Линдон Ларуш — американский экономист и политик, снискавший своими научными трудами и активной общественной деятельностью признание крупнейшего мыслителя современности, бескомпромиссного ученого, талантливого оратора и педагога с мировым именем. Данная книга содержит результаты его многолетних научных исследований в области созданной им новой отрасли науки — физической экономики. В ней автор обобщает и развивает важнейшие положения, изложенные им ранее в многочисленных трудах и выступлениях, в том числе изданном на русском языке его учебном пособии «Вы на самом деле хотели бы все знать об экономике?» и других публикациях в Бюллетене Шиллеровского института науки и культуры в Москве. Основанная на широком круге добротных научных первоисточников, а также трудах российских ученых — Д. И. Менделеева, С. Ю. Витте, В. И. Вернадского и др., эта книга является универсальным учебником по экономике, философии, истории и ряду естественнонаучных дисциплин, а также по вопросам дидактики и высоконравственного воспитания молодежи.
Физическая экономика Ларуша против идеологии экономического либерализма
Опыт преподавания «Физической экономики» Линдона Ларуша в ряде университетов России показывает, что усвоение студентами основ новой науки позволяет им овладеть фундаментальными экономическими знаниями, основными принципами экономических отношений в обществе, научными методами анализа экономических явлений и процессов на разных уровнях — от предприятий и фирм до системы международных экономических отношений. Кроме того эта наука помогает правильно разобраться в других экономических теориях и концепциях, в частности, понять деструктивную идеологическую сущность широко рекламируемых у нас в последние годы методов экономического либерализма.
Физическая экономика изучает особенности и принципы развития сферы материального (физического) производства с целью количественного и качественного улучшения наполнения «рыночной корзины» на базе непрерывного научно-технологического прогресса, обеспечивающего длительное существование человечества на Земле.
Этот универсальный смысл и гуманистическая сущность предмета экономической науки игнорируется приверженцами экономического либерализма и свободной торговли. Например, в учебнике Кэмпбелла Р. Макконнелла и Стенли Л. Брю «Экономикс», переизданного несколько раз на русском языке миллионными тиражами, настойчиво предлагается иное понимание экономической науки: «Экономическое восприятие означает изучение того, как индивиды и институты принимают решения, основываясь на соотношении издержек и выгод». Что касается таких человеческих ценностей как «общественное признание, статус, любовь и т. п.», не говоря уже о нравственности экономического поведения, то эти и другие стороны жизни человека и общества авторы оставляют «на долю других общественных наук». И это не случайно. Макконнелл и Брю задались целью обучить будущих американских (а теперь — и российских) экономистов лишь «динамизму всех взаимоотношений в обществе, обусловленных или связанных с рынком». Свою теорию они пытаются иллюстрировать «случаями из жизни». Например, опостылевшую всем нам наглую спекуляцию (которую, кстати, осуждают и сами американцы) авторы учебника представляют лишь как «добровольную сделку, выгодную и покупателю, и продавцу».
Мало того, такого рода «сделкам» авторы учебника дают теоретическое оправдание, констатируя, что «рыночная система не имеет совести». Вообще человеку как творческой личности да и человечеству в целом в этом учебнике не нашлось места. В нем есть только дельцы, лишенные каких-либо морально-этических качеств, но обладающие умением выгодно вкладывать и различными способами добывать деньги ради наживы. Смысл свободы для них в том, чтобы казнокрады, коррупционеры, валютные мошенники обрели полную независимость и бесконтрольность. Свободу обретают также садисты, наркоманы, гомосексуалисты и т. п.
Вряд ли этим и другим идеологам экономического либерализма импонирует «случай из жизни», который недавно произошел в Риме во время Всемирной продовольственной встречи в верхах. 13 ноября 1996 г. более ста глав государств и правительств обсуждали пути решения острой глобальной проблемы: как накормить 800 млн. человек, которые сегодня голодают в мире.
Физическая экономика
Вскоре после крушения системы Варшавского договора, вызванного в основном экономическими причинами, некоторые мыслящие представители истеблишмента больше не были ослеплены истерической массовой пропагандой финансово-монетаристских кругов Лондона и Уолл-стрита и вроде бы начали открыто давать свежие оценки тому, что произошло с советской системой в конце 1980-х гг. Не только система Варшавского договора подверглась дезинтеграции, но нависла также угроза коллапса над пост-ялтинской формой англосаксонской финансовой и, возможно, даже политической системы. Цепочка последовательных изменений в экономической политике, проникших во всю систему мировой экономики в целом около 30 лет назад, положила начало беспорядкам во всей этой системе — спиралевидному коллапсу реальной экономики, вызванному ненасытным аппетитом и без того огромного, но все еще быстро разрастающегося мыльного пузыря финансовых спекуляций. Этот процесс можно сравнить с развитием паразитической раковой опухоли, пожирающей свою умирающую жертву.
В настоящее время мыслящие люди в любой другой части мира оказались перед лицом исключительно важной проблемы экономической политики: если существующая финансовая система обречена, то можем ли мы создать вместо нее новую, здоровую экономическую систему, причем в такие сроки, чтобы успеть предотвратить политическую дезинтеграцию наших стран, грозящую свершиться в кильватере финансовой лавины, которая уже почти готова разрушить весь мир?
