Литературные итоги 2005 года, первый выпуск ежегодной антологии.
В этом сборнике представлены новые произведения современных отечественных писателей-фантастов — авторов знаменитых бестселлеров, лауреатов престижных литературных премий, а также тех, кто делает еще только первые шаги на пути к успеху и широкому признанию читателей.
ПОВЕСТИ
АЛАН КУБАТИЕВ
Аренда
1
Без костюма от Эда Бахчиванджи человек, сидевший в огромном кресле за исполинским столом под сенью необъятного, как потолок планетария, флага, ничем не отличался бы от побитой собаки. Будто для усиления впечатления перед столом лежал китайский мопс. Голову с печально помаргивающими глазами он уместил на лапах в позе неизбывной безнадежности, и даже бодро закрученный бублик хвоста, родовая принадлежность китайских мопсов, был словно размочен в протухшем чае.
Второй из двух людей в этой комнате не походил ни на какое животное, а если и походил, то зоологи его еще не открыли. Возможно, сходство было внутренним и проявлялось при острой необходимости. Насмешливый и бодрый, он дымил огромной сигарой, а костюм его не приходился шедеврам Бахчиванджи и Мак-Ларена даже троюродным: заношенный пиджак из гонконгского твида с кожаными налокотниками, обвислые бежевые штаны-докерсы, а галстук из числа тех, что дарят потехи ради на Рождество. Такая внешность могла быть свирепым камуфляжем или злобным эпатажем, как угодно, и все же его присутствие в этом гигантском кабинете было совершенно естественным — новый пивной кран в старинном пабе смотрелся бы куда сюрреалистичнее.
Человек-Побитая-Собака сидел, закрыв лицо ладонями, и время от времени свистяще вздыхал, а на выдохе поматывал головой и шептал: «Боже, боже, неужели ты нас оставил… Неужто, господи?..»
Из-за ладоней он и заговорил.
— И вы абсолютно уверены, что не осталось никакого способа?.. — Невнятные слова модулировались обломками прежней властности.
2
Сидеть за столом Руслан умел, и все равно за ним было нужно следить. До срока оставалось полчаса, а его надо было накормить, одеть и посадить в их проклятый автобус.
Лена проследила, чтобы он допил какао. Потом позвала:
— Русланчик! Надень курточку и возьми ранец, а я пока выведу Арника!
Руслан молча и сосредоточенно отхлебывал какао. Потом со стуком опустил кружку на стол, повернулся и, как деревянный, зашагал к вешалке.
Трехлетний черный ризеншнауцер, прозванный за масть и мощь Шварценеггером, звавшийся в собачьем паспорте, соответственно, Арнольдом, ну а по-домашнему Арником, радостно подскакивал и басовито бухал, норовя облизнуть все лицо сразу, но Лена уворачивалась и пристегивала к ошейнику поводок. Раньше процесс был вдвое длиннее, потому что надо было еще застегнуть намордник, чего пес терпеть не мог и яростно сопротивлялся, а за выгул без намордника некоторые соседи загрызли бы насмерть и пса, и ее, и Руслана. Пес ненавидел пьяных и наркотов и еще почему-то безошибочно выбирал членов Содружества Социально Не-Защищенных (именно так писалось на их листовках), то есть организованных бомжей и полубомжей, и гнал их со своей, как он считал, территории, так что после каждого подвига их юристы являлись и закатывали длинные угрожающие разговоры о предполагаемых процессах. Избавиться от пса было бы самой черной неблагодарностью: он дважды спасал ей сына.
3
Здоровенный, обтянутый настоящей, вытертой местами добела кожей, чемодан миллион лет назад был сделан в Народном Китае и куплен дедушкой Чипы для гастрольных поездок. Прожив долгую бурную жизнь, утратив ремень, замок, пару заклепок и еще что-то, чемоданище был безжалостно заменен роскошным «Самсонайт Краш Пруф» и сослан в чулан для хранения всякой дряни. Но для сегодняшних нужд он подходил как нельзя лучше — Дарума просто заурчал от удовольствия, когда Чипа с Морганом выволокли антиквариат на свет и протерли куском старых джинсов. Обвязать его куском репшнура и отрегулировать беседочный узел, чтобы развязался от легкого потягивания кончика, было делом четверти часа.
