Тайны и загадки средневековой Европы уже не одно столетие будоражат умы и воображение потомков. С чего началась Столетняя война? Чем так досадили Святому престолу мирные катары? Была ли на самом деле казнена Дева Франции? Куда исчезла богатейшая казна могущественного ордена рыцарей Храма Соломона, более известного как орден тамплиеров?
На эти и многие другие интересные вопросы дает весьма оригинальные и неожиданные ответы в своей первой книге молодая писательница.
Содержание:
Капитан мародеров
Демон Монсегюра
Капитан мародеров
От автора
Эдуард III (годы жизни: 1312–1377)происходил из династии Плантагенетов, был сыном короля Эдуарда II и красавицы Изабеллы Французской, дочери короля Франции Филиппа IV Красивого, которым Морис Дрюон посвятил свой знаменитый исторический цикл «Проклятые короли».
Благодаря Робберу д’Артуа, бежавшего из Франции, Эдуард III начал борьбу за французский престол, права на который получил через свою мать Изабеллу Французскую.
Так в 1337 году началась Столетняя война. При Эдуарде, благодаря военным талантам его сына принца Уэльского, Черного принца, Англия одержала ряд крупных побед во Франции.
Вплоть до 1415 года война шла с переменным успехом: французы терпели жестокие поражения, однако им удавалось контролировать значительную часть страны. Но в 1415 году страной формально правил безумный король Карл VI, а за реальную власть в стране боролись две партии феодалов, каждая из которых пыталась оказывать влияние на королеву Изабеллу Баварскую.
В 1420 году был подписан договор в Труа, согласно которому дофин Карл официально лишался прав на корону. Трон по договору после смерти Карла VI унаследовал Генрих V Английский, обрученный с французской принцессой Екатериной (дочерью Карла VI и Изабеллы Баварской), а за ним – его сын, рожденный от этого брака. Фактически в Труа подписали смертный приговор независимости Франции.
ЧАСТЬ 1
Солдаты удачи
Глава 1
1402 год. Юг Франции. Гасконь.
Замок Кастельмар, что располагался почти на отрогах Пиренеев, в верхнем течении реки Гаронны, едва ли можно было назвать таковым. Ибо это сооружение представляло собой одноэтажный дом, пристроенный к башне-донжону[2][3], увенчанной высокими машикулями[4]. Горел и перестраивался замок несколько раз за последние пятьдесят лет. Земли поместья были истощены, а сервы[5]вели полуголодное существование.
Виной тому была столетняя война Англии и Франции, то затихающая на десять-пятнадцать лет, то разгоравшаяся вновь с безумной жестокостью. Гасконь и Аквитания были лакомыми кусочками, как для Англии, так и для Франции. Договариваться короли не хотели из-за спорных территорий, а в это время гибли люди, горели дома и урожай. В очередную передышку Гасконь немного приходила в себя. Заново отстраивались дома, хозяйственные постройки, подрастало новое поколение воинов, чтобы сгореть и погибнуть в очередной налет англичан.
Владелец замка Кастельмар, pater familias[6] – барон Бертран де Баатц де Кастельмар принимал участие во всех сражениях с англичанами за последние двадцать лет. Его тело и лицо украшало множество шрамов – отметин прошлых битв. Он был храбрым воином, достойным вассалом короля Франции Карла VI.
Единственное, что омрачало барона – так это отсутствие наследников. Его жена, Франсуаза Монтесью, увы, не могла иметь детей. Это печальное обстоятельство стало окончательно очевидным через десять лет супружества. Барон, человек – ferae naturae, крутого и жестокого нрава, всячески унижал свою высокородную жену, вымещая на ней свое недовольство.
Глава 2
Шли годы. Шарль рос сильным и подвижным. Франсуаза всячески опекала сына, опасаясь лишний раз, оставлять мальчика без присмотра. Материнская любовь, конечно, прекрасное чувство и Шарлю надо было тогда родиться девочкой и постоянно пребывать подле матери. Но как будущий мужчина и воин, мальчик предпочитал общество барона.
Барон сильно изменился за эти годы, стал внимателен к жене, прислушивался к ее мнению, а если был не согласен, то скандал не устраивал, а просто поступал так, как считал нужным. Он был убежден, что воспитание сына, прежде всего обязанность отца, а лишь потом – матери. Она сделала свое дело – родила сильного здорового отпрыска и на этом ее функция заканчивается. Далее, как мальчик подрос – дело отца.
Бертран прекрасно с этим справлялся. В пять лет Шарль ездил с отцом в седле, затем самостоятельно на маленькой смирной шотландской лошадке-пони (приобретенной бароном посему поводу), метко стрелял из небольшого, специально изготовленного для него лука. Барон позволял сыну играть с крестьянскими мальчишками, тем более, что Шарль в общении с ними всегда проявлял характер и был предводителем. Даже дети постарше шести-семи лет, побаивались сильного малыша.
Как-то раз они компанией развлекались и стреляли из лука Шарля. И как, обычно, мальчишки не поделили очередность, ибо каждому из них с нетерпением хотелось зажать стрелу в руке, натянуть тетиву, прицелиться и поразить цель. Шарль решил вопрос очень просто – залепил кулаком в ухо нарушителю установленного порядка, семилетнему крепышу.
