Магия Дерини представляет собой своеобразную смесь практической магии, мистических теорий и множества различных предположений. Романы и повести, подробно описывающие историю Гвиннеда и его окрестностей, очень быстро стали чрезвычайно популярными, и восторженных читателей становится все больше и больше. Так что же в историях об Одиннадцати Королевствах очаровывает и притягивает нас?

Прежде всего узнаваемость. Культура Гвиннеда и окружающих его королевств, уровень развития теологии, социальное устройство, могущественная церковь, влияющая на жизнь каждого человека вне зависимости от его положения и образования — все это удивительно похоже на Англию, Уэльс и Шотландию X, XI, XII веков. Конечно же, есть и отличия — исторические места, действующие лица… Но главное — магия. И те, кто обладает магической силой, — Дерини. Их загадка едва ли не более притягательна, чем близость и узнаваемость земель, в которых они живут.

Кто они? Откуда? Как они вершат то, что не доступно другим? А что, собственно, им доступно? Насколько велика их сила? Что такое эти Дерини?

Если прислушаться к тем, кто клеветал на них, клан Дерини — племя колдунов и магов. Но если вдуматься, ни одно из этих слов нельзя признать точным. Ведь колдун использует силу, полученную от злых духов или подконтрольную им. Ни к одному из уважающих себя Дерини это не относится. Маг в понимании современного человека — тот, кто показывает фокусы на эстраде и вовсе не обладает ни сверхъестественными способностями, ни чудодейственной силой. (Надо признать, Дерини — непревзойденные иллюзионисты, однако к школе Гарри Гудини и Дэвида Копперфильда это не имеет никакого отношения.)

Магия Дерини, скорее, сродни магии Мерлина и короля Артура, а может, Силе, владеть которой учил Оби-Ван Кеноби. Словари определяют магию как «использование тайных сил природы», «искусство вызывать видения» и «загадочную силу, имеющую власть над воображением и волей». Вот это гораздо ближе к сути представителей таинственного клана. Современные практикующие маги могут назвать это «искусством вызывать изменения усилием воли». Ни один Дерини не возразит против этого.

Истоки клана Дерини нам обнаружить не удалось. Можно лишь предполагать, что их род либо пришел в земли Гвиннеда издалека, либо был немногочисленным, иначе вторжение принца-Дерини Фестила из Торента в 822 году не имело бы такого воздействия. Фестил, князь Фурстана, младший сын царствующего дома Дерини, говорит о том, что клан Дерини, должно быть, добился значительной поддержки в Торенте (а возможно, и в других королевствах к востоку) еще в начале нашей эры.

Начавшаяся задолго до этого мавританская экспансия, длившаяся свыше двухсот лет, имела намного большее воздействие. Так, увлечение придворных короля Имре Византией изменило вкусы двора Торента, что вылилось в вульгарное подражание Востоку. Ко времени правления Венцита Торентского, мода на мавританских слуг и церкви в восточном ортодоксальном стиле стала необычайно сильной. Каким бы однако ни было происхождение клана Дерини, последователи принца Фестила должны были обладать могущественной магической силой, так как едва ли они могли удерживать Гвиннед на протяжении восьмидесяти трех лет с помощью одного лишь оружия.

По сравнению с влиянием Торента и других соседей с востока кельтские корни гораздо сильнее повлияли на культуру Гвиннеда. Еще в самых ранних письменных и устных источниках можно найти разрозненные упоминания о нескольких поселениях клана, удобно расположившихся в начале VI века на равнинах центра и севера. Некоторые из их основателей претендовали на происхождение от уцелевших жителей Керрисы, исчезнувшей под морскими водами в первой четверти VI столетия.

Ученые споры о том, существовало ли на самом деле исчезнувшее королевство и, если да, где оно находилось, продолжаются и поныне. Однако большинство специалистов склонны полагать, что лежало оно неподалеку от земли, которая позднее стала известна как страна Кирней, над рифами и многочисленными блуждающими отмелями которой в сильный шторм иногда звучат колокола, и перезвон этот доносится явно из-под воды. Местное предание повествует о том, что судьбу Кериссы предсказала ясновидящая из клана Дерини, которую звали Неста, в серии пророчеств, позднее названных «Liber fati Caeriesse», но многие историки, изучающие это время, считают, что это произведение было написано гораздо позже, а некоторые из них и вовсе полагают, что это чистый вымысел, творение неизвестного литератора.

Существовала Керисса на самом деле или нет, но к середине VI века для большинства почитателей Дерини она превратилась в символическое средоточие, магический источник наполовину друидического, кельтско-христианского мистицизма, который стал отличительным признаком тайного учения Дерини. Наиболее известной и значимой группой, претендовавшей на керисское прошлое, была школа Варнаритов, основоположник которой утверждал, что приходится племянником легендарной Несте.