Яблоки Нурик уже купил, привез и теперь вовсю хрустел самым красным; а еще три здоровых мешка стояли в тени, распространяя густой аромат. Выбрать их было не так просто, потому что при любой проверке слишком хорошие могли вызвать у патруля желание как следует черпануть и, соответственно, обнажить груз; слишком плохие могли вызвать неудовольствие или подозрение и, как следствие, более серьезный шмон… Желтоватая некрупная грушовка, запашистая, ровная и чуть надбитая, выглядела как надо.
Дарума сидел на скамейке в тени, рядом с мешками, подобрав под себя толстую ногу, почесывал толстый живот, благодушно помаргивая толстыми веками — круглый, славный и безобидный, он своим видом обманывал всех, даже знавших его. Мало кто знал, что он может запросто провисеть час на одной руке под потолком, или пробежать двадцать километров, или… Но Чипа знал. Ведь он стоял за кустами с бесшумным пластиковым «глоганом», когда командир голыми руками упокоил двоих из Арендной полиции. Апошки решили вежливо проводить его до патрульного вездехода, потому что у него документы были слегка просрочены. Почему-то у них не оказалось с собой портативного оборудования, и это была удача. Аповский сканер тут же запросто выкачал бы все подчистки, переклейки и микроповреждения защит.
Поэтому Дарума вперевалку дошел с ними до машины, поставил ногу на подножку и неудачно так с нее сорвался. Заохал, согнулся, ухватившись за колено. Когда апошки бросились помочь, он вбил одному ребра в сердце, а другому, лапнувшему «скорую» кобуру, носовые кости в мозг. Чипины умения не понадобились — командир строго-настрого приказал палить, только если апошки успеют дернуть железо.
Так у них появилась пара аповских пушек с полными зарядами, аповский сканер и аповский коммуникатор, на котором слушались все переговоры и раскодировались текстовые сообщения. Даже когда коды начали менять, Морган расколол алгоритм, и они спокойно читали тексты от патруля и патрулю… Жаль, нельзя было взять их тачку, но ее наверняка могли отследить, ведь ее даже поджечь не удалось, поэтому Нинка засадила термитную гранату внутрь, хотя Нурик свистел, что они и внутри несгораемые. Вот бы посмотреть, что там взаправду осталось? Но на этом сыплются все фраера, а они, слава богу, уже почти профессионалы — как-никак, четыре акции, всего один накат и ни одного трупа с нашей стороны…
4
— Добрый вечер, дорогие друзья, спасибо, что выбрали наш канал, мы рады, что вы с нами, а сегодня в нашей студии у наших камер и микрофонов очень интересный гость, которого мы долго-долго ждали… Александр Валентинович Мансуров, вице-председатель Арендного Комитета Юго-Западной зоны, доктор философских наук, почетный академик национальной Академии наук, лауреат премии «За лучшее понимание» и ордена Великого Предка первой степени с золотым поясом, известный деятель движения «За устойчивое сотрудничество и взаимную выгоду», автор популярнейшей разъяснительной книги «Разумы встречаются» и многое, многое другое… Здравствуйте, Александр Валентинович!
— Здравствуйте, Артем.
— Ну-с, как вы понимаете, сегодня мы будем говорить на тему, вот уже несколько лет не теряющую мнэ-ээ… актуальности. Вы любезно так согласились ответить на вопросы наших слушателей…
— Да, я просто с удовольствием на них отвечу. С удовольствием, Артем.
— Мне хотелось бы напомнить, что прямые телефоны нашей студии уже напечатаны в ваших программах и вы можете легко по ним звонить прямо сюда… А наши девочки, Катя, Анжела, Индира, Клео и Дуся, примут ваши вопросы и передадут господину Мансурову, а он на них ответит, да, Александр Валентинович?
5
— Ой мороз, моро-о-о-оз, не морозь меня!.. — тоненько, но с чувством выводил дядя Боря Дубинин, вольно откинувшись на спинку сиденья и тремя пальцами небрежно пошевеливая «палку». На пальцах красовалась ничуть не поблекшая наколка «БОБ» — память рабочегородковской юности. Это сейчас коли чего хочешь, а тогда и выпереть из школы могли за здорово живешь. Лихость! Значит — три швейные иголки связывались, макались в авторучеч-ные чернила и р-р-р-раз!..