Когда Шарлю исполнилось восемь лет, отец подарил ему облегченный арбалет. Мальчик, тут же не медля, решил его испытать и отправился на пастбище, где паслись овцы. Одной овцы пастухи не досчитались. В девять он на спор переплыл Гаронну, туда и обратно, а течение в верховье реки было достаточно сильным. Барон только посмеивался над выходками сына и никогда его не наказывал. Франсуаза как более тонкая впечатлительная натура очень переживала за сына.
Глава 3
Наступил 1421 год. Шарль из юноши превратился в молодого мужчину. Природа брала свое. До баронессы доходили слухи о беременности крестьянок от сына. Она не предавала этому значения, считая, что так и положено – от крестьянок не убудет. Пусть мальчик растет, набирается опыта в любовных делах. Шарль, в свою очередь, не разочаровывал матушку.
Времена настали тяжелые. Постоянные военные конфликты с Англией окончательно подорвали экономику Франции. Король в течение последних лет страдал от тяжелой душевной болезни, да еще пытался вести военные действия – все это отнюдь не способствовало процветанию королевства. Дополнительные налоги на содержание армии, легли тяжелым бременем на землевладельцев и bonum avitum[19].
Поместье Кастельмар постепенно приходило в упадок. Сервы едва могли выплачивать установленный шампар[20], барон был вынужден уменьшить его в два раза. Зажиточные вилланы[21] обеднели и сравнялись по благосостоянию с сервами, все стали одинаково нищими. Сервы работали, не покладая рук, но доходов не хватало на покрытие налогов в казну.
Замок ветшал, требовал ремонта, постройки разрушались. Одежда и обувь баронессы и молодого барона износились, вышли из моды, но на обновление гардероба не было средств.
Экономили буквально на всем. Франсуаза давно отказалась от дорогого летнего шелка и муслина, перешла на дешевые ткани. Рубашки для себя и сына шила из домотканого холста. Еще немного и, подобно сервам, пришлось бы шить из него одежду полностью. Привычную обувь заменили деревянными башмаками, совсем не предназначенными для людей благородного происхождения. Шарль постоянно латал сапоги и ботфорты, оставшиеся от отца, но те разваливались на глазах. Седло и упряжь для лошади, вытерлись и совершенно потеряли вид.
Глава 4
Шарль расположился в комнате еще с двумя новичками, которых он видел в зале для тренировок. Вечером договорились встретиться в харчевне с де Флоком. Шарль уже ориентировался в замке и знакомую харчевню нашел без труда. Когда же он вошел внутрь, создалось впечатление, что он ошибся дверью и забрел в вертеп разврата. Все столы были заняты подвыпившими наемниками, вино лилось рекой. Между столами разгуливали разряженные вульгарные девицы с полурасстегнутыми лифами, из которых призывно всем на обозрение выглядывали пышные прелести. Время от времени блудницы присаживались на колени к мужчинам, те похотливо заглядывали им в лиф, договаривались о цене за ночь.
Наконец, в этом царстве вина и разврата, Шарль заметил де Флока и его друзей. На коленях Ла Гира сидела раскрашенная девица. Выглядела она несколько приличней, чем другие, мимо которых пришлось пройти барону. Шарль догадался, что это, по всей видимости, и есть Аньез – «мозг» намечавшегося предприятия. Де Флок и Ксентрей также сидели в компании женщин.
– Присаживайтесь де Кастельмар. – Пригласил Ксентрэй и слегка подвинулся на скамье.
Его подруга, уже в сильно подвыпитом состоянии, перегнулась через Потона:
– Какой красавчик! – воскликнула она, бесцеремонно разглядывая молодого барона. – Это и есть Шарль, новый бриганд? Идем, я отдамся тебе бесплатно, за одни твои карие глаза!
Глава 5
В конце июля Луи де Монферай получил приказ от Его светлости герцога Бургундского о выступлении в поход бригандов-наемников. Бриганды должны были присоединиться к войскам виконта Понтремоли в Туринском княжестве недалеко от Гаттинары. Наемники ликовали: наконец-то, война! Можно будет пополнить тощие кошельки. Предполагалось, что после выступления наемников из Безансона, город сразу же займут регулярные войска герцога, и в округе воцарится долгожданное спокойствие.
В крепости началось оживление – готовились к долгожданному походу. Маркитантки закупали припасы, вино, обувь, одежду и загружали в повозки. Аделина, Аньез и Люси на полученные деньги снарядили свою повозку богаче своих товарок. Де Флок осмотрел свой бриганд. Вид, конечно, у наемников был потрепанный, но капитан решил: ничего, в Гаттинаре разживутся.
В Туринское княжество бриганды вступили с территории Лангедока. Через три дня перехода по Туринской территории наемники достигли окрестностей Гаттинары и присоединились к войскам виконта Понтремоли.
Его войска безуспешно вели осаду города уже месяц. Периодически палили из фальконетов[29] и передвижных бомбард[30] по стенам города, но стены были сложены слишком надежно, и маломощная артиллерия не причиняла им существенного вреда. Выход был один – брать Гаттинару штурмом, но княжеские войска, состоявшие в основном из германских наемников, энтузиазма отнюдь не проявляли.
Луи де Монферай поставил условие Понтремоли:
ЧАСТЬ 2
Две Жанны
Глава 1
Селение Домреми располагалось в бальянже[56] Бассиньи на берегу реки Маас, почти у границы с Лотарингией, подвластной Бургундии и подвергалось постоянным набегам мародеров. Погибали люди, угонялся скот, грабились и сжигались дома.
