В жизни Георгия Петровича Власова было две проблемы.

Вернее, до некоторых пор их не было вообще. Или — почти не было. Мелкие неприятности, не так уж часто возникающие на пути, он привык устранять быстро и без последствий. Он мог справиться практически с любой сложной ситуацией, возникающей в бизнесе — таком сложном и опасном бизнесе, как нелегальная торговля черными и цветными металлами. Но Георгий Петрович, по-видимому, родился под счастливой звездой — за сорок лет жизни, двадцать из которых он обманывал закон, ему еще ни разу не приходилось туго. Различные мелкие неурядицы всегда решались просто, а решение пропорционально зависело от той суммы денег, которую Власов давал «на лапу» нужному человеку, — вот и все.

Он начал заниматься металлами в то время, когда еще никто, или почти никто, ими не занимался. Сначала ему было легко, потом с каждым годом становилось сложнее. Появились первые неприятности. Неприятности можно было охарактеризовать одним-единственным словом — «конкуренты». Эти чертовы конкуренты за достаточно короткий срок умудрились забить столько выходов, что Власов был почти в отчаянии. Но свои металлы не бросил — несмотря на то, что со временем доход от них сократился на три четверти. А конкуренты продолжали давить, миллионы стремительно теряли свое достоинство, с каждым днем превращаясь в жалкую тень зеленого доллара. Потом нули отрезали, миллионы превратились в тысячи, но жить от этого легче не стало. И все-таки Георгий Петрович никогда не считал все эти мелочи серьезной проблемой и продолжал верить в грядущий успех и процветание своего дела. Как оказалось, не напрасно — в один прекрасный день судьба самым счастливым образом свела его с давним знакомым, который за прошедшие годы успел занять видное положение не где-нибудь, а в администрации города. И с того памятного дня Власов, заручившись поддержкой солидного приятеля, начал давить конкурентов. Правда, теперь ему приходилось отстегивать весьма солидную сумму своей «крыше», и все же открывшиеся перед ним возможности того стоили.

Все складывалось как нельзя более удачно: черные металлы стремительно превращались в зеленые бумажки, оседающие на банковском счету самого Власова и его вышестоящего покровителя. Но в это самое время в жизни Власова и появились те две проблемы, о которых шла речь.

Они появились почти одновременно — вернее, сначала появилась проблема номер один. Не такая уж и серьезная, и все же… Впрочем, во многом он сам был виноват. Все тот же старый приятель, а ныне заместитель главы городской администрации, решил прикупить квартирку для своей девочки. Сам Власов в глубине души такие подарки не одобрял, но девчонка та — он как-то раз ее видел — и впрямь стоила даже не одной, а десяти квартир. Но заместитель главы был мужик скупой, а потому решил ограничиться одной, но чтобы в центре города. А поскольку сам заместитель главы на такие пустяки, как покупка квартиры для любовницы, отвлекаться не мог — ведь ему неустанно приходилось решать дела если не государственной, то уж по крайней мере городского масштаба важности, — то он решил поручить обстряпать это дельце своему кормильцу, как он сам в шутку иногда называл старого приятеля.

С самого раннего детства, сколько она себя помнила, Настя любила мечтать. Не так, как обычно мечтают ребятишки — увидел яркую игрушку, представил себя ее счастливым обладателем, поревел немного, выпрашивая ее у родителей, а через полчаса забыл. Нет, Настя мечтала сосредоточенно, для этого у нее был целый ритуал. Она забиралась в уголок бабушкиного дивана, старательно устраивала вокруг себя баррикаду из подушек, с трудом громоздя их одна на другую слабыми ручонками, потом накрывала все это сооружение пледом и осторожно забиралась внутрь. Теперь вокруг нее было тихо, темно и таинственно — именно то, что нужно, чтобы помечтать всласть.

Зажмурив глаза, Настя представляла себе… Чего только она себе не представляла! Иногда это была кукла — естественно, роскошная Барби — с собственной виллой, с маленькой посудой, с автомобилем, да еще и в окружении подружек и друга Кена. Настя в мельчайших подробностях представляла себе каждый цветочек на кукольной чашечке, каждую оборочку на платье Барби. Она просто видела все это, как будто то, о чем она мечтала, было у нее прямо перед глазами. Конечно, это не всегда была кукла. Иногда Настя представляла себе поход в цирк. Вот мама приходит вечером домой и, лукаво улыбаясь, говорит: «Настюшка, а у меня что-то есть для тебя! Угадай-ка, что?»

И, не выдержав горящего любопытством взгляда Насти, тут же показывает два узких листочка — билеты в волшебный мир. Потом Настя видела, как они одеваются, мама заботливо проверяет, есть ли у Насти в кармане носовой платочек, вот ждут троллейбус на остановке… Настя, сидя под пледом, всерьез начинала переживать, если троллейбуса долго не было — так ведь и в цирк опоздать можно! Она видела, как будто находилась в цирке, блестки на трико воздушных гимнастов, смешной красный нос и широченные штаны клоуна, вдыхала острый запах цирка, который невозможно перепутать ни с каким другим, чувствовала вкус мороженого, которое в цирке было каким-то особенным, гораздо вкуснее, чем купленное просто на улице…

Настя росла, мечты менялись, а привычка осталась прежней. Теперь она уже стеснялась забираться в груду подушек, да еще и накрываться пледом. Она просто, лежа в кровати, натягивала одеяло на голову, делала из него домик и часами лежала так, мечтая, мечтая…

Ну, теперь она мечтала уже не о куклах. Вернее, по большей части не о куклах — изредка она о них все-таки вспоминала. Теперь она представляла себе, как мама с папой мирно пьют на кухне чай с пирогом. Невыносимо вкусно пахнет горячими яблоками и корицей, папа сидит за столом, и мама подает ему чашку с чаем. Слегка склоняется над начинающей лысеть головой отца и шутливо чмокает его в макушку. А из-за кухонной двери на это смотрит она сама, Настя. Отец замечает ее: «Настёнка, а ты что там прячешься?! Сейчас поймаю!»