Автор должен дать это предисловие, дабы объяснить смысл определения своей любви как несостоявшейся, опасаясь при этом изрядно поднадоесть читателям своим, порой излишним, многословием. Но, тут уж ничего не поделаешь, ибо подобный эпитет любви до сей новеллы нигде больше в литературе не встречался, во всяком случае, мной он не обнаружен, или не замечен, ни в одном мало-мальски известном произведении, да и в неизвестном тоже.

Дело в том, что, будучи от рождения наделённым судьбой и недобросовестными людьми в белых халатах страшными физическими недостатками, являющимися последствиями детского церебрального паралича, я имел несчастье, но, скорее всего, всё-таки счастье; полюбить в детстве здоровую девочку, свою одноклассницу, и пронести-сберечь свою любовь через всю жизнь, до дней и часов, когда пишутся эти строки. Однако, несмотря на огромные душевные страдания и переживания, порождённые вполне естественным желанием быть вместе с предметом своей любви, в семнадцать лет, по окончанию школы, я отказался завоёвывать сердце своей любимой. Я не захотел, чтобы моя ненаглядная была бы несчастлива оттого, что на неё показывали бы пальцами, как на ненормальную, избравшую в спутники жизни чудовище и урода, каким я сам себе казался, и каким без всяких оговорок на самом деле являюсь, по большому счёту. Это было нетрудно сделать из-за более чем холодного отношения ко мне «дамы сердца». Любовь наша даже не начиналась (хотя Оля, так величают женщину всей моей жизни и судьбы, и знала прекрасно о моих чувствах к ней, но считала и считает их несерьёзной фантазией, от которой можно отмахнуться, а мне, почему-то, не отмахивается вот уже тридцать семь лет кряду), в том «классическом» варианте-хронологии: признание, объяснение, отказ либо согласие, а значит, её вполне можно назвать несостоявшейся. Но, три события из дальнейшей моей жизни, показали, что всё не так просто в мистическом плане даже с неразделённой любовью, даже с несостоявшейся…

СПАСЕНИЕ № 1.

И вот я, по окончании школы продолжил своё образование в так называемом ПТУ-интернате (профессионально-техническом училище) для инвалидов, по специальности бухгалтер бюджетного профиля. По природе своего интеллекта я являюсь «технарём», а не «гуманитарием», значит, к экономическим дисциплинам «не лежала душа», но выбирать было не из чего, поскольку в высшие учебные заведения мне доступ был закрыт, да и в среднетехнические тоже никто бы не принял инвалида с детства, а учиться дальше хотелось жутко. Ну, да ладно, я почти не в обиде на наше тогдашнее общество за это. ПТУ наше училище являлось лишь по названию, ведь готовили в нём главных бухгалтеров систем здравоохранения. образования. культуры и органов местной власти, при этом приобреталась и вторая специальность старшего инспектора или заведующего отдела социального обеспечения. Учебники и пособия были за два первых курса экономической академии им. Плеханова. Преподавателями были старшекурсники и профессора этой же академии. Так что, сумму знаний и научный кругозор я приобрёл вполне приличный. Правда, применять их почти не пришлось, ибо не брали меня на работу по специальности. Но, это уже совсем другая история, к данному повествованию не имеющая почти никакого отношения. А имеют отношение следующие факты и обстоятельства.

Училище наше располагалось в бывшем монастыре, так называемом Черниговском ските Троице-Сергиевой лавры, теперь возвращённом Русской православной церкви, в городе Сергиеве Посаде, тогда носившем название Загорск. Но, кроме благодатности, исходящей от полуразрушенных и поруганных святынь, имелась в том маленьком, при швейной фабричонке, рабочем посёлке имени Каляева (потому как известный террорист был родом из этих мест) на окраине Загорска одна малоприятная и почти зловещая особенность: туда, на так называемый «101-й километр» из Москвы выселялись «неблагонадёжные», т. е. мелкие воришки, хулиганы, проститутки, вобщем шпана. Однако встречались и «акулы» уголовного мира, «косившие» под шушеру, дабы не быть отправленными в ещё более дальнюю «Тмутаракань».