Жанна, когда ей было одиннадцать лет, чудом осталась жива после такого налета. Мать спрятала ее в специальном лазе, расположенном в плетеной перегородке дома.
Из своего укрытия девочка видела, как ее сильный отец Жак Лассуа пытался защитить домашнее имущество, как ее мать и старшая пятнадцатилетняя сестра были изнасилованы и убиты.
После надругательства и грабежа мародеры подожгли дом. Опять же случилось чудо и, Жанна, задыхаясь, выбралась из огня. Она пролежала обессилившая, без сознания два дня, пока сестра матери, также уцелевшая в этом кошмаре и потерявшая мужа, нашла ее. С тех пор они жили вместе, и Соланж Роме, так звали сестру погибшей матери, считала Жанну своей дочерью.
После этого потрясения Жанна стала не по-детски задумчивой. Когда Жанне исполнилось четырнадцать лет, ее начали посещать видения. С ней разговаривал архангел Михаил[57], который велел ей хорошо себя вести и чаще ходить в церковь. Однажды святой явился в виде воина и сказал Жанне: «Иди на помощь французскому королю и верни ему королевство». Часто девочка общалась со святыми Екатериной и Маргаритой, которые также говорили о том, что она должна пойти на помощь королю.
Глава 2
В королевской семье Карл VII[61] был пятым сыном и одиннадцатым ребенком. Детство он провел при дворе своей матери Изабеллы Баварской[62], который славился интригами, расточительством и любовью к роскоши. Изабелла, любвеобильная натура, постоянно меняла фаворитов, что впрочем не волновало ее венценосного слабого супруга Карла VI Безумного[63], не имевшего сил не только править, но и уделять внимание красивой молодой жене. Но Карл VI отнюдь не всегда страдал безумием…
В семнадцать лет он был статным и сильным юношей, способным сломать руками подкову. Совет регентов (состоявший из дядьев юного короля) принял решение: молодому королю пора жениться. В качестве невест ему были предложены принцессы: лотарингская, ланкстерская, австрийская и баварская. Совет регентов отверг кандидатуру англичанки, склонялись к дочери герцога лотарингского. Герцоги Беррийский и Бургундский отдали предпочтение немецким принцессам, считая, что такой брак будет выгодным с политической точки зрения и Франция обретет сильного союзника против англичан.
Вскоре ко всем принцессам были направлены художники, дабы запечатлеть их прекрасные лики и затем представить взорам регентов и Карла VI. Самым удачным оказался портрет Изабеллы Баварской. Молодой король проявил характер и настоял на том, что лично желает увидеть Изабеллу, ибо ему предстоит провести с ней в любви всю жизнь.
Для удовлетворения желания молодого короля была устроена специальная встреча в Амьене, куда по официальной версии прибыли для поклонения святым мощам Карл и Изабелла, предполагаемая невеста. Король увлекся немкой с первой же встречи и приказал регентам готовиться к свадьбе. Свадьба состоялась в Амьене, здесь же Изабелла была коронована.
Довольно скоро короля постигло разочарование. Его супруга оказалась особой несдержанной, чрезмерно пылкой и любвеобильной. Так, что ее гарем насчитывал по несколько любовников одновременно. Карл не остался в долгу и обзавелся фавориткой.
Глава 3
Жанна д’Арк де Дешан в сопровождении военного отряда приближалась к Шинону. Баронессе не довелось ранее побывать в резиденции брата. С первого же взгляда девушку поразило ее величие.
В форме огромного вытянутого прямоугольника выстроились в ряд три замка: Шато де Милье, Шато де Кудрэ и Форт Жорж, разделенные между собой рвами с водой. Крепостные башни, бойницы и подъемные мосты делали их непреступными.
Сразу по прибытии, Жанну проводили к Карлу в Шато де Милье. Она увидела совершенно взрослого мужчину с глубокой печатью забот на лице, отразившихся в ранних морщинах вокруг рта.
Прошло десять лет с тех пор, как ее увезли в Дешан, из юноши Карл превратился в правителя с повседневными проблемами и заботами о Франции. Жанна несколько смутилась, первым ее порывом было броситься на шею брату, теперь же, увидев его, она поняла: соблюдение придворного этикета неизбежно.
– Жанна, дорогая сестра! Как я рад вас видеть в добром здравии! Отдохните с дороги, а потом поговорим о делах. – Карл подошел к сестре и взял ее за руку.
Глава 4
Граф Дюнуа в окружении верных рыцарей встречал авангард Жанны недалеко от города. Наконец, вдалеке, показалось знамя Девы…
Отряд, отягощенный обозом с провизией, двигался медленно. Граф опасался нападения англичан.
Жанна ехала верхом в окружении своих оруженосцев и телохранителя. Она пребывала в спокойствии и уверенности, что отряд достигнет Орлеана без осложнений.
Граф не выдержал, пришпорил коня и с горсткой храбрецов бросился навстречу отряду.
Мишель вгляделся вдаль: навстречу мчались всадники. Профессиональное чутье подсказывало ему – французы.
Глава 5
После победы при Орлеане и Патэ двор дофина переместился в Сент-Эньян. Военная ставка разместилась неподалеку в селении Сель. После напряженного месяца боев, Жанна отдыхала и залечивала раны. Оруженосцы приводили в порядок ее военное снаряжение. Дофин прислал записку Жанне:
«Дорогая Жанна!
Предлагаю встретиться в аббатстве Сен
-
Бенуа
-
сюр-Луар, до которого как мне, так и тебе – рукой подать…».
