По вечерам, уже в сумерках, когда от пристани до затонувшего наполовину солнца, перерезая реку, вытягивалась желтая пустая аллея, из-за поворота, гудя сильно и молодо, выплывал теплоход.

Белый как больница, с просторной палубой и ярко освещенным салоном, накрахмаленным рестораном, музыкой, теплоход был праздником для села. Вся молодежь собиралась на пристани, зеленом дебаркадере-поплавке. Ребята в резиновых сапогах с широко вывернутыми голенищами и в кепочках, натянутых ровно на брови, смешили девушек разными двусмысленностями, и девушки, не отводя глаз от надвигающегося на село теплохода, прыскали со смеху, приговаривая: «Ой, дураки!»

Теплоход вплотную подходил к пристани, толкал ее, старенькую, своей крепкой скулой; пристань вздрагивала, смех затихал.