Машина шла как по шелку, несмотря на то что дорогу не чинили с незапамятных времен. Тут был секрет, в который даже с его тридцатилетним шоферским стажем влезть было трудно — совсем не получалось. Колеса-то у лайбоч-ки отсутствовали! Имелись какие-то широченные полозья, наполированные до сияния, и боле ничего. Все остальное почти как у людей, кабина там роскошная, фургон, фары — только туалета не было, ну и вот двигатель тоже нелюдской, какая-то коробка внутри со вздутиями разными, и все, но в двигатель он и не лазил. Если чего случалось, а на его памяти было такое раз-другой, не более, занимались этим ихние механики… Припомнив механиков, дядя Боря маленько поскучнел, но песню не бросил.
— «А не моро-о-озь ме-и-ня, ма-е-го-о-о коня!..» — Песня была любимая, запевалась сама; правда, за голос нервный напарник чуть его однажды ручкой заводной не саданул, так это… Не всем же Кобзонами быть. Где Кобзон сейчас, вот интересно… Что-то давно не появлялся… Накатило, что ли? Тьфу-тьфу, не к правде будь помянуто! Нашел о чем думать, пень старый, хрен с ушами!
Машину слегка повело, и дядя Боря придержал «палку» уже всей пятерней, а левой достал платок и вытер лоб, подглазья и шею. Господи, спаси и помилуй… Хотя Кобзону сейчас за сто, кажись, а говорят, после сорока редко накатывает. «Говорят»… Да кто чего про это знает? Трепотня одна, языками полощут, боятся, сволочи, а полощут! Хреноплеты. А если честно… Чего бояться-то? Это сейчас страшно, а потом… Вот на Карабека Осмонова накатило? Накатило. Был человек, а стал… Как помер. Ничего не помнит, никого не узнает, то есть и узнает, и помнит, но как будто в книжке читал; мимо детей родных проедет, улыбнется и не остановится. Семья, конечно, сначала выла, и поощрительную пенсию когда получали, мать его первое время чеки рвала, ногами топтала, по земле каталась. Причитала на весь городок — у-у-у-у!» Мороз по коже. Она и до того знаменитая плакальщица была, на все похороны большие приглашали, из глубинки за ней приезжали… А сейчас приглашают, у кого кто в Посредники попал. Отпеть…
Сорок седьмой километр. Так, сейчас поворот паскудный, в прежнее время там вечно гаишник прятался. Все знали и все равно попадались… Двигатель загудел чуть громче, начинался подъем, даже при такой автоматике мух ловить не стоило.
АНТОН ОРЛОВ
Только для просмотра
Ситуация: опасность.
Режим: свертывание.
— …Мы занимаемся изучением и популяризацией культуры народов Кедао, все наши сотрудники — люди по-настоящему увлеченные, готовые сгореть на работе. — Госпожа Семелой, начальница отдела по связям с общественностью предприятия «Кедайские россыпи», излучала энтузиазм и доброжелательность. — Мы уже провели одну выставку и готовим новую, мы подготовили к изданию альбом, посвященный кедайскому искусству! Вермес, где у нас макет альбома? Надо нашим гостям показать, давай сюда быстренько!
Вермес бестолково моргал, откинувшись на спинку скрипучего стула. Он сейчас ничего не мог быстренько.
Ситуация: поступил вопрос.
ДМИТРИЙ ЯНКОВСКИЙ
Игра окончена
Мне нужен был аквариум подешевле. Нет, не то чтобы у меня не было денег, просто все предыдущие увлечения, в какие я бросался очертя голову, длились не долго, оставляя после себя вещественные доказательства моего непостоянства. Время от времени приходилось выкидывать вполне еще новые мотоциклетные шлемы, краги для верховой езды и нагайку, выворачивать из мотора азотный ускоритель, установка которого обошлась мне в кругленькую сумму, дарить кому попало музыкальный синтезатор, гитару, вывозить на дачу спортивный арбалет и телескоп для наблюдения небесных светил. Все это захватывало меня на время, увлекало, а потом я вдруг понимал, что зря тратил время на совершенно никчемные занятия, весь смысл которых состоял в моде на них в тот данный, немыслимо краткий в сравнении с вечностью, момент.
