В романе «Битые козыри» тесно переплетены элементы фантастики научной и социальной, памфлет и пародия, серьезные размышления и гротеск. Но всем своим содержанием он направлен против идеологии воинствующего империализма. Впервые выступая в новом для него жанре, Марк Ланской продолжает развивать тему своего предыдущего романа «С двух берегов» – тему бдительности по отношению к черным силам международной реакции, готовой ввергнуть человечество в новую мировую войну.
(редакционная аннотация 1977года)
Роман «Битые козыри» – еще один претендент на звание «первой отечественной космооперы». Интриги, заговоры, коварные покушения и подлые предательства – все то, чем радует читателя классическая авантюрно-приключенческая литература, от Александра Дюма до Роберта Льюиса Стивенсона, – в советской НФ могло присутствовать только в двух случаях: либо в пародии, либо в разоблачительном романе «из их жизни». Ланской использовал одновременно оба варианта. То, что получилось у автора в итоге, больше всего напоминает американскую космооперу тридцатых-сороковых годов прошлого века. Ту самую, действие которой разворачивается в пределах одной Солнечной системы – простоватую, наивную, перенасыщенную приключениями… Существенное отличие, собственно, одно: в романе Ланского нет ни одного по-настоящему положительного персонажа, а следовательно, не будет и полновесного хэппи-энда с объятиями на фоне восходящего солнца. В общем, штука по советским временам очень необычная – я бы поставил ее в один ряд со снеговской эпопеей «Люди как боги», несмотря на всю «разность потенциалов» этих текстов. Судьба «Битых козырей» сложилась не слишком удачно: мне, по крайней мере, не знакомо ни одно переиздание этой книги. Была ли Фортуна благосклонна к самому Марку Ланскому? Не ведаю. А интересно было бы узнать…
Василий Владимирский – декабрь 2006
Пролог
Они покинули старую Землю, когда под угрозой краха оказался «последний бастион демократии и частного предпринимательства». Армада звездолетов доставила их на чудесную планету, очень похожую на покинутую родину. Поэтому ее также назвали Землей, светило, украшавшее небосклон, – Солнцем, а единственный спутник нарекли Луной.
Инициатором переселения был самый богатый человек «последнего бастиона» Сэм Кокер I. Это он призвал всех белых, богобоязненных, уважающих собственность людей бежать из мира, зараженного ядовитыми идеями социального и расового равенства.
– Все это быдло, которое именуется человечеством, – восклицал Кокер, – потеряло совесть и страх. Кровь белой элиты смешалась с кровью черных, желтых, красных недочеловеков. Выродки хотят отнять у нас дарованное нам всевышним право богатеть и управлять миром. Мы сделали все возможное, чтобы спасти нашу цивилизацию, нашу веру в бога и в кредит. Мы пытались выжечь гнезда сатанинской ереси, но они возрождались из пепла. Мы уничтожали слуг дьявола, восставших против законности и порядка, но их становилось все больше. Мы терпели одно поражение за другим и сейчас загнаны в угол. У нас один выход – плюнуть на эту погрязшую в грехах планету и отречься от людского рода, обреченного судом господним на адские муки. Нас ждет прекрасный, никем не заселенный мир. Там нетронутые леса и степи, моря и реки, залежи золота и алмазов, угля и нефти.
Часть первая
Храм херувимов
1
Очередные гонки по трассе Земля – Луна – Земля отличались от всех предыдущих тем, что в них впервые участвовала женщина.
Доктор Лайт включил спортивный канал космовидения и со спутанными чувствами нежности, грусти, тревоги следил за последними приготовлениями к старту. Естественно, что все телекамеры, лишь мельком показав гонщиков-мужчин, сосредоточились на Маргарэт. Крупными стереоскопическими планами демонстрировалась вся процедура переодевания, когда Маргарэт, словно забыв о том, что на нее смотрят миллиарды глаз, с беспечностью женщины, оставшейся одной в спальне, сбрасывала с себя все верхнее и нижнее, критически обозревала в зеркале свою фигуру, принимала душ и не спеша облачалась в доспехи космической гонщицы.
Захлебываясь азартом соучастия, телерепортер Фред Биллинг знакомил зрителей со спортсменкой. Называл он ее при этом не по имени, а «прекрасная Рэти» – прозвищем, присвоенным ей еще в студенческие годы.
– Смотрите, как спокойно прекрасное лицо самой богатой невесты и самой отважной девушки в мире! – призывал Фред. – Рэти не знает, что такое страх. Вы уловили тень сожаления в ее глазах… Это и понятно! Ведь она расстается с бельем «Годфужер компани», которое неизменно облегает ее обольстительное тело. Но это ненадолго. Вернувшись победительницей, прекрасная Рэти снова наденет лучшие в мире вещи «Годфужер»… До вас доносится аромат тонизирующего душа из морской воды и косметических средств «Шмальц корпорейшн». Он поможет очаровательной гонщице сохранить свежесть и бодрость на протяжении всей миллионнокилометровой трассы.