Жанна, как всегда, облачилась в военное платье, села на любимого белого коня, подаренного братом, и в сопровождении телохранителя, оруженосцев и отряда из пяти рыцарей отправилась в аббатство Сен-Бенуа-сюр-Луар. Жанна приехала первой, затем появился маршал Буссак и дофин. Карл сдержанно поприветствовал сестру, назвав ее просто Жанной. Маршал Буссак не был посвящен в тайный замысел дофина.
ЧАСТЬ 3
Талисман Гуальбареля
Глава 1
Шильонский замок, резиденция князя де Шильон-Пьемонт, возвышался на скале, вздымающейся из воды озера Леман[82].
Замок представлял собой укрепление из нескольких стен и башен, изрезанных бойницами. Самая высокая из них – донжон доминировала над окрестностями, и была видна на многие лье.
Со стороны суши замок защищали две параллельные стены, между которыми пролегала естественная насыпь. Северная сторона Шильона, обращенная к дороге, имела три полукруглых башни. На южной стороне располагались жилые помещения князя и шамбеллана. Восточная сторона была укреплена Часовой башней, слева от нее находился подъемный мост, соединявший замок с берегом. При осаде неприятеля стража приводила в движение подъемные механизмы моста, он поднимался – Шильон превращался в остров, окруженный со всех сторон водой.
Шильонский замок принадлежал князьям Пьемонта на протяжении почти трех столетий. Его основатель Томас II, потрясенный красотой озера Леман, решил воздвигнуть на его берегу свою резиденцию.
Сыновья Томаса II, Амадей V и Томас III всячески соперничали за обладание родовым гнездом. В итоге длительной междоусобной войны Амадей V получил титул графа д’Альбон Савойского и, породнившись с влиятельным родом д’Альбон, – резиденцию Монкальери в Сузе, раскинувшейся в долине Валь-де-Суза.
Глава 2
После трагической смерти Жанны д’Арк маршал Франции, барон Жиль де Рэ, граф де Монморанси-Лаваль де Бриен покинул королевский двор и удалился в свой замок Тиффож, расположенный в Бретани, где скуки ради вел междоусобные войны с соседом-бароном де Буэлем.
Впоследствии он занялся прославлением Жанны д’Арк и заказал написание «Орлеанской мистерии», которая шла с неизменным успехом на территории Бретани. Это обошлось ему в огромную сумму, так как за каждую серию представлений мистерии он тратил на актеров и богатые декорации по восемьдесят тысяч золотых экю.
В 1432 году король призвал барона ко двору, и тот даже участвовал в военных действиях против англичан и бургундов.
Затем отношение к Жилю де Рэ при дворе короля Карла VII резко изменилось. Первой проявила недовольство Иоланда Арагонская, болезненно отреагировав на слухи о распущенном поведении маршала, никак не согласующимся с католическими представлениями о нравственности. При дворе упорно ходили сплетни о его пристрастии к однополой любви, растлении малолетних, жестокости в обращении с любовницами и любовниками.
Прислушавшись к настояниям герцогини и своих советников, король приказал маршалу удалиться в родовое поместье и не покидать его без особой надобности.
Глава 3
1436 год
Прошло пять лет. Но все события, связанные с Жанной из Домреми, Жан д’Олон так и не смог забыть. Etiam sanato vulnere cicatrix manet[85].
Все эти годы ему не давали покоя воспоминания о двух неудавшихся побегах Жанны, которые он пытался организовать. После первой попытки к ней приставили английских солдат, неусыпно находившихся рядом. После второй, она выбросилась из окна в зале инквизиционного суда, когда охрана отвлеклась. Но Господь оставил Жанну в живых, видимо, для того, чтобы она выпила чашу своих мучений до дна.
Пять лет назад всеми забытый и нищий шевалье Жан д’Олон получил в наследство от своего бездетного дяди графа Франсуа де Боже замок Аржиньи, который был потомком Гийома де Боже[86], магистра тамплиеров.
Аржиньи – замок с многочисленными башнями, сводчатыми входами и глубокими рвами располагался в бальянже Рона, построенный примерно четыреста лет назад. Когда молодой наследник вступил в свои права и прибыл в Аржиньи, его поразил почтенный возраст поместья, а более всего то, что самая высокая башня замка, имевшая название Башни восьми блаженств, испещрена некими таинственными знаками.
Глава 4
По прибытии в замок, граф приказал слугам привести Ангелику в порядок, а затем проводить к нему. Через час девушка была вымыта, причесана и одета в темно-коричневое платье прислуги.
Граф сидел в гостиной за столом, с удовольствием поедая ароматное, отлично прожаренное мясо вепря, подстреленного утром на охоте. Он оценивающе взглянул на вошедшую Ангелику. Девушка выглядела гораздо лучше, если не считать заплывшего глаза.
– Садись, отобедай со мной, – жестом приглашая девушку за стол. – Еще прибор для моей гостьи!
Через мгновенье вышколенный слуга поставил обеденный прибор перед Ангеликой, отрезал приличный ломоть мяса и положил в тарелку. Она взяла вилку и нож для мяса и начала ловко управляться с куском вепря. Граф был поражен:
– И где ты научилась так ловко пользоваться вилкой и ножом? Только не говори, что твои родители – вилланы!
