Обгоняя пехоту, бортовушка ефрейтора Вани Изюмова первой из всей батареи проскочила околицей только что отбитого у фрицев городка. С ходу вынесла пушку на голый бугор. Выскочив из кабины потрепанного "УралЗиса", Изюмов восторженно закричал:

— К бо-о-ою!

Солдаты рисково — прямо с машины в сугроб — побросали ящики со снарядами, толкаясь, задирая полы промерзших, задубелых шинелей, посыпались через борта в сухой поскрипывающий снег. — Живее давай! Живе-е-ее! — командовал Ваня. Орудие вмиг отцепили. — В валун… В валун упирай! Гони! — махнул он рукой водителю тягача.

Машина завязла в снегу. Ревела.

— Ну, рр-а-азом! — сипло вырвалось из застывшей Ваниной глотки. Плоской, тощей спиной он первым, за ним полдюжины занемевших от стужи солдатских плеч поддали в борта. Машина рванулась, взметая сугробы, понеслась под уклон.