Таким образом, мы столкнулись не с одним из циклических кризисов на финансовых рынках, когда за бумом следует депрессия. Это общий кризис системы: либо мы разрушим основы кризисообразующей экономической политики, либо кризис разрушит саму экономику. В этих условиях любая попытка заменить обсуждение этого вопроса на предсказание точного дня или хотя бы месяца, когда может произойти окончательный коллапс, выглядит дешевым отвлекающим маневром. До тех пор, пока будем терпеть монетаристские формы «полной либерализации» и связанную с ней фритредерскую политику, невозможно будет предотвратить финансовый и экономический коллапс целых стран. Когда же это случится? Ответ будет прост: если мы не искореним «свободную торговлю» и связанные с ней формы политики, которые породили этот кризис, всеобщий коллапс системы наступит очень скоро. При любом продолжении политики, защищаемой в настоящее время Уолл-стритом и так называемыми неоконсерваторами, т. е. англо-американской политики последних 25 лет, нет никаких сомнений, что скоро вся планета погрузится в наихудшую финансовую и экономическую катастрофу, которой не знала вся новая история с тех пор, как аналогичная политика венецианских банкиров сотворила коллапс в Европе в середине XIV столетия.
В любом случае, если даже изменения в политике в последний момент предохранят мир от разрушения реальной экономики, нынешняя мировая валютно-финансовая система обречена. Всякое исцеление экономики будет зависеть от создания и запуска широкомасштабных государственных кредитных механизмов, действующих независимо от старой системы, которая сохранится лишь в покое банкротства.
1. Предварительные сравнительные исследования физико-экономических временных рядов
Позвольте нам выдвинуть на первый план доказательство того, что спад прогрессировал в течение последних 40 лет. После такой интерполяции позвольте нам при помощи необходимых ссылок на недавно опубликованный отчет о моих открытиях 1948–1952 гг. в физической экономике как науке показать тот вид философского мышления, которое должно быть понято, применено на практике и которому следует обучать ведущую интеллигенцию разных стран, чтобы политические институты этих стран не были сбиты с толку и ввергнуты в такой крах, который ныне подталкивает всю эту планету к продолжительному новому «темному веку».
Любой человек, имеющий образование хотя бы в одной из отраслей естественных наук или в области анализа операционной деятельности промышленности, может, используя доступную, относящуюся к делу историческую статистику, без труда доказать, что этот спад уже после 1971 г. стал неоспоримым фактом. Первоначальный минимум соображений, необходимых для подготовки статистических показателей по этому факту, расчистит путь для наглядного подтверждения центрального положения настоящего доклада.
Поскольку описание этого расчета является лишь необходимой подготовкой к пониманию более глубоких вопросов формирования текущей политики, я попытаюсь очертить метод статистической конструкции настолько кратко и просто, насколько позволит данный предмет. Чтобы построить такое измерение для интервала 1963–1993 гг., следует начать с изучения типичной потребительской рыночной корзины домохозяйства.
Это включает основные статьи физического потребления плюс две основные категории услуг: здравоохранение и образование. Конечно, потребности домохозяйства на душу населения каким-то образом варьируются. Они различаются в зависимости от момента времени, для которого определяется потребление, и должны соответствовать тому культурному уровню, которого мы достигаем при помощи таких качественных показателей, как продолжительность жизни, здоровье, продолжительность времени, выделяемого на образование и на другие аспекты развития как каждого семейства, так и отдельного члена семьи.
Прежде всего нам необходимо определить стандартный набор для наполнения потребительской корзины домохозяйства, основанного на этих элементах. Позвольте затем задать себе такой вопрос: какого рода стандарт потребуется нам для сравнения, если мы имеем дело с разными странами или с какой-либо одной страной в разные исторические периоды? Практически эксперимент будет проводиться с изменяющимися статистическими данными для любой страны в течение периода успешного роста как чистого внутреннего продукта так и среднего уровня жизни. Давайте рассмотрим взаимосвязь, в соответствии с которой настоящее потребление домохозяйства изменяется в зависимости от социально-экономических особенностей домохозяйства и его демографического состава. Если затем обратимся к рассмотрению стандартных структур занятости национальной рабочей силы, приведенных в моем учебнике «Вы на самом деле хотели бы знать все об экономике?», то поймем как нужно браться за разработку в достаточном приближении нужного нам стандарта.
1.1. Миф о «дешевом труде»
Этот подход к оценке относительной производительности по странам обеспечивает простое, но подразумевающееся как решающее, разоблачение обмана из популярного мифа британского экономиста Давида Рикардо об «относительном преимуществе», которым якобы обладает «дешевый труд». Наш взгляд на широко распространенный обман «свободной торговли» позволяет получить приближенный график спирали, которая точнее отображает действительный процесс всемирного экономического коллапса последних 20 лет.
Настаивая на том, чтобы американская корпорация, размещала новые производственные предприятия, например, в каком-нибудь слаборазвитом государстве, известном благоприятным налоговым климатом и запасом дешевого труда, нынешние уолл-стритовские финансовые дома следующим образом утешают североамериканцев, которым грозит потеря работы в результате такого выбора: «Если вы хотите не допустить, чтобы ваша работа „улетела“ на рынок дешевого труда, следует лишь снизить свои требования относительно ожидаемой заработной платы до уровня, который мог бы противостоять зарубежной конкуренции». Подобным же образом, на экономических кафедрах университетов доктора-жонглеры
[2]
будут уговаривать всех, кто достаточно глуп, чтобы согласиться, что более дешевый импорт из зарубежных источников является благом для американских потребителей, а, следовательно, для американской экономики в целом.
Импортные товары являются действительным благом для американской экономики, например, при иных обстоятельствах, чем те, на которые ссылаются такие академические доктора-жонглеры. Если технологически развитая экономика сможет освободить свою культурно развитую рабочую силу от низкоквалифицированной занятости, переместив ее в производство технологически более совершенных видов продукции и с более высокой производительностью, то общая эффективность американской экономики, в том числе на душу населения, возрастет во благо всех и каждого. Таким образом, если мы передадим малоквалифицированные формы производства предметов рыночной корзины странам, где рабочая сила еще не достигла общего уровня квалификации рабочей силы США, мы поможем обеим странам, оптимизируя использование рабочей силы в менее развитой стране и максимально повышая ее производительность в относительно более развитой стране.