С нарастающим восторгом Фред перечислял названия фирм, финансировавших гонки.
2
Еще один человек следил за каждым движением Рэти с чувством особой заинтересованности. В отличие от Лайта он находился высоко над Землей, в своей резиденции, вращавшейся на персональной орбите.
В космосе вращались сотни сооружений самой причудливой архитектуры. Фантазия зодчих, освобожденная от оков земной статики, создавала здания никогда ранее не виданных пропорций. Многообразным было и их назначение. Исследовательские лаборатории соседствовали со спортивными базами, дворцы науки – с экспериментальными заводами. Многие из них были возведены под эгидой международных организаций. Другие олицетворяли техническую мощь отдельных стран, давно покончивших с частным предпринимательством.
И лишь один искусственный космический островок являлся личной собственностью. Владел им самый богатый человек «последнего бастиона демократии».
К тому времени, которому посвящено наше повествование, от Сэма Кокера VI, каким он родился 118 лет назад, осталось немного. В груди его билось пластозиновое сердце; пищу перерабатывали органы, скроенные из прочнейшего гистапсона; безотказно действовали сантопроновые почки… Даже глаза Сэма, недавно вновь пересаженные от почти погибшего юноши, светились, как им и положено в двадцать лет.
Для полной реконструкции Кокера, по мнению его родственников, не мешало бы еще пересадить в его черепную коробку чей-нибудь мозг – более молодой и поворотливый. Ему намекнули на это еще лет сорок назад. Но Сэм пришел в ярость. Он был уверен, что самым богатым человеком в мире может быть только самый умный. А богаче Сэма не было никого.
3
В первом же отсеке лаборатории на стене была высечена надпись: «Поменьше уважайте старую дуру!»
Все знали, что под «дурой» доктор Гарри Лайт имел в виду природу.
«Пора удивления, восхищения и подражания миновала» – таков был другой любимый афоризм Лайта. И опять же речь шла о природе.
Впервые мысль о жестокости и безрассудстве природы ушибла Лайта в четырнадцать лет, когда он стоял у изголовья умирающей матери. Еще несколько месяцев назад она была молодой, цветущей женщиной, неотделимой от жизни. Любящая, веселая, она всегда была с ним. Теперь она лежала измученная болезнью, неузнаваемая и неузнающая. Гарри привели проститься. Легион врачей со всеми своими аппаратами и медикаментами признал свое поражение.
Он и раньше знал, что все умирают – люди, животные, растения. Но только увидев, как превращают в горстку пепла его мать, он был потрясен чудовищной несправедливостью и нелепостью смерти. Его утешали и пастор, и отец, и многочисленная родня. Гарри прислушивался к речам, которыми они пытались объяснить ему неизбежность того, что случилось, но ни одного разумного, убедительного слова не услышал. Все, что они говорили о воле божьей, о вечных законах природы, о необходимости примириться с тяжкой утратой, как мирились все люди, жившие на Земле, – все это только раздражало его, усиливало боль, вызывало желание кричать, протестовать, возмущаться. Он тяжело болел и даже в бреду твердил одну и ту же фразу: «Этого не должно быть!» – фразу, на всю жизнь ставшую программой его деятельности.
4
«Храм херувимов» сохранил свое название с тех пор, когда Рэти увлеклась проповедью знаменитого патера Билла Фугаса, возвестившего эру сближения грешных людей с небесным воинством архангела Гавриила. Билл едко высмеивал глупцов – ученых, по ограниченности своей объяснявших состояние невесомости в космосе внушенными дьяволом физическими законами.
Убедительными цитатами из библии Фугас доказал, что невесомость – не что иное, как воспарение душ к близлежащим господним угодьям. Об этом свидетельствовали и опыт ангелов, как известно паривших в эфире без реактивных двигателей, и наглядный пример многих библейских персонажей, легко преодолевавших путы тяготения, даже без крыльев взмывая к райским кущам.
К мысли о божественной сути невесомости Билл Фугас пришел не сразу. До этого он изгонял бесов, приспособившихся к новой эре научно-технического прогресса и вселявшихся в души ни в чем не повинных людей под видом позитронов, пи-мезонов, кварков и прочей невидимой мерзости. Так же, как их примитивные предки, учил Фугас, нынешние бесы направляются сатаной через доверенных лиц. А доверяет он преимущественно безбожникам и всякого рода бунтарям, легко попадающим в дьявольские сети.
«Нет неизлечимых болезней! – восклицал Фугас по двум каналам своей телевещательной станции. – Нет случайных происшествий и случайных убытков. Ищите слуг дьявола, наславших на вас порчу. Придите ко мне, и я изгоню проникшую в вашу душу нечистую силу».
Телезрители могли видеть жалкие остатки бесенят и дьяволят, сфотографированных Фугасом с помощью инфракрасных лучей в тот момент, когда они покидали тела людей, излеченных Биллом. Раздробленные домашним циклотроном Фугаса на элементарные частицы, злые духи выглядели отвратительно. До зрителей даже доносился серный запах, который они источали, проваливаясь в ад.
