Я люблю вас всех.

Одноглазый сказал, что чудес и знамений было предостаточно и в том, что мы неправильно их истолковали, нам следует винить лишь себя. Согласен, ему многое мешало, но все равно его слова — замечательный пример того, насколько мы крепки задним умом.

Молния, сверкнувшая на ясном небе, ударила в Некропольский холм и попала в бронзовую табличку, запечатывавшую склеп форвалак, наполовину уничтожив силу заклинания. Выпадали дожди из камней. Из статуй текла кровь. Жрецы нескольких храмов сообщали о жертвенных животных без сердца или печени. Одной выпотрошенной жертве даже удалось сбежать, и ее не сумели поймать. В казармах у Развилки, где размещаются городские когорты, изображение Теу повернулось спиной. Девять вечеров подряд десять черных стервятников кружили над Бастионом, потом один из них прогнал орла, обитавшего на верхушке Бумажной Башни.

Астрологи отказывались наблюдать за небесами, опасаясь за свою жизнь. По улицам бродил свихнувшийся предсказатель, объявляя о близком конце света. А в покинутом орлом Бастионе плющ на внешних валах засох и сменился каким-то ползучим растением, листья которого теряли черноту лишь при самом ярком солнечном свете.

Но подобное происходило каждый год. Дурак задним числом может объявить знамением что угодно.

— Плавание из Берилла доказало мою правоту, — буркнул Одноглазый, оторвавшись от оловянной кружки. — Черному Отряду в море делать нечего. Эй, девка! Еще эля!

Он помахал кружкой, иначе служанка его не поняла бы — он отказался учить языки северян.

— Ты уже надрался, — заметил я.

— Какая проницательность. Вы заметили, господа? Костоправ, наш уважаемый знаток искусств духовных и медицинских, настолько сведущ в них, что заметил мою нетрезвость, — объявил он заплетающимся языком, то и дело рыгая, и обвел слушателей угрюмо-серьезным взглядом, который по силам изобразить лишь пьяному.

Служанка принесла новый кувшин для него и бутылку для Молчуна, тоже готового принять новую порцию полюбившегося именно ему яда. Он пристрастился к кислому вину из Берилла, которое превосходно соответствовало его характеру. Деньги перешли из рук в руки.

Вокруг Мейстрикта метался, всхлипывал и завывал ветер. Арктические дьяволята хихикали и выдували холодные струйки своего дыхания сквозь щели в стенах моей комнаты. Еле теплющийся огонек в лампе мерцал и колебался. Когда мои пальцы окоченели, я обхватил ими лампу — пусть поджариваются.

С севера дул резкий ветер, колючий от снежной пыли. За ночь снега выпало на целый фут, и это было лишь начало. Чем больше снега, тем поганее. Я посочувствовал Ильмо и его отряду — они отправились охотиться на мятежников.

Крепость Мейстрикт. Ключ к обороне Клина. Замерзшая зимой. Раскисшая весной. Раскаленная печь летом. Пророки Белой Розы и главные силы мятежников теперь казались нам лишь досадными мелочами.

Провинция Клин напоминает вытянутый наконечник стрелы, указывающий на юг и втиснутый между двумя горными грядами. На острие этого наконечника расположен Мейстрикт. Это точка, в которой сходятся ветры и враги. Мы получили приказ удерживать крепость, этот якорь обороны Госпожи на севере.

Почему Черный Отряд?

Тот бой дал нам максимум результатов ценой минимума усилий. Я даже не припомню столь легкой победы, когда сражение разыгрывалось полностью по нашим нотам. Для мятежников оно стало серьезной неудачей.

Мы срочно покидали провинцию Клин, где оборона Госпожи рухнула почти в течение суток. Вместе с нами спасались бегством от пятисот до шестисот солдат регулярной армии — остатки разбитых подразделений. Чтобы сэкономить время. Капитан выбрал прямую дорогу на Лорды через Облачный лес, а не более длинную, огибающую лес с юга.

Нас преследовал, отставая на день или два, батальон регулярной армии мятежников. Мы могли бы развернуться и разгромить его, но Капитан решил смыться. Мне понравился ход его мыслей. Сражения под Розами оказались жестокими, погибли тысячи, а к Отряду присоединилось так много новичков, что я стал терять раненых, не успевая оказывать им помощь.

Нам было приказано прибыть в Лорды и поступить в распоряжение Крадущегося в Ночи. Душелов полагал, что Лорды станут мишенью для следующего удара мятежников. Мы уже очень устали, но ожидали еще несколько жестоких сражений до наступления зимы, которая замедлит поступь войны.

— Костоправ! Глянь-ка сюда! — К тому месту, где сидели я, Капитан, Молчун и еще несколько наших, мчался Блондин, перебросив через плечо обнаженную женщину. Ее можно было бы даже назвать привлекательной, не будь она изнасилована до полусмерти.

Воющий ветер швырял нам в спины заряды пыли и песка. Мы отступали, шагая задом наперед, а песчаная буря отыскивала в одежде и кирасах малейшие щелочки. Пыль и песок, смешиваясь с потом, превращались в вонючую соленую грязь. Горячий и сухой воздух быстро высасывал из нее влагу, и она засыхала комками. Губы у всех потрескались и распухли, языки превратились в заплесневелые подушки, царапающие шершавую корку на внутренней стороне щек.

Армия Зовущей Бурю уносила ноги. Мы страдали едва ли не столько же, сколько мятежники. Видимость сократилась до жалкого десятка ярдов. Я едва различал людей слева и справа и видел лишь двоих из арьергардной цепочки — они тоже шли спиной вперед. Противник был вынужден следовать за нами лицом к ветру, но это меня мало утешало.

Внезапно солдаты в соседней цепочке торопливо изготовились, натягивая луки. Из пыльной круговерти вынырнули чьи-то высокие силуэты, вокруг них тенями развевались плащи, хлопающие на ветру, точно крылья огромных птиц. Я тоже сорвал с плеча лук и пустил стрелу, почти уверенный, что ветер отнесет ее в сторону от цели.

Но я ошибся. Всадник взмахнул руками, и его лошадь, развернувшись, помчалась вдогонку за ветром и остальными животными с опустевшими седлами.

Враги не давали нам передышки и держались впритык, стараясь перестрелять по одному раньше, чем мы пересечем Ветреный Край и доберемся до Лестницы Слёз, где обороняться куда легче. Им хотелось, чтобы каждый из нас, мертвый и обобранный, остался лежать под безжалостным солнцем пустыни.