Я раздражённо пробарабанила пальцами по витрине, выражая крайнюю степень недовольства.

- Простите, леди, я не могу взять эти бриллианты, – промямлил ювелир, – никаких бумаг, подтверждающих вашу покупку нет, а украшение явно заказное, штучное. Ещё всплывет где!..

Я картинно закатила глаза, обмахиваясь пушистым веером.

- Знаете, месье, когда мне дарили это колье, о документах я думала в последнюю очередь!

Похоже, придётся искать другой ломбард. В Руане их было немало, но мне порекомендовали именно этот. Мол, владелец – ювелир, давно нуждается в чёрных бриллиантах и готов накинуть в цене. На лице уже немолодого мужчины действительно шла нешуточная борьба между честностью и жадностью. Пока побеждало первое.

Мы вышли на площадь. Солнечные блики играли с фонтанам, разбегались зайчиками по окнам и ехидно помигивали с витрины ювелирной лавки. Я зажмурилась, подставляя лицо свету. Нокса тоже прикрыла лицо рукой и недовольно скривилась. Я уже заметила, что девушка часто бывала недовольна. Впрочем, мы знакомы-то не больше суток.

Парадокс, однако – раньше я тяжело сходилась с людьми, а сейчас как будто отпустила себя. Словно чувствовала, мой человек или нет. Может, это особенность дара?

- Кастель – тот ещё двуличный мерзавец, – вдруг заявила Нокса, – не удивлюсь, что он догадывался о моей идеи влезть к Ассанжу, но не стал останавливать. Зато сейчас разыграть из себя героя и заставить меня быть должной – пожалуйста. Ненавижу!

- Ну, всё-таки он тебя не бросил, – спокойно парировала я, – хоть и мог. Даже позаботился о твоей защите. Не так уж он и плох, как мне кажется.

Девушка только закатила глаза, но ничего не ответила. Думаю, в глубине души она понимала, что помощь была своевременной, а Кастель вряд ли спланировал всё заранее. Я вдруг поймала себя, что имя сыскарю шло гораздо больше, чем безликий сэр Вирро. И нахмурилась. Где-то я определённо слышала про Кастеля... Может, в поезде?

Минусы своего нового положения я ощутила сразу, как вошла в комнату. К горлу подкатил ком, заставив искренне пожалеть о прошедшем завтраке.

Конечности мужчины были изогнуты под странным углом, как будто из человека пытались сделать свастику. Ноги вывернули, сломав при этом колени, а руки скрестили локтями над головой. Грудная клетка была бурой от крови. И ножи. Много ножей.

Словно рисунок по точкам соединили. Да чтоб вас!..

Я перехватила за талию целительницу, бросившуюся к телу, и изо всех сил заорала:

– Эдвин!!!

Нокса

Сумерки мягко накрывали город матовой пеленой. Ещё до заката пустела главная площадь, закрывались рынки и двери купеческих лавок. Только одинокий фонарщик, чертыхаясь, зажигал огни. Спрятавшись в тени дома, я немного понаблюдала за ним. Стёкла фонарей были пыльными и мутными от копоти, но подслеповатый фонарщик ничего не замечал за ярким светом. Впрочем, кто мог указать ему на оплошность?.. Ставни закрывались рано, с последними лучами солнца, а днём до фонарей не было дела. На моей памяти, их мыли только один раз – в праздник Летней Ночи.

Уже год я в Руане, а всё никак не привыкну. На моей родине каждый фонарь претендовал на искусство. Как только не украшали улицы города – золочёнными соловьями на жёрдочке, мозаикой из цветного стекла и декоративной розой, оплетающей арки и стойки с магическими огнями. Летними ночами Фолкрит сверкал, и не дай Звериный бог, или местный Хранитель, кто-нибудь увидит пыль и копоть. Смотрители на год будут лишены премии, а то и вовсе попадут в княжескую немилость. Город должен искриться, как молодая невеста на свадьбе. Жизнь в Фолкрите била ключом в любое время суток. У нас было принято поздно вставать и гулять после заката, любоваться вечерним небом. Поэтому тихий провинциальный Руан поначалу напомнил мне дотошного слугу, чей график был расписан по минутам – с рождения и до самой смерти.

Резко повернувшись, я нырнула в уличную темноту. Единственный плюс этого городишки – море. Первое время я не могла насмотреться на водную гладь. После бескрайних лесов Фолкрита море казалось мне настоящим чудом природы. Я влюбилась в тихий шёпот прибоя, в небо, усыпанное звёздами и лунную дорожку, набегающую волнами на берег.

В первый месяц мне было очень тяжело. Я плохо знала язык и местные правила, в панике искала жильё, а потом и офис для агентства. Помню, как до дрожжи испугалась Кастеля, который мгновенно указал мне на дверь. После разговора с ним я вернулась на свой чердак и разревелась от обиды. Дома на меня закрывали глаза, здесь же – откровенно смеялись. Но я уехала не для того, чтобы сдаться.

Эстель

Какого чёрта они забыли в нашей конторе?! Только пять минут назад я рассталась с Эдвином – и вуаля! Он снова здесь! Хороши в Руане полисмены – вместо расследования крутятся вокруг Ноксы. Как девушка ещё не окосела от такого внимания!

Я медленно повернулась к “полену”. Сыскарь чуть насмешливо улыбался, вызывая у меня желание убивать. Непрошибаемый тип! Спокойно, Оксана, вдох-выдох. Подумаешь, попала в глупое положение. Как будто в первых раз! Эта мысль меня слегка отрезвила. Действительно, что с моей реакцией на Эдвина? Я каждое его слово воспринимаю в штыки. Неужели гормоны? Или проблема в том, что Эдвин слишком сильно напоминает мне...

Так, хлопаем ресничками и извиняемся.

- Воля ваша, сэр. Я прошу прощения за свою бестактность, – а про себя подумала – чтоб у тебя дятлы завелись, Буратино несчастный!