Сделка Райнемана

Ладлэм Роберт Литресович

1943 год. Разгар Второй мировой. Безоговорочная капитуляция Германии – только на таких условиях договорились прекратить войну Англия, США и Россия. Но за спиной гибнущих на фронте солдат политики и военные западных держав готовятся заключить сделку с гитлеровцами… Теперь судьба мира – в руках американского разведчика Дэвида Сполдинга, на свой страх и риск вступившего в противоборство с могущественным врагом.

Предисловие

20 марта 1944 года

Вашингтон, округ Колумбия

Рослый офицер, стоя у окна отеля, задумчиво глядел сквозь стекло на очертания Вашингтона за завесой из дождя и тумана.

– Дэвид, – окликнула его молодая женщина, войдя в комнату. В руках у нее был плащ.

Очнувшись от своих мыслей, офицер обернулся:

– Ты что-то сказала, Джин?

Тщетно пытаясь скрыть свое беспокойство и страх, женщина смотрела на него.

Пролог

1

8 сентября 1939 года

Город Нью-Йорк

Два армейских офицера в отглаженной форме, но без головных уборов, наблюдали сквозь стеклянную перегородку за группой одетых в гражданское платье мужчин и женщин. В помещении, где сидели офицеры, было темно.

В комнате за стеклом вспыхивал красный свет, из двух динамиков, установленных в противоположных углах помещения, звучала громко органная музыка, сопровождаемая доносившимся издали воем собак. Неожиданно послышался голос – сильный, отчетливый, заглушивший и звуки органа, и вой животных.

– Всюду, где царит безумие, всюду, где слышны вопли о помощи людей обездоленных, найдете вы Джонатана Тина. Он ждет, наблюдает, сам оставаясь в тени, готовый сразиться с силами ада. Видимыми и невидимыми…

И тут раздался пронзительный, сводящий с ума крик: «И-ах!» Тучная женщина подмигнула низенькому человечку в очках с толстыми стеклами, читавшему отпечатанный текст, и, жуя резинку, отошла от микрофона.

Однако крик этот не остановил актера, продолжавшего вещать:

8 октября 1939 года

Фэрфакс; штат Вирджиния

Ни биографий, ни прошлого… Никаких упоминаний о женах, детях, родителях… Как и о странах, городах, школах и университетах. Ничего, кроме данных, касавшихся физического и морального состояния и интеллекта всех тех, у кого больше не было имени.

Лагерь, занимавший двести двадцать акров, располагался в глубинном и малолюдном районе штата Вирджиния. На его территории было все – и луга, и холмы, и буйные речные потоки. Непролазная лесная чащоба соседствовала с открытыми участками, поросшими травой. А у беспорядочных нагромождений гигантских валунов простирались топкие болота, изобиловавшие насекомыми, рептилиями и прочими тварями, с которыми человеку лучше бы не встречаться.

Место под лагерь было выбрано с учетом всех требований, предъявляемых к подобным объектам. Участок опоясывало высокое, в пятнадцать футов, проволочное ограждение, по которому проходил электрический ток, неспособный, правда, убить человека, но вполне достаточный, чтобы вызвать шок. Вдоль изгороди, через каждые двенадцать футов, виднелись надписи, оповещавшие о том, что вся эта территория – лес, болота, луга и горы – находится в исключительной собственности правительства США. Местное население было проинформировано о том, что проход сюда закрыт для посторонних и что нарушение данного запрета чревато серьезными последствиями. И на той же ограде размещались и иные тексты, содержавшие ссылки на постановления и соответствующие статьи закона, передававшие указанный участок в собственность правительству и уведомлявшие о напряжении в сети.

Заповедная зона поражала разнообразием ландшафта, и, таким образом, это было лучшее место под лагерь, какое только можно найти в сравнительной близости к Вашингтону. Топография закрытого участка с удивительной точностью воспроизводила особенности рельефа тех мест, куда предстояло отправиться прошедшим здесь подготовку агентам.

Тем, кого обозначали лишь цифрами и буквами.

2

8 сентября 1943 года

Пенемюнде, Германия

Человек в полосатом костюме от модного портного с Альтештрассе с недоверием смотрел на трех мужчин, сидевших за столиком напротив него. Это были сотрудники лаборатории. На лацканах их белых халатов красовались красные металлические значки, открывавшие трем этим ученым доступ в помещения научного центра, закрытые для всех, кроме элитарного слоя служащих Пенемюнде. К отвороту пиджака прибывшего из Берлина мужчины был прикреплен такой же точно значок, служивший в данный момент его опознавательным знаком. Он сам не знал, стоило ему или нет выставлять на вид эту бляху.

Но, без сомнения, сейчас ему хотелось лишь одного – чтобы у него на пиджаке не было никакого значка.

– Я не могу согласиться с вами, – произнес он спокойно. – Это же абсурд.

– Тогда пройдемте с нами, – предложил сидевший посередине ученый и кивнул коллеге справа от него.

– К чему откладывать? – сказал третий мужчина.

9 сентября 1943 года

Северное море

Из-за плотной завесы облаков, нависшей над Эссеном, эскадрилья бомбардировщиков «Б-17» не смогла нанести удар по этому городу, и тогда командир, несмотря на возражения остальных пилотов, наметил другую цель – судоверфь к северу от Бремерхафена. Данное место пользовалось у летчиков дурной славой. И вполне заслуженно. Указанный объект денно и нощно охраняли «мессершмитты» – самолеты-перехватчики, экипажи которых, прозванные отрядами самоубийц, комплектовались из «штук»

[4]

– молодых сорвиголов из маньяков-нацистов, рвавшихся в бой и шедших чуть что на таран. И необязательно из-за отважной своей натуры: нередко подобный поступок объяснялся их неопытностью или, того хуже, – плохой подготовкой.

Северное предместье Бремерхафена в данный момент представляло собой лишь цель номер два. Когда же оно было главной целью, бомбардировщикам придавался эскорт из истребителей Восьмой воздушной армии, снятый тотчас, как только этот район стал для бомбардировочной авиации второстепенным объектом.

Командир эскадрильи был человеком упрямым: недаром же он выпускник Уэст-Пойнта

[5]

. И поэтому наметил не просто нанести бомбовый удар по вражескому объекту, а сделать это с малой высоты, что обеспечивало наибольшую точность попадания в цель. Его заместитель, находившийся в самолете, шедшем во фланге, пытался урезонить своего начальника, убеждая того, что даже при наличии боевого эскорта бомбить с такой высоты чистейшей воды безрассудство, без сопровождения же штурмовой авиации и истребителей и вовсе безумно, учитывая мощный зенитный огонь, который непременно откроют по ним. Но командир, оборвав резко помощника, отдал распоряжения относительно курса и прервал радиосвязь.

Как только бомбардировщики вошли в воздушный коридор над Бремерхафеном, отовсюду взметнулись в поднебесье немецкие истребители, а зенитные орудия обрушили на эскадрилью огненный шквал. Самолет командира стремительно пошел на снижение для нанесения точного бомбового удара, но был тут же сбит.

Заместитель командира, ценя жизнь пилотов и самолеты больше, чем начальствовавший над ними воспитанник Уэст-Пойнта, приказал немедля сбросить к чертовой матери все бомбы и, освободившись от груза, как можно быстрее набрать высоту, где их не достал бы зенитный огонь и истребители уже не так им были бы страшны.