Ура! Закончился такой длинный и трудный учебный год! Четвёртый класс — это вам не шутки! Вроде ещё совсем недавно в детский садик ходил, а теперь с меня уже спрашивают, как со взрослого: и оценки домой только хорошие приноси, и спортом позанимайся, в комнате уберись, маме помоги… Сплошная ответственность и никакой свободы!

Но сегодня пришёл конец этой несправедливости! Вот он, самый радостный и долгожданный день — я еду к любимой бабушке в деревню на всё лето! Целый год мечтал об этом моменте, представляя, как сяду в поезд и, прислушиваясь к мерному стуку колёс, буду смотреть в приоткрытое окно на живо мелькающие сосны, ели, кусты, дороги, дома… Наконец-то свобода от асфальто-бетонного городского рабства! Встречайте гостя, бескрайние поля, тёплая озёрная вода, настоящая русская печка, гуляние по ночам, собственная собака, два кота, корова…

Впереди целых три месяца бесконечного счастья, полные раздолья, беззаботности и весёлых приключений. Предвкушение наполненного событиями отдыха разгоняло мурашки по моей спине и придавало жизнерадостной бодрости.

Я взял чемодан (собранный уже неделю назад), в который раз проверил билет и направился к выходу. А тут звонок в дверь. Родители уехали на всё лето в горную экспедицию ещё вчера, гостей я не приглашал, кто же это может быть?

— Гошка, встречай меня и пляши! — дружок мой Марк явился, прямо как снег на голову. Интересно, почему у него такой большой рюкзак за спиной?

Когда зазвенел будильник, я не сразу понял, где нахожусь. Но легкое покачивание кровати вернуло меня к действительности. Деревня! Поезд! Марк! Ой, скоро же наша станция!

— Марк, Мааарк! Вставай скорей! Нам выходить через пятнадцать минут!

— Мама, ну ещё пять минуточек дай поспать… Такой сон…

— Какая мама? Это Гоша! Мы приехали! Давай скорей, а то проспишь нашу станцию, и увезёт тебя поезд в Антарктиду!

— Разве до Антарктиды можно доехать на поезде? — Марк удивленно распахнул глаза.

Проснулся я от страшного грохота. Звук был такой, словно где-то рядом подпрыгнул взрослый слон. Мы с Ником резко подскочили и тут же встретились лбами с потолком. Ушибленная голова сразу заболела, в глазах замелькали звёздочки, а откуда-то снизу послышался стон вперемешку со всхлипываниями. Я свесился с печи и увидел распластавшегося на полу Марика. Тот лежал на животе, не шевелился и издавал звуки, похожие на подвывание раненого волчонка. Мурка стояла рядом и, словно жалея, тыкалась ему мордой в бок.

Ник одним большим прыжком оказался рядом с упавшим, а я слезал с печи намеренно осторожно. Если Никитке придётся возиться с двумя ушибленными городскими недотёпами, это будет перебор.

— Крови нет, уже хорошо, — Ник начал осматривать пострадавшего.

— Марик, — я осторожно потрогал товарища за плечо, и он снова застонал, — можешь сказать, что болит у тебя? В каком месте ушибся?

— Ушиб всего Марика, — не переставая стонать, поставил диагноз наш рухнувший с печи юморист.

Так меня утром и нашли ребята — свернувшись калачиком, я лежал на аккуратно подстриженной ножницами траве, весь покрытый землёй и чему-то улыбался во сне.

— Где ты был? Что с тобой случилось? — Никитка тряс меня за плечо и ощупывал с ног до головы, проверяя, всё ли целое.

— Мы всю ночь тебя искали, а ты тут дрыхнешь на травке, как ни в чём не бывало! — налетел с упрёками Марк.

Я с трудом разлепил глаза и хотел что-нибудь ответить, но рот оказался набит песком и пришлось долго старательно отплёвываться.

— Тебя что, закапывали заживо? Ну, пожалуйста, не молчи, — Марк теребил меня за руку и смотрел умоляюще.

— Гоша, вставай, утро уже! Кто рано встаёт, тому Бог подаёт! — кто-то тормошил меня за плечо, а спать хотелось так сильно…

— Кто рано встаёт, тот всех достаёт, — я повернулся на другой бок и снова провалился в туман сновидений.

Сквозь дрёму я отмахивался от чьих-то бесцеремонно досаждавших рук, закрывал подушкой голову, чтоб заглушить навязчивое «Кукареку» за окном и шум от нарочито громко топающих ног рядом с кроватью.

Из царства морфея меня смог вырвать только крик Марика:

— Гошка! Там Мурка проснулась и сожрала всех кур! Пошли скорей, у неё из пасти голова курицы торчит, и она ещё кудахчет!