15 октября 1524 г.

15 октября 1524 года, ближе к полудню не по-осеннему тёплого, солнечного дня, фрайхерр

[1]

Вольфгер фон Экк, седьмой и последний барон из древнего и славного рода фон Экков стоял у окна в верхнем этаже бергфрида

[2]

замка Альтенберг. Под стенами замка, сложенными из громадных, позеленевших от времени каменных блоков, вздувшаяся от дождей в верховьях Рудных гор река несла хлопья грязной пены, сломанные ветки, листву и прочий мусор, а дальше, за рекой, на фоне выцветшего, будто застиранная ткань, неба пламенел осенними красками лес.

Вольфгер забавлялся игрой, придуманной ещё в детстве: упёршись лбом в оконный переплёт, он слегка поворачивал голову то вправо, то влево, и листва в старом, оплывшем книзу стекле переливалась волшебными красками, а лес казался таинственным и сказочным. Вольфгер прикрыл глаза и представил себе, как он на своём охотничьем жеребце едет по лесной тропинке. Давно изучивший привычки хозяина конь идёт шагом, а барон, бросив поводья ему на шею, с наслаждением вдыхает запах грибной прели, прихваченных ночными заморозками листьев и невесть как долетевшего сюда дымка из печей замковой кухни. А впереди за поворотом лежит озеро, небольшое, но очень глубокое и настолько холодное, что даже в летнюю жару купаться в нём можно только на отмели. На берегах озера греются на солнце серые туши камней, которые в незапамятные времена приволок сюда ледник. Камни гладкие, и на них хорошо лежать, глядя в небо.

Озеро маленькому Вольфгеру показал дед, Фридрих фон Экк. Старый барон надолго пережил своё поколение, жену – родственников и друзей – и, всеми забытый и никому не нужный, доживал свой век в замке. В молодости он, как и все фон Экки, участвовал в войнах, которые постоянно вёл с соседями задиристый курфюрст Саксонский, а то и сам император, и однажды в сражении ему не повезло. Бросаясь в конную сшибку, фрайхерр Фридрих как обычно скинул тяжёлый, похожий на железный клёпаный горшок топфхелм

[3]

, который мешал смотреть, оставшись в полукруглой железной каске-цервельере, и пропустил удар моргенштерном. Каска не подвела, но шипастый шар соскользнул по гладкому железу на лицо, барон потерял левый глаз и несколько зубов, а также обзавёлся безобразным рваным шрамом через всю щёку.

16 октября 1524 г.

Выехать из замка на рассвете, как собирались сделать вчера, не удалось. Неожиданно нашлось множество дел, которые непременно нужно было завершить до начала путешествия. Обычно спокойный и сонный замок в предотъездной суете перевернули вверх дном, давно обленившаяся прислуга бестолково металась по лестницам с выпученными глазами и растрёпанными волосами, на кухне что-то скворчало, мальчишки ловили в птичнике заполошно кудахчущих кур. Больше всех бегал, кричал и размахивал руками так и не протрезвевший со вчерашнего вечера Паоло. В конце концов, он окончательно выбился из сил и вынужден был поправить пошатнувшееся здоровье с помощью кувшинчика любимого красного, после чего забегал в два раза быстрее, но как-то неуверенно, пошатываясь и задевая углы, а кричать стал в три раза громче, но почему-то по-итальянски, так что его никто не понимал.

Отец Иона тоже внёс посильный вклад в общий сумбур, поминутно бегая в свой домик за какими-то забытыми вещами. Старик добегался до того, что у него прихватило сердце, и его уложили в сторонке на кучу соломы, покрытую тёплым плащом.

17 октября 1524 г.

Вольфгера разбудил стук топора. Он открыл глаза и увидел, что Карл уже нарубил дрова для утреннего костра и теперь заканчивает выводить маленькую поленницу для путешественников, которые заночуют на этой поляне после них. Монах, оказывается, тоже уже проснулся и, отойдя в сторонку, молится.

Утро выдалось весёлым и ярким, хотя и холодноватым. Изо рта у Карла, азартно орудующего секирой, вылетали клубы пара. Вольфгер заметил, что кое-где на травинках переливаются алмазные иголочки предутреннего инея, ещё не съеденные солнцем.

18 октября 1524 г.

На следующий день уехать не удалось. Ута заявила, что ей необходимо время для сборов. Карл, похоже, поразил в самое сердце Вилду, молоденькая служанка не отходила от него ни на шаг, и как только заходил разговор об отъезде, у неё на глаза наворачивались слёзы. Вольфгеру тоже не хотелось покидать уютный дом, поэтому под тем предлогом, что лошадям нужно дать как следует отдохнуть, решили задержаться ещё на день. Только отец Иона горел желанием выехать как можно скорее, но его удалось уговорить, соблазнив пивом, которое в доме Уты было превосходным.

Отец Иона посетил сельский храм и, не обнаружив на иконе Святого семейства кровавых слёз, немного успокоился.

13 ноября 1524 г.