Меня иногда удивляло, как я, отлично знающий об этой слабости собственного характера, попадаюсь в ловушку снова и снова, не в силах удержаться от нового соблазна. В общем, с аквариумом тоже так получилось. Виной всему был Стас — мы с ним дружили еще с институтских времен, не надоедая друг другу частыми встречами. Иногда мы месяцами друг друга не видели, а потом случайно встречались на вечеринке у общих знакомых, и он втягивал меня в очередную авантюру. Конечно, не только Стас бывал в роли змея-искусителя, но вот верховая езда, охота и телескоп были целиком на его совести. Причем сам он счастливо продолжал пахнуть конским потом, пить водку с егерями и вдохновлять девушек звучными названиями звезд. К его чести, надо признать, что все его заслуги меркли в сравнении с азотным ускорителем на моем еще не старом «Форде». Это дьявольское устройство я поставил не по совету кого-нибудь из знакомых, как то обычно бывало, а после просмотра небезызвестного фильма Роба Коэна, так что ссориться со Стасом у меня не было никаких причин. А вот Роб Коэн мог бы выслушать от меня много приятного, повстречайся он на моем пути и будь мое знание английских жаргонизмов получше. Кто знал, что замечательные хромированные баллоны, установленные за сиденьем, в российском исполнении окажутся серыми громоздкими банками, а вместо значительного увеличения мощности дадут лишь чудовищный детонационный стук в моторе и счет за ремонт почти нового двигателя?..
С аквариумом получилось не столь динамично, зато очень красиво.
Как-то я заскочил к Стасу после незабываемого отдыха на Шри-Ланке. Воспоминания о пряных океанских ветрах еще бередили меня, но на душе было мрачновато от вида пыльных московских улиц и от осознания того факта, что еще раз на Шри-Ланку я попаду не скоро. Стас меня встретил — тихий, как обычно, умеренно улыбчивый, но заметил я у него знакомый блеск в глазах, предвещающий мне инфекцию нового увлечения. И только я шагнул в его гостиную, как сразу понял, что заболел. На этот раз сильно. Часть его стены теперь занимал аквариум, наверное, литров пятьсот в объеме — огромный, сияющий, яркий, ласкающий взгляд колышущимися под водой листьями. В нем невесомо парили рыбы — пестрые, фантастичные существа, помимо воли завладевающие вниманием. Это так походило на лучезарные воспоминания о моем отпуске, что мне непременно захотелось обладать подобным чудом, причем как можно быстрее.
— Нравится? — осторожно спросил Стас.
РАССКАЗЫ
КИРИЛЛ БЕНЕДИКТОВ
Ультралайт
Утром 31 августа Антон Протасов приблизился к своей цели еще на триста пятьдесят граммов. Он узнал об этом, встав на тонкий сенсорный лист весов. На жидкокристаллическом дисплее зажглись цифры 38,655… потом экранчик неуверенно мигнул, и последняя пятерка на глазах у затаившего дыхание Протасова перетекла в ноль. Славный такой, пустотелый нолик. 38,650.
— Йес! — прошептал Антон, когда весы загрузили окончательный результат тестирования в память домашнего компьютера. — Аи дид ит! Аи наконец дид ит, рили!
Привычка говорить с самим собой по-английски появилась у него после того, как супервайзер их подразделения объявил борьбу усложненным лексическим конструкциям, делающим речь и мышление сотрудников офиса слишком тяжелыми для восприятия. Хотя супервайзер ни слова не сказал о том, что это за конструкции, все поняли, чем конкретно он недоволен. Конечно, английский куда более логичный и легкий язык — легче его, наверное, только эсперанто, однако эсперантистов в штате «Москоу Ультралайт Интеллектуал Текнолоджис» не было.
Еще вчера весы показывали ровно 39 кило. Но таблетки для бессонницы, прописанные доктором Шейманом, оправдали свою запредельную цену — Антон полночи ворочался на надувном матрасе, чувствуя, как его бросает то в Жар, то в холод, и заснул лишь перед самым рассветом. И вот вам результат — минус триста пятьдесят граммчиков!
Настроение у Протасова улучшалось с каждой минутой. Он покрутил педали на велотренажере, потом быстро принял душ, стараясь получить наслаждение от каждой капли трех с половиной литров воды, составлявших половину дневной нормы, и, хотя на подмышки капель, как всегда, не хватило, почувствовал себя свежим и обновленным. Вытираясь, Антон раздумывал, стоит ли ему завтракать, рискуя отличным утренним результатом, и в конечном итоге решил, что не стоит. Достаточно будет и чашки растворимого кофе «Nescafe-Acorn» (отличный вкус и ноль калорий!), а сэкономленные десять минут можно потратить на подбор галстука к новому темно-синему костюму из тончайшего льна. «Тудэй о нэвер, — повторил про себя Протасов, завязывая галстук небрежным кембриджским узлом. — Сегодня я пойду к супервайзеру и прямо скажу о том, что мою ставку необходимо пересмотреть. Тридцать восемь шестьсот пятьдесят — да такого результата ни у кого в отделе нет!»