Глава 5
Шарль парировал удар дюрандалем[88], зажатым в левой руке, затем отбил удар Каролингом правой рукой. Отскочив в сторону, скрестив мечи на уровне пояса, взмокший от боя, барон посмотрел на своих противников. Они, одетые в кожаные шлемы и нагрудники, переминались с ноги на ногу, явно утомленные затянувшейся тренировкой, утирали обильный пот. Но барону все было нипочем, он с удовольствием продолжил бы это милое сердцу занятие.
– Что же вы, не нападайте? Ленивые трусы! – подзадоривал своих «противников» Шарль.
Ленивые трусы тяжело дышали и мечтали о глотке холодной воды.
– Прекрасно! Значит, не желаете! – барон был крайне разочарован. – В бою вас бы давно убили.
Барон сделал выпад на одного из соперников, тот вяло, из последних сил, отразил рубящий удар. И вдруг он скорчился и запричитал:
Демон Монсегюра
КНИГА 1
БАФОМЕТ
Пролог
59 год от Рождества Христова
Тропа виляла среди гор самым непредсказуемым образом, то уходила вниз, то взбиралась так круто верх, что приходилось карабкаться на четвереньках. Отряд, постоянно рискуя сорваться в бездонную пропасть, медленно продвигался к намеченной цели.
Руфус шел вслед за проводником, постоянно поминая Юпитера, Марса и прочих богов, обещая в случае благополучного возвращения принести им щедрые дары. Кроме того, его мысли непроизвольно обращались непосредственно к виновнику этой опасной экспедиции – командиру четырнадцатого легиона Цессию Лонту. На его голову Руфус обрушивал всевозможные проклятия.
Руфус оглянулся на спутников, устало бредущих по горной тропе, смирившись с тем, что любой из них может сорваться в бездонную пропасть.
– Великий Юпитер, ну где же этот проклятый храм?! – взмолился Руфус, теряющий силы от долгого перехода, продолжающего вот уже трое суток.
Глава 1
1101 год, Пафлагония*
[9]
Раймонд IV Тулузский* стоял рядом с походным шатром в окружении свиты и наблюдал за озером Туз, появившемся на горизонте. Раскаленное солнце опалило его лицо, губы растрескались, в горле пересохло, нательная власяница взмокла от пота и прилипла к телу.
Вот уже две недели сарацины* шли по пятам за крестоносцами, совершая постоянные набеги: силы рыцарей таяли на глазах. Их путь был усеян трупами павших лошадей. Крестоносцы пускали кровь умирающим животным, дабы напиться, жажда доводила их до безумия. Далее они продолжали поход пешими.
Раймонд IV недоумевал: «Отчего визирь Чикмей не переходит к открытому бою, ведь сил у него более чем достаточно, а предпочитает довольствоваться мелкими стычками?» – Но граф не находил ответа. – «Вот оно долгожданное озеро – теперь можно будет пополнить запасы воды. Длительно отдохнуть, увы, не удастся…»
Менее чем через час перехода крестоносцы достигли озера Туз. Обессилившие воины, не первый день страдавшие от жажды, голода и нестерпимой жары, спешились и бросились к воде.
Глава 2
Прочитав записи, Клермон понял, отчего его предок разуверился в Божьей силе, что может быть страшнее крушения мечты и надежд, разве, что смерть близких людей. Потомки Раймонда IV уже не были верными католиками, строго соблюдающими обедню, причастие и исповедь. Этому способствовали душевное состояние предка, его слепая вера пошатнулась, он искал ответы на свои вопросы в учении катаров
[17]
, привезенного с Ближнего Востока.
Но многого юный Клермон так и не узнал, ибо последние годы жизни Раймонд IV Тулузского были овеяны тайной, которую нельзя доверять дневникам.
После возвращения из Пафлагонии Раймонд IV вернулся в Тулузу, столицу своего королевства Лангедок. Мечты графа почти сбылись: его резиденция получила славу самого богатого города не только Лангедока, но и соседствующих с ним Аквитании и Франции. Но, не смотря на это, граф пребывал в душевном смятении. Согласно новому катарскому учению, он не посещал церковь, но отнюдь не истязал себя аскетизмом.
Новое вероучение не дало графу то, чего он так жаждал: ответы на мучающие его вопросы. Почему крестоносцы терпели столько поражений? Или Всевышний не хотел освобождения христианских святынь от мусульман? Но почему? Неужели он в равной степени благоволит как к христианам, так и к мусульманам? А может сии святыни ничего не значат?.. Если Иисус согласно катарскому учению – сын человеческий, а отнюдь не божий, как учит библия, то значит, что Дева Мария – простая женщина и не было никакого непорочного зачатия. Значит, церковники просто все выдумали, дабы манипулировать сознанием верующих, держа их в постоянном страхе перед гневом Господним и перед адскими муками. И что тогда в действительности Ад и Рай? И существуют ли они вообще? Или это тоже вымысел церковников? А копье, которое нашел Петр-Варфоломей в Антиохии, является ли оно священным? Пронзил ли им римлянин тело Христа? Или это просто подделка или ловкое мошенничество священника? Почему оно не объединило крестоносцев, а привело лишь к расколу и так их не крепких рядов?
Увы, вера катаров не давала графу Раймонду исчерпывающих ответов.
Глава 3
Дворяне и духовенство Франции только и ждали повода для объявления крестового похода против еретиков Лангедока, которых называли катарами, а чаще – альбигойцами. И такой случай им представился. Римский Святой престол давно проявлял недовольство Лангедоком. Правящий Папа Иннокентий III агрессивно относился к катарскому вероучению. Оно же набирало силу, распространившись в Испании, Германии (учение так называемых вальденсов), Италии.
