Имя всякой чайки — Эмма, так сказал один поэт. Но вот перед вами чайка, какой вы нигде, кроме нашей книжки, больше не встретите. Чайка по имени Александра.

Живет Александра с тремя подругами на песчаной отмели в Северном море — такой крохотной, что даже маленький домик, и тот не поместится. Люди сюда дороги не знают, но птицам без них не скучно. Чайки не очень-то дружат с людьми. Но Александра, как вы уже поняли, чайка необычная. Она дружна с одним человеком. Он уже старый и работает смотрителем на маяке.

Этот стройный маяк высится среди моря как белая каменная колонна. Он стоит на рифе, подводной скале. Когда прилив и вода поднимается, рифа не видно. Во время отлива, когда вода убывает, из моря торчит верхушка скалы, покатый бугор. Его называют Омаровым рифом — знаете, почему? В расщелинах между камнями живут омары. Они похожи на рыцарей, у них есть панцирь, две огромные клешни и шесть ног. И стройный белый маяк все так и зовут — Маяк на Омаровых рифах.

На маяке живет-поживает один человек. Это друг Александры, старый смотритель. Зовут его Иоганн. Старик зажигает большой фонарь, освещающий ночью путь кораблям, два раза в неделю встречает белый маленький катерок, который привозит с материка почту и провиант, а под самым куполом башни на старенькой плитке готовит себе обед. Чуть ли не каждый день Иоганн ловит рыбу. Садится на складной табурет на железном балкончике, который окружает башню пониже купола, набивает трубку табаком и закидывает удочку в море. Поймав рыбку, Иоганн ее солит и вялит на ветру. Иногда рыбаку составляет компанию Александра. И смотритель с чайкой беседуют о матросах да капитанах, проплывающих мимо на кораблях, а еще о водяном по прозвищу Морешлёп, у которого, к несчастью, вредный характер. Случаются меж друзьями и ссоры: иной раз чайка возьмет да и стащит у старика рыбешку. И на целых два дня дружба врозь. А на третий приятели как ни в чем не бывало опять сидят на своем балкончике и про злостную кражу больше не вспоминают.

Пустогрохи — семейство большое. Родом этот карликовый народец из Южных морей, где, как известно, много вулканов, у которых внутри беспрерывно что-то грохочет. Тут пустогрохи родятся на свет. Но, к сожалению, этих зеленых гномов с красными носами рождается слишком уж много. Грохоталок в вулкане на всех не хватает, и пустогрохам нечего делать. Вот почему иные покидают родные края. Проникнут ночью тайком на корабль и уходят скитаться по белу свету. Как-то раз один из таких скитальцев прокрался на торговое судно, которое плыло из Южных морей к острову под названием Гельголанд, что в Северном море. Пока «Длинная Анна» (такое у корабля было название) бороздила просторы Южных морей, пустогрох сидел на корточках в трюме между мохнатыми кокосовыми орехами. Это местечко он выбрал по двум причинам: во-первых, если проголодаешься, то всегда можно поживиться сладким кокосом, а главное — в трюме отменно грохочется! Но поначалу он сидел тихо и смирно. «Длинная Анна» уже обогнула Индокитай, а потом Индостан, причалила в Сингапуре, зашла в Коломбо, а матросы и знать не знали, что на корабле пассажир без билета.

Но стоило пароходу выйти из Аденского залива в Красное море, как по ночам стали твориться всякие странности. Только усталые моряки прилягут поспать, как из трюма доносится адский грохот. Точно акулы-молоты резвятся под кораблем, без передышки долбя по обшивке тупыми носами. Матросы выскакивают из своих гамаков: откуда шум? — и бегом к трюму. Открывают люк — а там тишина. В трюме темно и не слышно ни звука. Озаряемый светом тропических звезд, корабль мирно скользит по волнам, и ровно, как метроном, стучит в темноте двигатель. Матросы снова ложатся. Но стоит забраться под одеяло, опять трещит и грохочет… Так они вскакивали спросонок много ночей подряд и наконец совсем обессилели. Один только капитан сохранял присутствие духа. Он догадался, что на борту шалит пустогрох. Правда, команде ничего не сказал. Моряки — народ суеверный. Узнают, что на пароходе завелся гном, сойдут на берег в ближайшем порту — и поминай как звали.

Когда «Длинная Анна» шла через Суэцкий канал в Средиземное море, стрелка барометра вдруг ухнула вниз и остановилась на буре. Моряки посмотрели на голубое небо и яркое солнце — и, честно сказать, не поверили. Но моряку полагается быть осторожным. Матросы послушались предупреждения, подошли к берегам Сицилии и бросили якорь в порту Сиракузы: переждать непогоду.

Был среди моря остров размером с небольшой огород. Одиноким холмиком высился он над широкой водной равниной, и нередко его захлестывало волнами. На острове почти ничего не росло. Однако здесь жили два человека: старик Оммо со старухой Гезиной. Были у них домик, лодка и рыболовные снасти, и они гнули спину от зари до зари, чтобы вырастить хоть какой-нибудь урожай.

Однажды к берегу причалил нарядный корабль. На борту сидели посланники могучего короля. Увидев, что островок обитаем, они подозвали Оммо.

— Остров принадлежит нашему Королю! — сказали они. — Хочешь тут жить и выращивать урожай — плати ежегодную дань по десять дукатов!

— Долгие годы живу я на этом острове, — отвечал Оммо, — но никто отродясь не требовал с меня дани. Да и нет у меня ни золота, ни богатства, чтоб вашему королю заплатить. Все наше добро — это рыбы в море да птицы в небе. День прошел — мы сыты, одеты; на том и спасибо.

— Ах ты, мошенник! — вскричали посланники. — Ну, погоди! Вот мы тебя проучим!

Жили-были в голландском городе под названием Манекен-Панекен-Берг два паренька. Одного звали Дитерке, второго — Питерке, и были они похожи как две капли воды. Оба бегали чумазые, взъерошенные, нечесаные, и если у одного вдруг порвутся штаны, то другой давай лазать по соседским заборам, пока не получится точно такая же дырка. Родителей у них не было. Жили они у бабушки, рыбной торговки с Кошачьей улицы. С озорниками не было сладу, дня не проходило, чтобы не затеяли они какой-нибудь вздорной штуки. Все соседи боялись мальчишек. И только один человек — толстяк-полицейский по имени Ванна-дер-Бак — иной раз, когда совсем разойдутся, хватал сорванцов за шиворот и задавал обоим хорошую взбучку.

И вот однажды, когда полицейский в очередной раз всыпал им пару горячих, мальчишки с ревом пришли домой и решили ему отомстить. Достали из подвала ведерко масляной краски, кисточку и молоток, дождались ночи, чтоб бабушка крепко заснула, выкатили из сарая велосипеды и покатили в город — осуществлять задуманное. Вскоре они уже крались, как двое воришек, по озаренным луной улочкам Манекен-Панекен-Берга, а как только встречали дорожный знак, затевали таинственную возню. То один знак на другой поменяют, то что-нибудь подмалюют, то приколотят, где не положено. Поразвлекавшись таким манером час-другой, мальчишки вернулись домой и со злорадным хихиканьем улеглись спать.

А утром на улицах и площадях Манекен-Панекен-Берга поднялся великий переполох. Люди кричат, машины бибикают, и на каждом углу такие заторы, что ни пройти, ни проехать. Когда в семь утра городские чиновники вышли на Важный проспект, направляясь на службу, в глаза им бросилось объявление: