стеблей — занятие совсем не простое. Вскоре Денис случайно поранил левую руку. Легкое соприкосновение с острым как бритва листом срезало приличный кусочек мяса с его левого указательного пальца. Кузнецов не придал большого значения закапавшей в воду крови, и, как оказалось, совершенно напрасно. Несколько миллиграммов растворенной в озерной водице крови сразу привлекло внимание одного из самых опасных местных хищников.

Неожиданно посреди мелководья Денис по шею провалился в подводную яму. Кузнецов начал было выбираться из нее, как вдруг почувствовал, что его ноги зацепились под водой за какие-то спутанные сети. Он дернулся раз — держит, дернулся сильнее, но сети лишь плотнее опутали его. Левая нога была обмотана по колено, а правая полностью до самого таза.

«Только спокойно, — вслух сказал себе молодой человек. — При мне столько режущих предметов, что можно не волноваться. Интересно другое: что за браконьер тут решил половить рыбку бреднем?»

Когда Кузнецов и Хинто перелетали на драконе границу материков, Денис наблюдал внизу диковинное зрелище: с Харона на лежащий у побережья Гипериона небольшой остров Тантал по длинным перекидным мостам переправлялись передовые конные отряды кочевников. Мосты (явно сделанные из украденных у друидов деревьев) свободно качались в воздушном пространстве Сферы, так что под копытами лошадей степных воинов и над их головами простиралась лишь бездонная голубая бездна. Тем не менее Кузнецов видел, что ни одна из фигурок внизу не замедляла шаг и не пыталась в ужасе повернуть обратно. Судя по всему, в этой армии не было страшнее преступления, чем не исполнить полученный приказ.

От самого Харона веяло чем-то таинственным и зловещим. Уже не первый раз Кузнецову приходилось наблюдать, какой суеверный страх у добропорядочных жителей Гипериона и Феба вызывает «проклятый» материк. Даже отважные Такима, Хинто и Крэйя с благоговейным ужасом говорили об этой дикой земле.

Вскоре воздушным путешественникам пришлось сильно снизиться. В глубине Харона проснулся тысячи лет до этого дремавший вулкан. Черные облака вулканического пепла вместе с ордами кочевников двигались сплошным фронтом в сторону Гипериона. Было не ясно, то ли извержение вулкана спровоцировало нашествие воинственных орд, то ли небесные и земные силы зла объединились в этом походе.

Наверное, Денис был сейчас единственным человеком во всей Сфере, который понимал весь размах надвигающейся на центр этого мира катастрофы. Причем кривые мечи и стрелы кочевников были не главным проклятием, грозящим пока еще относительно благополучным районам Феба и Гипериона. Очень скоро солнце на долгие месяцы скроют вулканические облака, а точнее, пленка паров серной кислоты. Правда, температура воздуха упадет не намного, всего на каких-нибудь два-три градуса. Но даже этого будет достаточно, чтобы урожайность зерновых резко снизилась. Остатки посевов вытопчет кавалерия. Огромные территории охватит страшный голод. Зато в поисках пищи осмелеют крысы, которые принесут на своей шерсти блох — разносчиков бубонной чумы. «Ткач, за что ты так немилосерден к созданному тобою миру!» — готов был поднять руки к небу и в сердцах воскликнуть Денис. Кузнецов успел полюбить Сферу, несмотря на все ее несовершенство. Он искренне не хотел столь страшной агонии этой цивилизации.

Дракона они спрятали в просторной пещере, которую нашли в красных от тысячелетия обжигающего их солнца скалах. Отсюда открывался прекрасный вид на текущую к переправе бесконечную живую реку армии кочевников. Быстро передвигающиеся облака пыли справа и слева от ее основного русла указывали расположение дозорных разъездов. Нельзя было допустить, чтобы эти зоркие всадники раньше времени обнаружили присутствие двоих чужаков. В ситуации военного похода шпионы редко переживают короткий допрос на месте их поимки. Поэтому Кузнецов собирался покинуть временное убежище, только когда поблизости появится сам великий хан. Тогда вероятность, что их разговор состоится, будет велика.

Ситуация была безвыходная. Естественно, Денис ни при каких обстоятельствах не смог бы поднять оружие на товарища. Да он вообще не способен был кого-либо лишить жизни, даже слепого котенка. Правда, здесь, в Сфере, ему уже пришлось кое с кем серьезно разобраться, но это всегда происходило в состоянии магического транса, когда Денис плохо контролировал свои действия. Но сейчас ситуация была предельно конкретная: Кузнецову вручили в руки меч и велели зарезать им, словно барана, сидящего рядом Хинто. Естественно, это было абсолютно исключено. При этом Денис ясно отдавал себе отчет в том, что его отказ выполнить волю хана будет равносилен самоубийству. Окружившие чужаков воины были готовы по первому сигналу Джамая наброситься на Дениса и Хинто и порезать их на мелкие кусочки.

Сам же хан с острым интересом наблюдал за выражением лица Дениса. Прошедший в борьбе за власть огни и воды степняк любил ломать души людей. Гордых аристократов он доводил до состояния животных, готовых унижаться, лишь бы получить из хозяйских рук косточку с остатками мяса, сыновей заставлял доносить на отцов, славящихся своей верной дружбой товарищей — предавать друг друга в обмен на почести и деньги.

Денис посмотрел на Хинто. Вор сидел, гордо выпрямив спину. Взгляд его темных глаз словно был направлен внутрь себя. Почувствовав на себе взгляд товарища, Хинто очень плавно, даже величественно повернул к Денису свое лицо. Его губы чуть дрогнули, потом на них появилась немного вымученная ободряющая улыбка.

— Ну, давай же! Обо мне не думай, лучше вспомни о своих женщинах. Если нас обоих здесь кончат, они пропали.

Меч в дрожащих руках Дениса мог стать орудием изощренных пыток. Поэтому Хинто сам порывистым резким движением насадился грудью на острое лезвие. Он протяжно застонал, несколько раздернулся и застыл.