В это время король Франции Филипп Август II пребывал в затруднительном финансовом положении – казна была истощена. Франция была настолько мала, что не могла противостоять английской Аквитании*, все более распространяющей свое влияние на соседние земли. Непомерная тяга к роскоши, разного рода балам и праздникам, охотам, маскарадам и молодым любовницам сделала свое дело, финансы Франции таяли на глазах. Королевство Лангедок давно не давало покоя Филиппу. Богатство Раймонда VI Тулузского вызывало в короле жгучую зависть, а его независимое поведение, ни в грошь не ставящее авторитет Франции, а соответственно и его, помазанника Божьего, – ненависть.
Во время своего паломничества в монастырь Сито, которому король Франции всячески покровительствовал, он обсудил проблему зарвавшегося Лангедока с аббатом Арнольдом*, рьяным католиком и алчным до чужого добра. Во время из одной бесед, а их отличало всегда удивительное взаимопонимание, король заметил:
– Дорогой аббат, не кажется ли вам, что с Тулузами надо поступить жестко? Они совершенно не уважают Святую церковь, мне докладывают, что в церквях годами не служатся мессы. Рыба, как известно, гниет с головы, и вот эта самая голова способствует распространению ереси, которая пытается проникнуть и во Францию, – возмущался Филипп. – Насколько мне известно, в Лангедоке существует четыре катарских церкви: Альбижуа, Аженуа, Тулузская и Каркассонская. Как доложили мои верные люди, по инициативе Тулузской и Каркассонской общин состоялось их совместное собрание в Сан-Фелисе. Там они избрали себе епископов. Также, на катарском соборе в Сан-Фелисе присутствовал епископ Франции Роберт д’Эпернон, представлявший катаров Шампани, Бургундии и Фландрии, а именно общины из Реймса, Везелэ, Шарите-сюр-Луар, Лилля и Невера. Эта зараза глубоко проникла на землю Франции! Граф Раймонд V еще пытался обуздать еретиков, но его сын Раймонд VI при поддержке ярых еретиков Транкавелей и де Фуа и вовсе не намерен считаться с католической церковью.
– Сир, совершенно с вами согласен! – рьяно поддакнул аббат. – Раймонда VI надо призвать к уважению Святой церкви. А если это не поможет, то объявить крестовый поход против Лангедока.
Глава 4
Раймонд VI Тулузский, как правитель королевства, вместе с баронами де Кастр, де Бокер, де Памье, а также виконтами де Альби, де Ним, де Ферран, де Сент-Этьен, укрывшимися в Монсегюре со своими немногочисленными отрядами, уцелевшими в жесточайших схватках с врагом, держал военный совет. Шевалье Клермоном де Монсегюр на правах младшего брата также присутствовал на совете. Вот уже несколько дней с высоты замка они наблюдали, как французы, следуя призывам фанатичного аббата Арнольда, разоряют окрестные земли.
– Господа, хочу напомнить вам, что Монсегюр неприступен – история Лангедока тому свидетельствует. Мы выдержим любую затяжную осаду. Даже если иссякнет продовольствие, то мои люди, зная все потайные тропы, смогут охотиться в горах, добывая, таким образом, хоть какое-то пропитание. Предлагаю дождаться момента, когда французы сами устанут от осады, и тогда предпринять вылазку.
Раймонд обвел взглядом союзников, присутствующих на совете.
– Предложение верное! – высказался барон де Кастр. – Мы не настолько сильны, чтобы вступать с французами в открытую схватку. Я потерял половину рыцарей, защищая свои земли. Умереть проще всего, но кто тогда защитит сюзерена?
Граф де Альби закивал в знак согласия. Но барон де Бокер возразил:
КНИГА 2
ЗОЛОТО ТАМПЛИЕРОВ
Глава 1
Лимасол, 1307 год
Шевалье Огюст де Кавальон, тридцати двух лет от роду, рыцарь ордена тамплиеров, потомок древних, знатных и легендарных родов графов Тулузских, де Фуа, де Комменж, де Кавальон, де Монсегюр, проснулся рано утром, едва забрезжил рассвет над морем. Причиной раннего пробуждения послужил необычный тревожный сон. Огюсту приснилось, как будто он принимает участие в жестоком сражении. Он храбро бился с неким рыцарем, но силы, увы, оставили его.
Его не покидало ощущение, словно все это произошло наяву. Огюст постарался вновь заснуть. Как только сон овладел им, опять – битва у той же крепости, он ранен, нестерпимо болит левое плечо. Затем шевалье увидел замок, в котором он и был и не был – им овладело двойственное чувство. Вот он лежит на постели, рядом – женщина, очень похожая на бабушку, Жанну де Комменж. Огюсту очень плохо, он чувствует боль и приближение смерти…
Шевалье вновь проснулся с неприятным и тревожным чувством, словно заглянул в глубины сознания. Заснуть он больше не смог, встал, умылся из серебряной чаши, привел волосы в порядок. Волосы он унаследовал от матери – такие же вьющиеся и золотистые. Глаза Огюсту достались от прабабушки, Элеоноры де Монсегюр, голубые, обрамленные густыми ресницами. Вообще, шевалье выглядел безупречно: высокий, хорошо сложенный, физически крепкий, с правильными чертами лица. Девочки, а позднее девушки, замков Бланшефор и Комменж, куда он часто приезжал с матерью в детстве и юности (из своего фамильного замка Кавальон, расположенного в предместье Авиньона) втайне влюблялись в красивого мальчика, превратившегося затем в молодого ослепительного шевалье.
