Наступила весна 905 года. Шесть месяцев минуло после коронации Синхила Халдейна в Валорете; шесть месяцев с того дня, как был низвержен последний король-Дерини, Имре из рода Фестилов, который не сумел противостоять новообретенной магии Синхила; с того дня, как сестра Имре Эриелла, носящая во чреве дитя своего брата, бежала из Валорета, дабы искать прибежища на востоке, в Торенте.

Камбер Мак-Рори, граф-Дерини, заслуженно считался героем дня. Он и его дети — Джорем и Ивейн, а также Райс и Элистер Келлен, настоятель Ордена святого Михаила, помогли свершиться этому переходу власти.

Ныне трон Халдейнов стоял прочно, супруга Синхила благополучно разрешилась от бремени, принеся своему мужу двоих близнецов, взамен первенца, убитого посланцем Имре еще до того, как Синхил взошел на престол. Король же, хотя и не отрекся до конца от прежней монашеской жизни, понемногу начинал осваиваться в новой роли правителя державы.

И все же у Камбера на душе было неспокойно, ибо он знал, что с Фестилами не будет покончено, покуда жива Эриелла, а с ней и кровосмесительный отпрыск Имре. Всю зиму из Торента не было вестей. Она пыталась выгадать время. Ребенок уже, должно быть, на подходе. Скоро, очень скоро она сделает первый ход. А, возможно, уже сделала его.

Тем временем, женщина, о которой были все его думы стояла в озаренной солнцем комнате, в Кардосском замке, затерянном в горах между Торентом и вольным Истмарком. Склонившись над картой Одиннадцати Королевств, она планировала свою месть. Ребенок сосал ее грудь, но она не обращала на него внимания. Вот она бросила последний взгляд на карту — и брызнула водой с пальцев на земли Гвиннеда, бормоча себе под нос слова заклинания и сосредоточившись на своей цели.

В Валорете шел дождь. Это длилось уже четвертый день — небывалое дело для июня месяца. За стенами королевского дворца мощеные улицы тонули в грязи, и с каждым часом вода поднималась все выше, заливая пороги домов и торговых лавок.

В самом дворце настроение было столь же хмурым, как и нависшие серые небеса. Зябкий, насыщенный влагой воздух нес смрад, поднимаясь от выгребных ям по вентиляционным каналам, сочился сквозь стены, пропитывал тростник и солому, устилавшие пол в главном зале. Даже огонь, полыхавший в трех огромных каминах, был не в силах растопить лед тревожных предчувствий в душах собравшихся здесь людей.

Они явились сюда не по приказу, ибо король Синхил в последнее время избегал созывать своих советников, к их вящему недоумению. Именно эти люди, что расселись сейчас вокруг стола у камина, полгода назад возвели Синхила на престол, и теперь беспокоились как за самого короля, так и за судьбу всех тех, во имя чьего блага они и свергли тирана Дерини и восстановили на троне древний род правителей Халдейнов.

Они являли собой довольно разношерстное собрание, и все, кроме одного человека, принадлежали к той же расе магов и чародеев, что и свергнутый Имре.

Райс Турин, молодой Дерини-Целитель, склонил рыжеволосую голову над картой, не слишком понимая тонкостей изображенного на ней.

Синхил с трудом мог перевести дух, когда наконец поднялся в свои апартаменты. Заперев дверь, он простоял, прислонившись к ней, несколько минут, слушая, как оглушительно бьется сердце. Трясущиеся руки вцепились в засов, словно он пытался уверить себя, что наконец оказался в безопасности. Он пытался не думать о том, что случилось. И на время ему это даже удалось.

Но когда дыхание выровнялось, слепая паника и гнев уступили место страху и чувству вины. Он вздохнул поглубже, чтобы прогнать тошноту, и заставил себя отлепиться от двери, а затем медленно, с достоинством войти в крохотную молельню, скрытую в оконном проеме. Там он, содрогаясь, рухнул на колени и воздел руки в молитве.

Господи, что же делать? Он так долго отчаянно старался исполнять свой долг, несмотря на все тяготы, что принес ему королевский сан — но вот его прокляли, заставили стать убийцей, затем исцелили.