Структура официальной церкви Гвиннеда очень похожа на структуру средневековой церкви Англии, Уэльса, Шотландии и Ирландии X–XII веков. Есть лишь одно отличие, но оно огромно — церковь признает магию. Не пытаясь решить нравственный вопрос, плоха или хороша магия, церковь Гвиннеда терпимо относилась к осторожному и осмотрительному применению хитростей магии.

Иерархическая структура церкви более близка коллегиальной структуре церкви Англии, чем Римской католической церкви. На рубеже IV–V веков в мире Дерини постепенно ослабевает влияние Рима и его место занимает Византия, что, впрочем, очень скоро происходит и в мире людей. Неудачная попытка римского епископа добиться, чтобы его признали Папой, еще больше уменьшила это влияние, и если бы этот процесс продолжался, ведущее место на Церковном соборе в Уитби (664 год) наверняка занижала бы местная Кельтская церковь, основанная, скорее, Иосифом Аримафейским, а не Святым Патриком, как это утверждает Рим.

Для Гвиннеда и его соседей сравнительно раннее отдаление от Рима послужило причиной того, что церкви удалось сохранить многие из кельтских корней и иерархических структур, хотя латинский все-таки стал официальным языком литургии, а ее римские элементы — частью общепринятого канона. Развитие коллегиальности в структуре церкви привело к установлению власти примасов, первых среди равных, а не одного над всеми. Валорет и Ремут, пожалуй, можно сравнить с Йорком и Кентербери, примасы которых возглавляли коллегию епископов главных кафедральных городов и их странствующих коллег, не имевших закрепленных епархий, игравших роль помощников своих титулованных собратьев, занимавших административные посты и выполнявших основные пасторские обязанности.

Таким образом, у нас нет свидетельств в пользу существования в Гвиннеде Папства или Коллегии кардиналов, хотя некоторые из таких институтов, вероятно, существовали в странах, располагавшихся за пустынями, к востоку от Джелларды, культура которых была близка культуре Византии. Более восточные, ортодоксальные формы христианства процветали и в непосредственной близи от восточных границ Гвиннеда. Так, Келсон сообщает о том, что по случаю присвоения ему титула рыцаря патриарх Торента Белдур сам благословил дар, посланный графом Махаэлем Арьенольским.

Дар доставил посол-араб герцога Торента, чей трон в то время занимал мавританский принц, и это подтверждает, что где-то к востоку наряду с ортодоксальной линией существовала мусульманская параллель. Наиболее характерные упоминания — свидетельства о маврах как о силе, с которой постоянно сводили счеты, особенно на востоке, хотя христиане и мавры достаточно мирно сосуществовали в то время. Однако бывали и исключения. Так, короля Беренда Халдейна канонизировали за то, что он в 752 году участвовал в вытеснении с морских путей, лежащих у берегов Гвиннеда, по-видимому, наиболее агрессивных мавров.

Таинство рукоположения ни в коей мере нельзя назвать прерогативой христианства. Вне зависимости от вероисповедания существуют люди, жизнь которых посвящена исключительно служению Божеству. Это могут быть духовные наставники, облеченные правом воспитывать и обучать, а могут быть и те, кто посвящен в сан с соблюдением всех необходимых ритуалов.

В самом традиционном смысле христианское рукоположение в сан священника — это тайное действо, предназначенное исключительно для посвященных, которое открывает для избранных способность воспринимать явления более высокого уровня, острее, чем простой смертный, чувствовать Господа и лучше служить Ему.

Нам известны два случая рукоположения Дерини (Камбера и Арилана), а также некоторые свидетельства и относительно третьего — Дункана. Описаний того, как проходило посвящение в сан Дункана, нет, но церемония наверняка включала элементы магии Дерини, если не внешнего, то, по крайней мере, внутреннего порядка. Это подтверждается и тем, что несколько лет спустя, в час, предшествующий его посвящению в епископы, ему открывается то, что так сильно беспокоит Моргана, когда он размышляет, не сохранить ли свое защитное поле во время обряда, чтобы избежать тяжелых и мучительных воспоминаний, связанных с кольцом замученного епископа Истелина.

Пока мы можем лишь догадываться, что именно должен был испытать на себе Дункан, хотя, в общем, нет сомнений, что это воздействие достаточно сильное, чтобы затронуть и Моргана (и если бы присутствовал кто-нибудь еще, Дункан наверняка выдал бы себя как Дерини). Вероятно, чувство, которое испытывает Дункан, было сродни тому, что испытал Камбер, находясь в руках Энскома Тревасского. Хотя обстоятельства и предписывают, что посвящение в сан Камбера должно быть тайным и скромным, присутствовать на котором могли лишь Джорем, Ивейн и Райс, Энском сумел открыть Камберу весь потенциал обряда рукоположения во всех измерениях, воспринимаемых адептами уровня Камбера.

Защитные поля

Передача мыслей на расстояние