Если бы эта история начиналась следующим образом: «Давным-давно в лесной чаще стоял дом, где жил отшельник по имени Мейхью — полоумный старик, похоронивший двух жен, чья жизнь походила на смерть, — и дом этот был известен как Черный Дом», то такое начало никому бы не показалось особенно примечательным. Немало людей живут в подобных домах, и вокруг их голов с безумными глазами нередко, словно эктоплазма,

[1]

материализуются тайны.

Какими бы неопрятными ни казались некоторые привычки мистера Эллери Квина, в уме у него царил безукоризненный порядок. Его галстуки и туфли могли быть разбросаны по спальне, но внутри его черепа гудела превосходно отлаженная машина, функционирующая так же четко и безостановочно, как Солнечная система. Поэтому если в личности покойного Силвестера Мейхью, его почивших ранее жен и мрачного жилища была бы какая-то тайна, то можете не сомневаться, что мозг Квина ухватился бы за нее и аккуратно разложил бы по сверкающим полочкам. Этого рационалиста с головы до ног не могли бы одурачить никакие экзотические идолы. Обе его ноги твердо стояли на благословенной Богом земле, а один плюс один у него всегда и везде давали в сумме два.

Конечно, Макбет утверждал, что камни могли двигаться, а деревья — говорить,

[2]

но ведь это всего лишь литературные фантазии. Чтобы такое происходило в двадцатом веке и в наши дни с их Коминтернами, мировыми войнами и экспериментами в области ракетной техники? Чепуха! Правда состоит в том, сказал бы мистер Квин, что в грубом и жестоком мире, в котором нам приходится жить, с чудесами трудновато. Они просто больше не случаются, если не считать таковыми чудеса глупости или общенациональной алчности. Это известно каждому, у кого имеется хоть крупица разума.

— О да, — сказал бы мистер Квин, — существуют йоги, колдуны, факиры, шаманы и прочие шарлатаны с деградировавшего Востока и из дикой Африки, но никто не обращает внимания на подобные жалкие фокусы — я имею в виду, никто из обладающих здравым смыслом. Это разумный мир, и все, происходящее в нем, должно иметь разумное объяснение.

Например, вы не ожидаете, что кто-нибудь, находящийся в здравом уме, поверит, будто человеческое существо, состоящее из плоти и крови, может внезапно наклониться, ухватиться за шнурки ботинок и улететь. Или что буйвол может у вас на глазах превратиться в золотоволосого мальчика. Или что человек, умерший сто тридцать семь лет назад, может сдвинуть могильную плиту, восстать из гроба, зевнуть и спеть три куплета «Мадемуазели из Армантьера». Или что камень все-таки может двигаться, а дерево — говорить, хотя бы на языке народа, населявшего Атлантиду.

«Действующее лицо по имени Элис, — подумал мистер Квин, — тоже это заметила».

Он снова огляделся. Единственная причина, удерживающая его от того, чтобы протереть глаза, была боязнь выглядеть нелепо. Кроме того, его зрение и прочие чувства никогда еще не были более острыми.

Эллери просто стоял в снегу и глазел на пустое место, где еще вчера вечером возвышался трехэтажный каменный дом, построенный семьдесят пять лет назад.

— Его здесь нет, — вымолвила Элис, стоя у окна. — Он… исчез.

— Значит, я не сошел с ума. — Торн направился к ним.

Следующее утро было таким же мрачным и безнадежным, как и предыдущее. Невероятно, но снег шел столь же обильно, словно постепенно крошились небеса.

Большую часть дня Эллери провел в гараже, возясь с громоздким черным автомобилем. Он оставил двери широко открытыми, и каждый, кому это было интересно, мог видеть его занятия. В автомеханике Эллери смыслил очень мало, так что его усилия оставались тщетными.

Однако уже к концу дня, после долгих часов неудачного экспериментирования, Эллери наткнулся на проводок, который, как ему показалось, откуда-то оторвался. После еще одной серии экспериментов ему удалось восстановить контакт.

Когда Эллери нажал на стартер и остывший мотор заурчал, начиная оживать, вход в гараж заслонила тень. Он быстро выключил зажигание и поднял взгляд.

На снежном фоне вырисовывался черной массой Ник Кит, стоявший широко расставив ноги и держа в каждой ручище по канистре.

Черный Дом снова стоял на своем месте. Не призрак, а крепкое, грязное, изъеденное временем здание, выглядевшее так, словно оно и не думало отращивать крылья и улетать в космос.

Дом стоял на другой стороне подъездной аллеи, где и находился всегда.

Они увидели его сразу, как только свернули на аллею с заснеженной дороги, — он вырисовывался темной массой на фоне серебристой луны, как ему и следовало выглядеть в мире разумных вещей.

Торн и девушка утратили дар речи — они могли только взирать с открытым ртом на еще более великое чудо, чем недавнее исчезновение дома.

Что касается Эллери, то он остановил машину, спрыгнул на землю, просигналил автомобилю, едущему сзади, и метнулся через заснеженную поляну к Белому Дому, чьи окна ярко освещали лампы и пламя в камине.

Впоследствии, когда стало возможным заново взглянуть на все переплетения интриг и событий, мистер Эллери Квин сказал:

— План был бы абсолютно невозможен, если бы не два момента: характер Оливии Фелл и фантастическое существование дома-двойника в лесу.

Он мог бы добавить, что эти моменты, в свою очередь, были бы невозможны, если бы не странности, присущие семейству Мейхью. Отец Силвестера Мейхью — отчим доктора Райнаха — всегда был сумасбродом и передал свои причуды детям. Силвестер и Сара — будущая миссис Фелл — были близнецами и вечно ревновали друг к другу. Когда они вступили в брак в один и тот же месяц, их отец подарил каждому по специально построенному дому, причем оба снаружи и внутри были абсолютно идентичными вплоть до мельчайших деталей. Один дом он построил рядом со своим собственным и передал его в качестве свадебного подарка миссис Фелл, а другой воздвиг на приобретенном участке на расстоянии нескольких миль и подарил его Силвестеру.

Муж миссис Фелл умер вскоре после женитьбы, и она переехала жить к своему сводному брату Герберту. После кончины старого Мейхью Силвестер заколотил свой дом и переехал в жилище предков. Таким образом, два дома-близнеца стояли на расстоянии нескольких миль по дороге, меблированные совершенно одинаково, являя собой фантастические монументы эксцентричности Мейхью.

Двойник Белого Дома стоял заколоченный, пока его не извлек из праздности злой гений Оливии Фелл. Оливия была красива, умна, образованна и столь же неразборчива в средствах, как леди Макбет. Это она убедила остальных вернуться в покинутое здание по соседству с Черным Домом с единственной целью — завладеть состоянием Силвестера Мейхью. Когда появился Торн с новостями о давно потерянной дочери Силвестера, она усмотрела в этом опасность для их намерений и, заметив по привезенным Торном фотографиям свое сходство с английской кузиной, задумала удивительный план.