Маргарита де Кавальон де Комменж, рано овдовев, полностью посвятила себя сыновьям. Она воспитала мальчиков в духе славных предков, постоянно защищавших свои земли от французов, привила им учение катаров, дала хорошее образование и достойные манеры. С французами вступать в конфликт стало не безопасно, власть французской короны и инквизиции с каждым годом укреплялись, еще жили в памяти воспоминания о разорительных воинах в Лангедоке. К двадцати годам Огюст с трудом переносил все французское и принял решение вступить в орден тамплиеров и покинуть родовое гнездо…
Глава 2
Шотландия разительно отличалась как от Лангедока, так и от Кипра. Заброшенные судьбой на маленькое озеро в Грампианских горах, тамплиеры постепенно приспосабливались к суровой жизни кельтов. Здесь чуждо было все: климат не баловал даже летом, кругом возвышались скалистые отроги гор, некоторые из которых поросшие редкой растительностью, другие представали во всей грозной красоте. Кельты были малочисленным, суровым, немногословным народом. Питались тем, что предоставляла им в изобилии природа – жареной и вяленой рыбой, мясом кабанов и оленей. Разводили кельты и домашнюю скотину – овец, коров, быков. Хлеб, слишком дорогой в этих местах, вкушали только аристократы. Молоко же и пахтанье
[59]
пили с удовольствием наравне с местным хмельным напитком, элем.
Обо всем этом шевалье и граф узнали в Обане. Сборища на открытом воздухе простого сельского населения, напомнили Огюсту подобные сходки в Комменже на центральной торговой площади. Все поражало его: и круглой формы каменные дома, покрытые камышом или вереском, а более всего – одежда. Мужчины-кельты носили килт из шерстяной ткани в клетку, причем по цветовой гамме можно было безошибочно определить родовую принадлежность человека. У каждого рода или клана использовались свои сочетания цветов. К примеру, встречались два незнакомца и по юбкам безошибочно определяли кто ты: Мак Кунди, Монбоддо или Мак Кумал.
Кельты, кто побогаче, носили рубашки из тонкой оленьей кожи, но чаще всего – из холста, а также брогги
[60]
на двойной подошве из бычьей кожи. С плащом из тонкой шерстяной ткани той же расцветки, что и килт, кельты никогда не расставались, даже летом. Его закалывали брошью-фибулой с изображением кланового герба. Широко применялись и мужские украшения: ожерелья из крученого серебра, у знати – из золота, различные браслеты. Особенное внимание шевалье и графа привлекли прически кельтских мужчин. У большинства волосы были настолько густы и красивы, что напоминали гривы коней, порой завязанные на затылке в форме «конского хвоста». «Гривы» и «конские хвосты» встречались по большей части двух цветов – золотистые или светло-рыжие.
Женщины одевались подстать своим мужчинам: клетчатые юбки с клановой расцветкой, холщевая рубашка, заправленная в юбку; клетчатый или однотонный плащ, застегнутый красивой замысловатой брошью. Шею украшала масса ожерелий. Женские прически не поражали разнообразием: туго заплетенные косы, укладывались на голове тем или иным образом. В качестве обуви кельтские женщины использовали кожаные сандалии или башмаки на деревянной подошве.
Торговля на ярмарке шла бойко: домашним отбеленным холстом, различными ювелирными украшениями, деревянными фигурками кельтских богов, обувью, кожанами поясами с большими медными бляхами, кошельками, бочонками с элем, домашними чашами и котлами для приготовления пищи. Шевалье и графа охватил азарт покупателей, они с удовольствием и интересом рассматривали все подряд. Пришельцев, в свою очередь, рассматривали с не меньшим любопытством – странные люди, одеты чудно, да еще и говорят на неведомом здесь языке. Тамплиеров выручал Уоррик, выступая в качестве переводчика, объясняя всем, что благородные и прославленные рыцари из далекой заморской страны – гости в замке лорда Кемпбелла.
Глава 3
Наступило первое октября 1307 года, праздник Айстеддфор по кельтскому календарю. Рыцари прецептории Лох-О пробудились, привели себя в надлежащий вид, перекусили тем, что не доели вечером, приказали оруженосцам почистить лошадей, а затем отправились на праздник в Обан.
Отряд рыцарей в военном облачении, верхом на отличных лошадях, въехал в город. Замыкали процессию две повозки для складирования покупок, которыми правили оруженосцы. Прибытие в Обан тамплиеров произвело неизгладимое впечатление на собравшееся общество, особенно его женскую часть.
Рыцари лихо спешились, оставив лошадей на попечение оруженосцев. Вся местность только и говорила, что о богатых иноземцах, расплачивающихся золотыми монетами и поселившихся во владениях лорда Кемпбелла. Наконец все они предстали перед любопытными взорами кельтов. Если шевалье де Кавальон и граф де Безье выбирались в Обан на совет местной знати, то остальные рыцари знали единственную дорогу от озера до каменоломни и обратно, поэтому им все было ново и интересно.