Прямо противоположный результат получим в том случае, если переведем часть занятой американской рабочей силы в статус безработных или переместим ее на менее квалифицированную, ниже оплачиваемую работу, или же отлучим ее от производства реальных товаров и переведем в сферу услуг. В первом из описанных выше случаев американская экономика будет иметь дополнительную продукцию и доходы, которые нужны для того, чтобы стать рынком для продукции развивающихся стран, во втором случае покупательная способность американских домохозяйств снизится, в результате чего сократится американский рынок в целом.
В условиях той реальности, которая складывается вопреки горлопанству идеологов свободной торговли, эффект «дезертирующего цеха» в сегодняшней постиндустриальной политике сократит процент общей американской рабочей силы, занятой в производстве полезных реальных товаров. Лишенные места трудящиеся из этих «дезертирующих» индустриальных предприятий становятся либо безработными, либо занятыми на относительно периферийных, по существу, даже почти бесполезных участках работы. Индустриальные закупки у американских поставщиков, особенно средних и мелких производителей и ремонтных служб, резко сокращаются. Разрушается также, в большей или меньшей степени, основа налоговых поступлений от пострадавших городов и регионов.
1.1.1. «Ободранные активы»
Начиная с поворота в середине 1960-х годов, американские финансисты приспособлялись к тому физическому коллапсу американской экономики, который был вызван их постиндустриальной политикой. Они отвечают на этот коллапс тем, что делают все больший упор на различные формы «ободранных активов»
[4]
). Мы будем понимать под «обдиранием активов» различные способы добывания финансовых доходов через приобретение материальных или денежных активов для перепродажи путем их закупки по более низкой цене, чем восстановительные цены материальных активов, лежащих в основе приписываемой им номинальной финансовой стоимости. Ведение дел с «бросовыми» облигациями
[5]
— один из примеров таких грабежей. Возможно, для многих читателей полезно привести следующий, дополнительный пример типичной практики «обдирания активов».
Рассмотрим типичный случай, когда банкир, присоединившийся к кругам организованной преступности, контролируемым в прошлом Мейером Ланским, поддерживает инвестиции доверчивого клиента сегодня, но имеет намерения ограбить его позже: он всячески ублажает упитанного тельца, чтобы он стал более вкусным блюдом, когда его поведут на бойню «обдирания активов». В один прекрасный день, часто через годы после того, как вложения «откормили», возможно, при помощи щедро предоставляемых кредитов, один из кредиторов, но не первоначальный банкир, неожиданно потребует возвращения займа. Произойдет еще кое-что. Клиент окажется брошенным в банкротство. Его прежний покровитель, банкир, постоянно заинтересованный в деле, выкупит активы у других кредиторов, за одну или две десятицентовые монеты на каждый доллар их восстановительной стоимости, и охотно продаст приобретенные таким образом активы за 3 десятицентовые монеты, или дороже, получив в относительно короткий срок прибыль в 50% или даже больше. В типичных реальных ситуациях, все чаще складывающихся в жизни, выкуп обанкротившихся активов происходит путем ограбления первоначальных клиентов, вкладчиков соответствующих банков и различных других кредиторов.
Эти и подобные им формы монетаристского «сокращения масштабов» в любой локальной, национальной или мировой экономике приносят довольно внушительную норму прибыли, по крайней мере, на местах, т. е., весьма значительную по сравнению с умозрительной стоимостью той основы, которая при этом неизбежно физически сужается. Такой результат достигается, например, когда «цех-беглец» перебрасывают на рынок дешевого труда, грабя одновременно и рынок, и базис той национальной экономики, за пределы которой был выведен этот «цех-беглец». Уже упоминавшиеся «бросовые» облигации являются той же разновидностью мошенничества при помощи «обдирания активов»; то же самое относится к дериватам (вторичным ценным бумагам). Частные банкиры Лондона и Уолл-стрита вкладывают деньги в дешевый труд не с целью получения богатства от производства; единственный существенный источник богатства от подобных операций это богатство, получаемое вне сферы производственного процесса как такового: его добывают путем ограбления реальной экономики при помощи таких рычагов, как манипуляция с валютой и уступки в ценах и налогах. Короче, это осуществляется путем «обдирания активов», где производство используется лишь в качестве своеобразного рычага.
Другая форма «обдирания активов» — это неоправданное снижение уровня рождаемости. Способность поддерживать экономику в целом на достигнутом уровне требует прежних или возрастающих темпов воспроизводства численности рабочей силы в том же или возрастающем количестве, благодаря выживанию молодежи, обладающей соответствующим интеллектуальным развитием и здоровьем. Например, приостанавливая полностью или почти полностью рождаемость, можно было бы снизить уровень дохода на душу населения и уменьшить число ртов, нуждающихся в надлежащем питании, чтобы временно достичь недостижимого иными способами наполнения рыночной корзины, используемой людьми, выжившими в условиях этого спиралевидного коллапсирования численности населения. Представители рабочей силы из домохозяйств, где нет на содержании детей, дешевле для найма, потому что они имеют меньше ртов, которые надо кормить в расчете на одного работающего (См. Рис. 5).