ОЛЕГ ДИВОВ
Енот допрыгался
Сначала его прозвали Канада Кид, говорит Дядя. Потому что мелкий и с севера родом. Чего он оттуда сорвался, не знаю, врать не буду. Сам не рассказывал. Может, ухлопал кого не того. Да наверное. Он был по молодости такой. Стрелок. Если до обеда ни разу не пульнул, считай, день прожил зря. Ну, вот. Приехал он, значит, представился местной публике, как тогда было принято, и нанялся объездчиком к ирландцам…
Опять салун в маленьком городке. Стук игральных костей, звон посуды, гул нетрезвых голосов. Не хватает только расстроенного пианино. Сегодня нет музыки. Будний день.
И как это он представился, твой Енот, чего у вас было принято, ты скажи, перебивает старика Рик-с-Пальцем. Небось въехал прямо в салун верхом и с ходу шерифа грохнул, да, а вы ему похлопали немножко, снисходительно так, мол, ничего, парень, сойдешь за ковбоя в ненастный день с большой дистанции!
Все смеются, даже Джонни Конь одобрительно хмыкает.
Ну, шерифа не шерифа, а вот депутата
[1]
он собирался грохнуть, бросает Дядя небрежно. Но тот уклонился от поединка, а Енот не стал его дожимать.
ОЛЕГ ОВЧИННИКОВ
Оргазм в октябре
Его всосало и выплюнуло, но где-то в промежутке еще и раскрутило бешеным волчком, так что Трифону, даже несмотря на вновь обретенные способности, понадобилось несколько долгих микросекунд, чтобы сориентироваться на новом месте.
Полигон представлял собой круговое плато диаметром 8400 метров, засыпанное мелким красным песком, почти пылью. Местами сквозь пыль проглядывала плита, образующая основание, судя по цвету, из монолитного асфальтида. Небо напоминало огромный мыльный пузырь, радужно отливающий по краям у горизонта и почти прозрачный над головой. Через него вполне можно было наблюдать звезды, если бы не затмевающее все на свете солнце, также красноватое и палящее. В паре километров к югу от плато чернел глубокий шрам пересохшего канала. Дальше начинались скалы.
«Что это? — подумал Трифон. — Марс?»
— Нет, «Спикере»! — раздался в его голове дребезжащий женский голос с заметным акцентом.
Трифон внутренне поморщился. Курсанта до сих пор коробило от осознания того, что каждая его мысль во время операции мгновенно становится известной людям за пультом. Или нелюдям, вроде Немки.
СЕРГЕЙ ЧЕКМАЕВ
Очевидец
Антон неторопливо щелкал мышью, морщился, поглядывая на экран. Материалы вчерашнего эфира оставляли желать лучшего. ДТП на Волгоградке с пьяным водилой. Трое пострадавших, жертв нет. ДТП в Капотне: наезд на остановку, пустую, слава богу. Пожар в заброшенной сторожке старого склада. Здесь без жертв не обошлось — двое бомжей сгорели заживо вместе со своим временным обиталищем. А может, и не бомжей, может, кто-то таким образом спрятал концы своих грязных делишек.
В кадре лениво дымилось нечто деревянное, пожарные, по трое на брандспойт, старательно заливали «возгорание» целыми океанами воды. Недалеко топтались и вездесущие зеваки — несмотря на ранний час, их набралось порядочно: мальчишки из ближайших домов, собачники, всякие бегуны-джоггеры, сторонники здорового образа жизни. Вон один такой стоит: высоченный как каланча, вырядился не по погоде в темный бесформенный плащ. Бэт-мен, блин!
Так, что там еще? Бытовуха. Обыденная до зубовного скрежета: познакомились, выпили, закусили, снова выпили… тут выпивка кончилась, а пока решали, кто пойдет за новой порцией, — схватились за ножи. Цинизм, иначе не скажешь, а все равно — рутина. Такими материалами рейтинг не поднимешь. А значит, шеф опять будет брызгать слюной и рассказывать про «о-очень серьезных людей», которые не для того деньги на канал давали. Если и сегодня не подвернется материал, из которого спецрепортажик можно раскрутить…
Может, ночная бригада чего-нибудь этакое привезла?