Барка скользила по тусклой, впадающей в зимний сон Эльбе. Вода была настолько холодной что, казалось, стала вязкой. Погода совсем испортилась. С угрюмого, похожего на грязный просевший потолок, неба сеялась снежная крупа, которая шуршала по крыше каюты, сугробиками ложилась на планширь и затоптанную палубу, падала в воду и мгновенно таяла. У берегов появились тонкие ледяные корочки.

– Не вмёрзнем мы на полдороге? – спросил отец Иона, зябко кутаясь в плащ.

– Барочник обещал, что сегодня к вечеру мы должны быть в Виттенберге, – ответил Вольфгер. – За день-то река не должна стать. Но ты прав, отец мой, мы еле-еле успеваем до ледостава, зима прямо хватает нас за пятки… Что-то уж очень рано в этом году.

14 ноября 1524 г.

Вольфгер решил посетить Фуггеров с самого утра, надеясь, что в конторе ещё не будет посетителей.

Перед тем, как покинуть постоялый двор, он зашёл к гному. Рупрехт сидел, забившись в угол комнаты и зябко обхватив руками плечи. Перед ним лежал обнажённый кинжал. Похоже, до гнома только сейчас по-настоящему дошло, какой опасности он чудом избежал, и его пробрало. Любой громкий звук в коридоре, особенно, шаги, повергали его в ужас. Каждый раз гному казалось, что его всё-таки отыскали стражники. Сейчас они отволокут его на рыночную площадь, чтобы на потеху визжащей и улюлюкающей толпы отрубить руку, а потом сжечь богопротивного гнома на костре. Рупрехт решил сражаться за свою жизнь до последнего. Когда в комнату без стука вошла служанка, чтобы сделать обычную утреннюю уборку, несчастный гном чуть не выпрыгнул в окно. Он едва успел спрятать кинжал. Женщина вскоре ушла, а Рупрехт ещё долго не мог прийти в себя.

– Вот что, гноме, – сказал барон, присаживаясь на его постель, – я сейчас пойду к Фуггерам, там мы будем решать, где тебя лучше спрятать. Потом мы с отцом Ионой пойдём к Лютеру, и вообще, меня целый день не будет дома. Я это к чему? Не вздумай и носа высунуть из этой комнаты, понял? Только до нужного чулана, бегом, вдоль стены – и обратно. Не спускайся в общий зал, проголодаешься – попроси кого-нибудь из наших, чтобы принесли еду сюда. Вчера нам просто сказочно повезло, скажи спасибо Алаэтэли, а во второй раз может и не повезти. И вот тогда… В общем, ты понял.

18 ноября 1524 г.

Из Виттенберга удалось выехать только через три дня: долгая дорога требовала серьёзной подготовки. Для эльфийки и Уты приобрели крытый пароконный возок, который по зимнему времени поставили на полозья, а остальным предстояло ехать верхом. Часть вещей сложили в ящики возка, остальное распределили по вьюкам. Править возком вызвался гном.

Рупрехт, которому смертельно надоело сидеть в четырёх стенах своей комнаты на постоялом дворе, радовался свободе, как ребёнок. Он на удивление ловко управлял лошадьми, распевая при этом какую-то песню на гномьем языке, судя по молодецкому уханью и посвисту, донельзя фривольную.

Ута морщилась, Алаэтэль равнодушно и ослепительно улыбалась, Карл, как обычно, был невозмутим.

19 ноября 1524 г.

От свежего воздуха, чистого снега и ясного неба Вольфгера отделяла стена.

Стена была очень старая, грубо выложенная из кирпича, с застывшими потёками строительного раствора, заросшая паутиной. Почему-то барон знал, что через стену можно пробиться, нужно только посильнее упереться ногами в пол, налечь плечом, и кладка раздастся, лопнет, растечётся. Снова и снова Вольфгер изо всех сил бился в древние камни. Сначала стена подавалась и неохотно пропускала его между кирпичами, но потом становилась всё более вязкой, каждый шаг давался с огромным трудом, и, наконец, Вольфгер окончательно застревал в тягучем, как болотная жижа камне. Руками он тщетно разгребал наползающую массу, но она не давала двигаться, забивала глаза, уши, рот и нос, Вольфгер хрипел, задыхался, терял сознание и… в который раз оказывался перед знакомой до отвращения стеной. Каменная кладка, удушливый запах пыли, шаг вперёд, наползающая, давящая масса…

Вольфгер с трудом открыл глаза.

25 ноября 1524 г.

– Ого, да это настоящая крепость! – с уважением сказал Рупрехт, который, задрав голову, разглядывал высоченные стены и квадратный бергфрид замка Вартбург. – Такую, пожалуй, штурмом не возьмёшь, только осадой!

– Ишь, развоевался, – ворчливо прикрикнул на него отец Иона, – мы въедем в замок как почтенные люди, мирно, через ворота. И не вздумай обсуждать с комендантом слабые места в обороне крепости, народ здесь простой и суровый, шуток не понимает. Не поглядят, что мы послы, возьмут за руки и за ноги, да и вышвырнут со стены. Сам видишь, лететь вниз ой как далеко…

– Да ладно! – надулся гном, – тоже мне, послы! Второй месяц мотаемся по Саксонии, как собачий хвост, и всё без толку! Я уже две пары сапог стоптал, а сапоги, между прочим, отменной гномьей работы!