2. Смит, Рикардо и Маркс как экономисты британского империализма, экономисты «нулевого роста»
В частных беседах и в широко распространенных публичных заявлениях в течение 1983-85 гг. я многократно предсказывал коллапс системы Варшавского договора приблизительно в 1988 г., если Москва откажется от той формы сотрудничества, которую предложил президент Рейган в своих первоначальных выступлениях о стратегической оборонной инициативе (СОИ), обнародованной 23 марта 1983 г. Я также предупреждал подобным образом, начиная с 1983 г. и позднее, что если останется в силе англо-американская политика, проводимая как тогда, так и теперь, западная экономическая система также окажется под угрозой одной из форм системного коллапса, гораздо худшей, чем какая-либо простая циклическая депрессия. В течение октябрьской 1988 г. американской президентской предвыборной кампании я предупреждал в транслировавшемся на всю территорию США телевизионном выступлении о таких вещах, как надвигающаяся угроза развязывания определенными сербскими течениями общебалканской войны, а также предсказал воссоединение Германии в ближайшее время, в условиях надвигающейся цепной реакции коллапса Восточного блока. Коллапс обрушился на бывшую советскую систему в 1989 г., а англо-американская система в настоящее время качается на краю бездны.
Коллапс обеих систем был приведен в движение политическими установками, введенными в глобальную практику, главным образом, после убийства президента Джона Ф. Кеннеди в ноябре 1963 г. Общая особенность этих 20-ти последних лет коллапса обеих доминирующих на планете экономических систем (англо-американской и советской) состоит в том, что в обоих случаях коллапс был определен, главным образом, общими дефектами мышления, формирующего политику. Эти дефекты аксиоматически уходят своими корнями в школу Хэйлибури Британской Ост-Индской компании — школу Адама Смита, Иеремии Бентама, Давида Рикардо и др.
Чтобы понять, как мировая экономика вошла в спираль коллапса последних 30 лет, необходимо признать, что этот коллапс был порожден исключительно воздействием тех идей нулевого роста экономики, которые были внедрены в качестве аксиом в мышление Адама Смита и Карла Маркса, а совсем недавно — в системный анализ, введенный в экономику после 1938 г. радикальным позитивистом Джоном фон Нейманом. Нужно также признать, что, в противоположность известному мнению, экономист Карл Маркс был последователем британской школы практически во всех соответствующих сферах, а не только поклонником того, что он часто объявлял неоспоримым научным достоинством этой смит-рикардовской школы. Весьма примечателен также тот факт, что фактически всю свою взрослую жизнь, вплоть до 1871 г., Маркс был вполне управляемым приобретением двух главных контролеров службы иностранной разведки лорда Пальмерстона — лондонского резидента Джузеппе Мадзини и шефа-контролера марксова образования в экономике Давида Эркарта из Британского музея.
В рамках этой работы нас интересует только наиболее узкий аспект пальмерстоновского контроля над Марксом. Хотя его работа в области экономики обычно ассоциируется с понятием «прибавочной стоимости», судя по всем характерным для него способам формальной аргументации, прослеживаемым через три тома его «Капитала», математически он является экономистом «нулевого роста». В этом отношении нет аксиоматических различий между Марксом и теми, кого он постоянно признавал своими учителями, особенно Смитом и Рикардо. Мы подчеркиваем, что формальную сторону марксова «Капитала» легко переформулировать как относительно более изощренный вариант нулевого роста фон-неймановского «системного анализа», то есть, как система линейных неравенств. На это указали послевоенные экономисты Кембриджского университета, группирующиеся вокруг Джоан Робинсон и Николаса Калдора.
Кембриджская группа системного анализа Калдора, тесно сотрудничавшая с Римским клубом лорда Солли Цукермана и Александра Кинга, явно воздействовала на направление советского политического мышления в области экономики в течение 1970-х и начале 1980-х. Это воздействие, оказываемое через такие каналы, как Международный институт прикладного системного анализа (МИПСА) лорда Цукермана и Джермена Гвишиани в Лаксенбурге (Австрия), не вызвало коллапс советской экономики. Тем не менее, для тех из нас, кто наблюдал за этим воздействием в то время, было очевидно, что через МИПСА и другие каналы осуществлялось воздействие британского системного анализа на Москву, что определенно закрыло глаза многим соответствующим деятелям СССР на истинные причины катастрофы, находящейся тогда в процессе вызревания.
2.1. Коротко об аксиоматике
Позвольте нам проверить, правильно ли мы понимаем друг друга, когда используем термин «аксиоматика». В наиболее простом выражении мы подразумеваем практическое определение термина «аксиома» в классическом тексте евклидовой геометрии. Плохо то, что в настоящее время существует множество выпускников университетов, которые, будучи жертвами так называемого «новоматематического» учебного плана, утвержденного 30 лет назад, оказались лишенными надлежащей подготовки по геометрии. Тех, кто обладает подлинными основами геометрических знаний, просим любезно потерпеть, пока не объясним значение термина тем, кто этим не овладел.
Справедливо сказано, что в своем классическом употреблении «аксиома» означает утверждение, которое принимается без доказательства, т. е., принимается на основании недоказываемого допущения, что любое противоположное утверждение должно быть абсурдным (независимо от того, является ли это допущение справедливым или ложным). Например, «точка» в понимании евклидовой геометрии есть наименьший мыслимый образ в чувственном восприятии, а «прямая линия» представляется как кратчайшее расстояние между двумя точками.
После принятия этих и других аксиом как строительных блоков для данной разновидности геометрического мышления, никакое принятое утверждение
[7]
(теорема) не может быть несовместимым с любой из аксиом. Таким образом, как только мы примем определенные наборы аксиом и постулатов как фиксированное множество основополагающих предположений для некоторой формальной системы, тогда любое высказывание
[8]
, генерируемое внутри системы, будет совместимым со всеми этими допущениями вместе и по отдельности; мало того, все до одного высказывания, которые вообще могут существовать в этой системе, подразумеваются заранее. Этот принцип формальных систем, всех формальных систем, математики в том числе, иногда называется «наследственным принципом» формальной логики — такой, как логика книги
«Principia mathematica»
[9]
Рассела и Уайтхеда.
Поскольку формальный аспект экономических систем Адама Смита, Карла Маркса и Джона фон Неймана — всех вместе и каждого в отдельности — претендует на то, чтобы объявить эти системы логически последовательными формальными системами, то это правило, так называемый «наследственный принцип», относится к каждой из них и ко всем вместе. Это вводит в игру второй формальный принцип всех логических систем — так называемый «принцип типов». Рассматривая каждую из этих экономических систем как подтип систем общего типа, мы можем определить просто и непосредственно причину происходящего в настоящее время всемирного экономического коллапса.
Для наших теперешних целей будет удовлетворительным следующее определение этого «принципа типов».
2.1.1. Смит против физиократов
Мы теперь намерены исследовать, как аксиомы нулевого роста были внедрены в работы Смита, Маркса, фон Неймана и др. Вкратце, это выглядело следующим образом.
Политическая экономия как наука была разработана первоначально Готфридом Лейбницем в течение 1672–1716 гг. Физиократы и после них — Смит, Маркс, Милль и фон Нейман, — все были противниками Лейбница в науке вообще и в области политической экономии, в частности. Как экономисты, Смит, Маркс, Милль и фон Нейман были политическими противниками Лейбница с позиций Дж. Локка. Локковская модель общества является ключом к пониманию общих аксиоматических заблуждений в их экономических системах.
Среди выдающихся особенностей лейбницевых открытий в физической экономике были, во-первых, его разработка идеи тепловых машин, и, во-вторых, его понятие технологии. Первое имеет отношение к увеличению средней производительной силы труда общества в целом путем использования тепловых машин. Второе заключает в себя то возрастание производительной силы труда, которое влечет за собой применение принципа конструкции экспериментального аппарата научного открытия к инструментам, конструкции продукта и механизации производства. Одним из результатов этого является повышение физической производительности общества на душу населения, даже без возрастания расхода тепловой энергии на душу населения.
Определенные аристократические и финансово-олигархические силы объединились и мобилизовались для искоренения влияния лейбницевой науки физической экономики. Наиболее важной из этих сил, примерно до 1783 г., были так называемые физиократы. Позднее, начиная с 1763 г. и в течение расцвета политической мощи Британии, Вильям Петти, второй граф Шелбурнский, «усыновил» Адама Смита как агента Британской Ост-Индской компании, занимающейся опиумной контрабандой и торговлей рабами. Предназначением Смита стало изучение работ французских и швейцарских физиократов для создания плана разрушения народного хозяйства как Франции, так и англоязычных колоний Северной Америки. Смитовская апология морально нежелательной практики Британской Ост-Индской компании под названием «Богатство народов» появилась в 1776 г. как поддержанный Шелбурном антиамериканский трактат. В значительной степени книга Смита была не только плагиатом опубликованных трудов ведущих французских физиократов, например, Тюрго, но содержала также дополнительную пагубную догму, — «свободную торговлю», предназначенную для разрушения экономики Франции и англоязычной Северной Америки. Смит, Рикардо, Маркс, Милль, фон Нейман и прочие, — все до одного являются прямыми отпрысками аксиоматической модели политической экономии Джона Локка, предложенной Адамом Смитом — агентом Британской Ост-Индской компании.
По контрасту, американская «Декларация независимости» была основана на лейбницевом «стремлении к счастью» в противоположность локковской «погоне за собственностью». Сходным образом, то, что стало известно всему миру как антибританская американская система политической экономии, было приведено в движение при президенте Джордже Вашингтоне докладом в лейбницевом духе американского министра финансов Александра Гамильтона «О мануфактурах» и дополнительными политическими решениями по кредиту и национальному банковскому делу, освещенными затем в докладах Гамильтона американскому конгрессу «Об общественном кредите» и «О национальном банке». Лейбницевская система политической экономии, которую Гамильтон пророчески описал как основу будущего американского экономического успеха, в действительности соответствовала подлинно неэнтропийной модели, противоположной энтропийным схемам Смита, Маркса, фон Неймана и Норберта Винера.
2.1.2. Наука как классическая поэзия
Вопреки преобладающему сегодня среди профессионалов мнению, а также вопреки современному общественному мнению, утверждаю, что «секрет», если хотите, получения истинного человеческого знания представил новейшим образом Георг Кантор своей трактовкой трансфинитного. В данном разделе нашего доклада уместно показать, что этот принцип знания можно определить по правилу триангуляции, т. е., на трех точках опоры: на принципе Кантора о трансфинитных
типах
, на проведенном Кантором прямом сравнении этого принципа высшей математики с толкованием Платоном отношений между
Становлением
и
Благом
и на сравнении работ Кантора и метода Платона с внутренними художественными принципами сочинения классической трагедии. Теперь мы кратко остановимся на этом.
Мы видим, что в каждой из этих трех граней накопленного сегодня человеческого знания и во всех их вместе взятых, вопреки любым попыткам формалистического представления знания, оно существует не в этом формальном виде, а как раз в принципах канторовского типа, при помощи которых упорядочены все без исключения последовательные фазы человеческого прогресса. Давайте суммируем этот подход простейшим из приемлемых способов. В противоположность формализму, представленному современными общепринятыми учебными курсами математики, знание основано не на символах, а на процессе последовательных революционно-аксиоматических открытий. Вы не обнаружите знание где-либо среди этих последовательных открытий как отдельный элемент этой последовательности, нет его и в формальных построениях, извлекаемых из совокупности этих элементов. Вопреки точке зрения формалистов, знание возникает в последовательности тех «математических разрывов», которыми обозначаются формально непроходимые границы, отделяющие низшие формы знания от высших.
Эти границы, эти сингулярности переходимые только при помощи принципов осуществления открытия, к которым Платон относит различия между гипотезой (открытием), высшей гипотезой (принципом последовательных открытий или типом открытия) и выдвижением гипотезы высшей гипотезы (упорядочением революционных улучшений в методе открытия).
В противоположность этому, современный эмпиризм является формальным
В противоположность этому, онтологический принцип, раскрытый в «Пармениде» Платона, заставляет науку искать знания путем восхождения к этой всеобъемлющей целостности, которую не следует понимать как элемент того множества, которое она внешним образом ограничивает и определяет. В определенном смысле мы должны найти в астрофизике путь к секретам микрофизики. Возможно, мы недостаточно глубоко проникнем в мир атомного ядра, до тех пор пока не выполним соответствующим образом связанную с этим работу по исследованию космоса. Мы должны найти законные основания для установления зависимости между частями в самих принципах упорядочения вселенной в большом астрофизическом масштабе.
2.1.3. Трагедия эмпиризма
Основная фальшь и ложь, на которой основаны учения физиократов, Адама Смита, Иеремии Бентама, Карла Маркса, Джона Стюарта Милля и Джона фон Неймана, состоит в той же лжи о человечестве, за которую Аристотель, Кант, Гегель и Рассел могли бы справедливо мучиться вечно в аду Данте. Вопреки мнению этих людей, именно исторический рост потенциальной плотности населения, который выделяет человечество и ставит его над другими живыми существами во временной вечности, характеризует отдельного индивидуума как неполный образ Творца. Это происходит благодаря очевидной мощности революционно-аксиоматических форм эффективных творческих сил: по-латыни это силы
imago Dei
и
capax Dei
.
Одним из предметов, рассматриваемых в данной работе, являются те самые поклонники языческого культа Геи, т. е. физиократы, которые отрицают творческие силы человека. Не удивительно, что в своем большинстве эти физиократы вышли, в основном, из политического союза феодальных землевладельцев и финансовых ростовщиков, подобных североамериканским защитникам института рабства. По мнению этих поклонников той старой проститутки, вавилонской земли-матушки, было бы грубейшим преступлением, если бы кто-то приписывал образ Творца тем крепостным или рабам, о которых они пекутся не больше, а может быть и меньше, чем о скоте, который они заботливо кормят на убой.
Работодателями Адама Смита были британские либералы конца восемнадцатого столетия и радикальные эмпирики. В этом состоит суть и источник их отличия от физиократов.
Физиократы вместе со своими союзниками среди банковских ростовщиков защищали свои традиционно жадные буколические формы феодального олигархизма, противопоставляя свои ростовщические социальные обычаи, так сказать, «вторжению» социальных, экономических и политических преобразований Золотого Ренессанса, сосредоточенного в пятнадцатом столетии во Флоренции.
Радикальные эмпирики граф Шелбурн и Иеремия Бентам демонстрировали суть своего конфликта с физиократами, когда они управляли из Лондона направленным против Франции якобинским террором своих агентов — герцога Орлеанского, Робеспьера, Дантона и Марата. Под покровительством Британской Ост-Индской компании, радикалы выступили союзниками физиократов против наследства Флорентийского собора 1439-40 гг. Но они не хотели подчинить свой хищный утилитаризм, свое неоримское страстное стремление к мировой империи сдерживающим силам социальных обычаев в какой-либо форме, даже обычаям физиократов, которые временами были их союзниками. Позже так же абсолютно неблагодарно вела себя «Молодая Европа» лорда Пальмерстона во время революции 1848-49 гг. по отношению к верным союзникам Британии — Меттерниху, царю России и королю Франции.
3. Неэнтропийные процессы
Важнейший урок, который должен извлечь каждый образованный человек из происходящего сейчас развала мировой экономики в целом, состоит в том, что всякий раз, когда физическим процессом, таким как экономический, управляют идеи, математическое представление которых является энтропийным, тогда результатом будет развал любого процесса, который регулируется таким способом. Таким образом, мы показали, что настойчивое, все усиливающееся и целенаправленное навязывание все большей и большей части мировой экономики идей Джона Локка, Адама Смита и других является главной причиной нужды и хаоса, распространяемых в Соединенный Штатах и во всем мире в течении последней четверти столетия.
Поэтому мы также показали, что попытка представить политическую экономию Адама Смита, Карла Маркса, Джона фон Неймана и др. в форме, удобной для использовании в управлении экономическими процессами (например, такой, как методы учета), ведет к навязыванию энтропийной разрухи любому экономическому процессу, умело регулируемому таким способом. Мы уже подчеркивали, что все возможные математические описания любой из британских или производных от нее догм политической экономии, включая «Капитал» Маркса, неизбежно обретают энтропийный характер, который более обнаженно представлен фон-неймановскими системами (с нулевой суммой) линейных неравенств, рассматриваемых совместно. Все они без исключения фактически являются моделями нулевого роста и поэтому все являются энтропийными моделями.
Мы также указывали, что хотя ведущие физиократы признавали возможности существования чистой физической прибыли для общества в целом, они отрицали возможность первоначального формирования такой физической прибыли волевым воздействием человека.
Мы указывали, что реальный экономический рост необходимо сравнивать с такими эволюционными моделями, как развитие нашей биосферы или порождение вселенной упорядоченной совокупности элементов и изотопов, представленных в периодической таблице. Мы подчеркивали, что эта «модель», конечно, не является ни энтропийной, ни просто «негэнтропийной» (в том смысле, который в нее вкладывали в своих работах Людвиг Больцман, Норберт Винер и другие, определяя «негэнтропию» как «отрицательную энтропию»). Каждый из последовательных сторонников Больцмана должен был бы подчеркнуть, более или менее охотно, что Больцман допускал случай обращенной энтропии только в рамках того, что впоследствии фон Нейман называл «игрой с нулевой суммой» для экономики.
Все британские и выводимые из них модели политической экономии, которые находятся в пантеоне «Экономическая наука 101» являются ужасно нелепыми в том смысле, что любая экономика, будучи эффективно регулируемой ими, должна неизбежно прийти к всеобщему коллапсу. Важно подчеркнуть, что любая национальная и даже мировая экономика, если управление ею основано на современных «неоконсервативных» идеях «демократии и свободной торговли» или на так называемых «обусловленностях» Международного валютного фонда, обречена на скатывание к хозяйственной и политической разрухе, к хаосу.
3.1. Политика роста
Каждому, кто изучает пророческий характер доклада Министра финансов США Александра Гамильтона на заседании конгресса в 1791 году «О мануфактурах», должны быть ясны политические последствия «золотого ренессанса» XV столетия.
Лейбниц предостерегал, что такая тепловая машина, как успешно функционирующий паровой двигатель, созданный его коллегой Денисом Папеном, должна применяться прежде всего для совершенствования горного дела. Тогда предварительным условием для широкого применения тепловых машин стало улучшение добычи угля во все увеличивающихся объемах и снижение его стоимости в соответствии с основными потребностями тепловой техники. Последователь концепции Лейбница Гамильтон показал, как можно было бы использовать «искусственный труд» энергетической техники для развития городской промышленности и как, несмотря на одновременное уменьшение количества населения, занятого в сельском хозяйстве, это приведет к более высокому, чем прежде, росту урожайности ферм на гектар пашни.
Эти преобразования возможны лишь при условии относительно высокого качества всеобщего обязательного образования детей и подростков. Это должно быть обучением, которое позволяет молодым людям овладеть общими научными принципами подобно тому, как строгая подготовка по геометрии служит основой для развития соответствующих способностей. Такой подход к образованию необходим потому, что производственная занятость персонала будет сосредоточена на овладении технологией, основанной на новейших научных открытиях.
Если мы воспитаем молодежь в соответствии с этими требованиями, то сформируем население, которое знает, что все мужчины и женщины обладают таким потенциалом творческого разума, который отмечает каждого как живой образ Творца. Такое население будет склонно признать, как полезно для всех, практическое значение развития у некоторых людей относительно более высоких достоинств, но для этого населения будет неприемлемо мнение, что наследственное имя или богатство формирует членов общественного класса или касты, обладающей более высокой моралью, чем все население. Этот мир, почти полностью населенный хорошо образованными плебеями такого республиканского нрава, не является счастливой перспективой для слоя тунеядцев, богатство и власть которых зависят от финансовой спекуляции или других подобных видов ростовщичества.
Ради Жизни, Свободы, Собственности, как подчеркивал эмпирик Джон Локк, олигархи отдают предпочтение «прелестям» глупого сельского рабства и низкосортного городского населения, занятого тяжелым, низкооплачиваемым трудом. Утопией олигархов является создание такого мира, в котором молодежь обучается желаемым для них нормам поведения, но ее не обязывают брать на себя ответственность за овладение знаниями, которые в процессе обучения сформировали бы индивидуумов, владеющих геометрией, классическими изящными искусствами, имеющих также внутреннюю интеллигентность как для работы, так и для семейной жизни, решающее воздействие на которую оказывают естественные науки.
4. Экономика как уникальная наука
Последовательность излагаемого до сих пор материала позволяет нам высказать некоторые соображения, кажущиеся для многих читателей весьма шокирующими. По крайней мере, такой будет первоначальная реакция. Мы выдвинем аргументы в поддержку следующего тезиса:
все истинное человеческое знание опирается на доказательства, получаемые эмпирическим путем в сфере физической экономики
. Первым делом давайте включим это утверждение в те контуры
теории познания (эпистемологии)
, которые подразумеваются нашими предыдущими аргументами.
До сих пор мы отмечали шесть уровней человеческого знания, из которых пять низших имеют вполне доступную для понимания форму. Все они могут быть представлены в порядке усложнения:
1. Самый низкий, почти на животном уровне, — это чувственное восприятие, наивная, чаще всего, иррациональная реакция на опыт.
2. Формальное знание, которое соответствует представлениям об опыте через аксиоматический наследственный принцип.
3. Отдельное, справедливое революционно-аксиоматическое открытие, именуемое
гипотезой
и низвергающее совокупность формальных знаний.
4.0.1. Сегодняшний глобальный кризис (в качестве примера)
Вплоть до этого заключительного раздела работы мы делали упор на подход, при помощи которого можно было ясно понимать соотношение между научным прогрессом, с одной стороны, и повышением жизненного уровня и потенциальной плотности народонаселения, с другой, необходимое для управления образованием и другими необходимыми, определяющими политику видами деятельности. Мы рассматривали эту сторону предмета изучения физической экономики на фоне надвигающегося сейчас глобального коллапса, неотвратимого, по-видимому, глобального падения в маячащую пустоту глобального «нового варварства», в пустоту, которая означает вымирание всей известной нам до сих пор цивилизации.
