Скрипка была еще жива, когда Свербицкий наткнулся на нее, пробираясь по болоту.

"За мной след в след! И не высовываться, доцент!" — строго сказал Петрович, как будто не ему платили, а он сам платил за эту прогулку. Ну, ему виднее, здесь, в лесу, он главный, и Свербицкий старательно шагал след в след, пригнувшись, чтобы голова не торчала из зарослей. За спиной почти неслышно шел Серега. Потом Свербицкий потерял из виду обоих, вильнул в сторону и между кочками едва не наступил на скрипку.

Она лежала, наполовину зарывшись грифом в мох. Судя по рваным дырам в верхней деке, ружье, из которого ее сбили, было заряжено по крайней мере на виолончель. А то и на контрабас. Обечайку почти не задело, но подгрифок размочалило в щепки, и из четырех струн уцелела лишь одна — как ни странно, самая тонкая.

Свербицкий присел и осторожно провел пальцем по струне — раздался негромкий звук, похожий на тоненький скрип. Он потянул скрипку вверх из травы — хрустнуло, гриф отвалился вместе с куском обечайки, струна лопнула с пронзительным звоном.

— Отлеталась… — сказал Петрович над правым ухом. Свербицкий перевернул корпус скрипки и в нижней деке вместо множества небольших дырок увидел здоровенную дырищу в середине, чуть ниже талии.