При вторичном посещении города Огюст понял, что Обан таковым можно считать лишь формально. Он скорее напоминал большую деревню со множеством круглых домов и несколькими сторожевыми башнями-брохами. У зажиточных кельтов и местной знати дома были двухъярусные, обнесенные каменной стеной, с лужайкой перед входом. Шевалье подумал: «Увы, не Тулуза, не Каркасон, не Авиньон или Нарбона, тянет всего лишь на предместье Комменжа, да и то с трудом…» На площади Обана стояла небольшая католическая часовня, она была закрыта и пребывала в явном запустении, к ней местные жители не проявляли должного интереса.
Рыцари успели к началу Айстеддфора. Как раз состязались барды. Один из бардов, похожий на молодого жеребца рыжей масти, вошел в теменос. Он певучим голосом передавал легенду о Боудикке, королеве древнего кельтского племени иценов. Виконт Монпелье, доморощенный толмач, переводил через слово:
Глава 4
Вечером тридцать первого октября, оставив оруженосцев охранять прецепторию, тамплиеры отправились в Беннахи. Холмы, мелькающие по обеим сторонам дороги, затянуло дымкой, сильно похолодало, от лошадей и от людей шел пар. Быстро темнело, но вот впереди появились огни Беннахи и Крэг Фадриг.
Рыцари въехали в город, спешились, заметив встречающих.
– Приветствуем вас, доблестные рыцари Килмартин! – к ним подошли мужчины клана Мак Кумал.
Гостей проводили в самый большой дом, похожий на амбар, специально построенный для проведения праздников и совета старейшин клана. В доме жарко горел очаг. За накрытым длинным столом сидело много народа. Появление рыцарей вызвало бурю эмоций, подошел Кеймс с женой и братьями.
– О! Господин Монпелье! Кавальон!.. Рады вас видеть на Самайн! Как мебель?
Глава 5
Шевалье де Кавальон упал на кровать и почти сразу же заснул. Оруженосец не стал ничего спрашивать, и так все было ясно – крепкое застолье, бешеная ночь с женщиной.
Проснулся Огюст ближе к вечеру, самочувствие было, мягко говоря, неважное.
– Гийом, сделай одолжение, приготовь что-нибудь поесть!
– Я уже приготовил вашей милости жареную рыбу с тмином. Сейчас подам на стол.
Шевалье с трудом встал с кровати, умылся, привел себя в надлежащий вид и сел за стол. На новой кровати спалось хорошо, если бы не последствия бурной ночи, отдававшиеся в голове безумной пульсирующей болью, было бы просто волшебно. За новым столом удобно и приятно трапезничалось. Шевалье принялся за рыбу, немного поковырял ее кинжалом, придя к выводу, что, в общем-то, он не так и голоден. Во время еды шевалье постоянно посматривал на браслет. В голове опять поднялся беспорядочный рой мыслей. Душу раздирали сомнения и противоречия. Попытавшись от них отмахнуться, он и налег на рыбу.
Эпилог
Обитатели Инвернесс с распростертыми объятиями встретили вернувшихся моряков. Многие из них признались, что не верили в благополучный исход экспедиции.
Капитан «Босеана» поведал отцу Огюсту о том, что все три корабля благополучно достигли новых земель
[89]
. И земли эти богаты золотом и серебром. В подтверждение своих слов капитан приказал принести с корабля сундук, наполненный причудливыми золотыми и серебряными изделиями, некоторые из них были украшены горным хрусталем, изумрудами и нефритом.
Отец Огюст с нескрываемым интересом рассматривал содержимое сундука и слушал рассказ капитана. Он узнал, что корабли благополучно достигли цели. Команда шотландцев высадилась на новой земле и разбила лагерь. Вскоре в лагере появились местные жители, краснокожие люди, одетые в странные одежды, головы их украшали разноцветные перья. Их вооружение показалось шотландцам весьма примитивным, лишь луки да копья, редко у кого из них были длинные охотничьи ножи из бронзы.
Местные аборигены не проявляли агрессивности, лишь чрезмерное любопытство. Шотландцы, воспользовавшись этим обстоятельством, предложили им в подарок некоторые вещи, от которых краснокожие пришли в неподдельный восторг.
На следующий день краснокожие принесли в лагерь различную пищу, а затем одежду, примитивную кожаную обувь и украшения, многие из золота и серебра. Так между моряками и обитателями местных земель завязался взаимообмен.
Толковый словарь
Аббат Арнольд
– ярый противник катарского вероучения, вдохновитель крестового похода против Лангедока, религиозный фанатик, отличавшийся необыкновенной циничностью и жестокостью.
Ангерран де Мариньи
– был оруженосцем графа де Бувилля, затем оказался при дворе королевы Жанны, супруги Филиппа Красивого. В 1298 году стал комендантом замка Иссудан, затем в 1304 году – шамбелланом, был возведен в дворянство. Получил должность интенданта финансов и зданий, потом коадьютора-распорядителя и ректора королевства. Принимал активное участие в создании королевского ордонанса об упразднении ордена тамплиеров и передачи их имущества в государственную казну. Казнен в 1315 году по обвинению в многочисленных злоупотреблениях.
Аквитания
– западные земли Франции, унаследовавшие название еще с римских времен.
Акра
– город-порт на Ближнем Востоке.
Амори де Лузиньян
– в 1179 году отправился на Святую землю, где присоединился к крестоносцам. Да Доблесть и отвагу был назначен коннетаблем Иерусалима. В битве при Хаттине попал в плен к сарацинам. В 1194 году стал королем Кипра. После его смерти Кипром правил его сын Гуго I Кипрский.