Он весь дрожал, не в силах осмыслить происшедшее к этому придется вернуться позже, на исповеди, когда он хоть немного придет в себя. Верно, тот человек был убийцей и заслужил смерть — и если бы он убил его в бою, это была бы простая самозащита. Но Синхил прикончил его в ярости, от страха перед пустыми словами. Конечно, перед законом он чист, однако не перед собственной совестью — ведь Слово Божье запрещает людям убивать друг друга. Камбер был прав в своем гневе.

А проклятие — был ли Камбер прав и в этом? Чем отличаются проклятья Дерини от проклятий обычного человека? И можно ли в этом верить самим Дерини? В конце концов, они уже не раз обманывали его, хотя, он был вынужден признать, их действия всегда были направлены на благо королевства.

Уютно устроив ноги на скамеечке перед камином, Камбер сидел в мягком кресле в своей спальне, невидящим взором глядя на огонь.

Мир снизошел на его душу, и грядущие испытания более не внушали страха. Он покинул зал собрания, настояв на том, чтобы никто не провожал его, и, вернувшись в свои покои, смог наконец скинуть окровавленную одежду и на пару минут расслабиться перед работой, что ожидала его нынче вечером.

Сотоварищи, однако, не спешили оставить его в покое. Гвейр, взявший на себя роль пажа, появился почти тут же — скорее всего, по просьбе Ивейн или Джорема, — и заставил Камбера принять горячую ванну, которую приготовил загодя. Вымывшись и переодевшись во все чистое, тот почувствовал себя куда бодрее, чем можно было ожидать после такого испытания, и с удовольствием воздал должное обеду: ломтям говядины, хрустящему хлебу, густо намазанному маслом, меду, сыру и красному вину. Здесь чувствовалась рука Ивейн!

Он был уверен, что много не съест; тем более, что ему хотелось попоститься перед вечерним ритуалом. Но Гвейр настаивал, а поскольку Камбер не мог сказать ему всей правды, то пришлось подчиниться. А Гвейр сурово стоял над ним, пока тот не съел большую часть приготовленного.

После чего ему наконец удалось отослать незваного помощника под тем предлогом, что ему пора отдохнуть, — в этом была немалая доля истины, — и еще больше часа Камбер провел в гардеробной, подготавливая все необходимое. В конце концов он растянулся на постели, применив различные магические способы для расслабления, чтобы как можно лучше отдохнуть за время недолгого сна.

В конечном итоге, в выгребную яму за ожерельем Халдейнов отправилась отнюдь не смиренная душа, а самолично Камбер, который и помыслить не мог о том, чтобы перепоручить эту задачу кому-то еще, да и посторонних посвящать в их дела было ни к чему.

Пробудившись наутро, Камбер увидел рядом Ивейн с Райсом, заснувших в объятиях друг друга. Голова была ясной, тело — отдохнувшим, память полностью восстановилась. Он также помнил, что произошло с ожерельем. Подняв дочь и зятя с постели, он наспех оделся, оставил Ивейн прибрать в комнате, а Райса взял с собой.

Задача оказалась отнюдь не столь сложной и отвратительной, как они опасались. В подземелье, куда выходили сточные каналы, Камбер мысленно обследовал сливную яму, восстанавливая связь с ожерельем.

Хотя вода после недавних дождей была почти прозрачной, сперва он не сумел отыскать драгоценность ни взором, ни магией, однако вскоре сумел обнаружить, что ожерелье зацепилось за что-то в стоке, всего в нескольких футах от устья трубы. Потянуться вверх, распутать застрявший тростник и солому и извлечь ничуть не пострадавшую драгоценность оказалось минутным делом. Камбер сполоснул ее в колодце и завернул в специально прихваченную чистую тряпицу.

Затем он вернулся к себе, чтобы переодеться, а Райсу поручил вернуть ожерелье Келлену, который потом незаметно подложит его в королевскую сокровищницу. Перед тем, как им распрощаться, Райс не без юмора заметил, что теперь этому наряду Камбера не грозит ни моль, ни какая иная ползучая гадость; да ему еще повезет, если Ивейн вообще согласится впустить его в свои покои!