Антон поискал глазами трубку. Где же она?
ВАСИЛИЙ МИДЯНИН
Из канализации
С самого начала это была насквозь гнилая мысль — вылить в канализацию полбочки имитатора боевого отравляющего вещества. Однако, видит бог, идея принадлежала не мне. Если же разобраться как следует, то на самом деле виноват во всем наш ротный старшина, и как раз его-то и нужно брать за жабры по поводу всего произошедшего. Подваливает сегодня этот самый старшина Педалин к солдатской курилке, где пацаны после обеда потихоньку в себя приходят, и отработанным жестом вытаскивает из толпы двух традиционных козлов отпущения — Добрицу и Мидянина. Отводит он, значит, нас в сторонку и начинает привычно на мозги капать. Вы, говорит, гоблины, говорит, и жует свою поганую «Ватру». Бандерлоги. Вы мой дурной характер знаете, ага? Так точно, товарищ старший прапорщик, говорим мы с Добрицей. Очень знаем. Тогда, опять говорит Педаль, бедуины вы мои ненаглядные, в свете данного тезиса нарезаю очередную боевую задачу. Слушайте меня ушами. Мне срочно нужна емкость под сыпучие материалы, ага? Железная бочка — подойдет. Или что-нибудь около того. Где вы ее возьмете, суслики, — это для меня малогребучий фактор, но если через полчаса емкость не будет передислоцирована в район кочегарки, я сурьезно рассерчаю. Ферштейн? Так точно, отвечаем, товарищ старший прапорщик. Ферштейн. Ага, говорит Педаль. И учтите, замечает он напоследок, бочка наверняка будет чистая и ни в коем случае не дырявая, а не то я, растудыть, обратно рассерчаю — и тогда вешайтесь, лсулики. Я дурак, вы меня знаете: когда выведете меня из положения равновесия, с дерьмом вас всех съем, ага.
Знаем, твою мать, знаем! «Съем с дерьмом» — это воскресный пятнадцатикилометровый марш-бросок для всего взвода при полной боевой выкладке, с автоматами, подсумками, противогазами, саперными лопатками и вещмешками, набитыми сырым песком. Если кто не пробовал, рекомендую — через десять минут после старта жалеешь, что вообще на свет появился. А то еще устроит Педаль взводу по доброте душевной неделю строгой уставщины — вот это уже совсем будет полная, окончательная и бесповоротная трагедия. В любом случае, когда старшина серчает, не бывает ни хрена хорошего. Поэтому мы с Добрицей без долгих разговоров тушим свои «беломорины» и покидаем курилку, уныло рассуждая на ходу, где же нам взять вышеупомянутую емкость под сыпучие материалы, будь они трижды неладны. То, что мы ее где-нибудь возьмем в течение получаса, не подлежит ни малейшему сомнению, иначе после марш-броска мы покойники — Педаль не забудет проинформировать дембелей, кому они обязаны своим кровавым потом.
Однако разрази меня генерал-майор Грибанов, если я имею хотя бы одну подходящую идею на этот счет. Можно, конечно, отогнуть на заборе возле кочегарки колючую проволоку, вылезти на гражданку и пробраться в офицерский городок, где дом пятиэтажный строят, там много разных технических бидонов валяется и бочек из-под краски. Только вряд ли они подойдут — строители в них обычно гудрон растапливают для заливки перекрытий, и этот гудрон внутри застывает. Потом есть еще железная бочка на заднем дворе столовой, туда наряд по кухне всякую парашу сливает для свиней из подсобного хозяйства. Тоже не лучший вариант. Еще одна бочка с водой возле курилки по пояс в землю вкопана, вроде как пожарный водоем. Ну, здесь даже и говорить не о чем. Ее оттуда трактором не выдернешь. Пара бочек приспособлена на стадионе под летний душ, но туда соваться не стоит, там вечно бродят свирепые дембеля, физорги хреновы — либо Ара Бешеный, либо урод Слава с шестой роты, либо тот и другой вместе. Если застукают, душу вынут с гарантией на всю оставшуюся жизнь. Вот, собственно, и все. У кого еще есть варианты?..
У Добрицы есть. Он терпеливо ждет, пока я выложу ему свои соображения, и выдвигает собственную версию:
— Как насчет химгородка?