Давайте остановимся на некоторых наглядных проявлениях кризиса, которые, по-видимому, являются наиболее важными с педагогической точки зрения и которые так болезненно отразились на личных судьбах многих простых граждан разных стран.
Нарастающий запах того, что чем-то напоминает апокалипсис, не позволяет нам свалить вину за всё усиливающиеся беды современного мира только на небольшую группу политиканов или других им подобных «козлов отпущения». Вставшие перед нами проблемы не являются результатом чьих-либо «ошибок». Неудачи в определении политики, которые сейчас охватили всю планету, носят систематический, всеобщий аксиоматический характер. Этот кризис свидетельствует о том, что неудачу потерпел практически весь человеческий род; современный кризис вызван тем типом совокупного общественного мнения, который охватил весь мир, все страны, все слои общества и практически достиг каждого человека.
Несмотря на то, что мы могли бы приписать кому-то «вину» (в том смысле, что мы можем показать, как эта матрица патологического мнения стала управлять практически всей планетой — сверху донизу), нам не позволительно извинять непреднамеренное поведение гражданина, прикрывающегося выражением «невиновен в силу незнания». Может быть, такой гражданин, на самом деле, усвоил порочные типы общераспространенного и популистского мнения из-за своего слепого невежества или поддавшись лицемерному внушению. Но его поддержка такой догмы или даже простая терпимость к ней потворствует преступлениям против человечества, которые как раз и были вызваны такого рода уверованиями.
Если кто-то под воздействием опьянения пустит свой автомобиль под откос, то его не спасет от воздействия законов природы оправдание, что он их в этот момент не знал. Если кто-то решил поверить, что «свободная торговля» является вполне естественным и лучшим видом политики для всего человечества, а миллионы людей в некоторых зарубежных странах умирают от голода и болезней из-за навязанной этим регионам мира «свободной торговли», то тот, кто поддерживает эту политику, становится виновным как соучастник страданий и смертей этих миллионов. Этот человек полностью виновен, как и пьяный шофер, который убил пешехода.
4.0.2. Современная официальная ложь (еще один пример)
Свидетельство глобального физико-экономического кризиса, о котором говорилось в начале, статистически неоспоримо и понятно каждому зрелому гражданину, который сопоставит нормативную номенклатуру потребительского потребления двадцатипятилетней давности и фотоснимки известных местностей того времени, с соответствующими характеристиками сегодняшнего дня. В качестве примера можно привести Нью-Йорк. Между тем, мы часто слышим о выздоровлении экономики, которого на самом деле никогда не было. Единственным свидетельством, которое, казалось бы, может подтвердить такую пылкую уверенность, является в действительности злокачественное разрастание чисто спекулятивных форм финансовых обязательств.
Связанной с этим особенностью этого же последнего отрезка истории являются данные и результаты последовательных изменений в политике, начиная с 1965 г. Можно сказать: «Чем сильнее изменяются обстоятельства, тем больше они остаются такими же, как были». Дела идут все хуже. Проблемы признаются, и реформы обещаются. Потом проводят реформы, а дела становятся все хуже и хуже. Так и продолжается от одной реформы к другой, причем в большинстве стран мира, в течение почти 30 последних лет. Существующие проблемы связаны не с какой-то одной политикой как таковой, а с аксиоматическими предположениями, которые лежат в основе подхода к формированию последовательных политических реформ. На знамени, под которым проводятся такие реформы в США (с каждым разом все хуже), начертан один и тот же лозунг: «Демократия и свободная торговля».
Исследуем вкратце жульнический способ, при помощи которого использовалось слово «демократия». С этой целью давайте на мгновение остановимся на поворотном пункте в движении за гражданские права 1960-х годов.
До тех пор, пока не был убит преподобный Мартин Лютер Кинг, движение за гражданские права было направлено на восстановление представлений
о правах человека, соответствующих естественному закону
, закрепленному в виде ясной цели в Декларации независимости 1776 года и Федеральной Конституции 1789 года. Если афро-американцу отказано в таких правах, то это означает, что реально не существует право каждого человека. И, наоборот, если афро-американец завоевывает такое право, то на деле это становится восстановлением прав каждого человека. И вдруг выстрел. И все кончено. Сразу же после этого, весной 1968 года, в события в городке Колумбийского университета и других местах вмешался фонд Форда Макджорджа Банди и доктора Кеннета Кларка, с целью «мумификации» движения за права человека, заменяя интеграцию новым обликом старого «Джима Кроу», то есть программой вербовки в афро-американский «тематический заповедник» в масштабах всеамериканского мультикультурного «человеческого зоопарка».
В Британии лейбористская партия обеспечивала население государственным медицинским обслуживанием до тех пор, пока частная конкуренция не прекратилась. Тогда ловушка захлопнулась перед жертвами, которые прежде думали, что они выиграли на этой системе. У меня нет причин сомневаться в искренности поддержки гражданских прав президентом Линдоном Джонсоном. Всех американцев, включая афро-американцев, он снабдил билетами на поезд прогресса. Что же случилось после того, как убили М.Л. Кинга? Они подошли к кассе, взяли свои билеты, сели в поезд, нашли свои места, но поезд… так никогда и не тронулся с места. Как раз в этот момент железную дорогу закрыли авторы новой концепции «постиндустриальной утопии». За окнами поезда скапливалась пыль, а вербовщики афро-американцев для отбираемого фондом Форда общегосударственного афро-американского «тематического парка», предлагали для ослабления боли освежающие наркотики.
4.1. Экономическая наука и высшая гипотеза
Рост потенциальной плотности населения в обществе является контрольным критерием выбора высшей гипотезы. В рассматриваемом нами случае «потенциальную плотность населения» можно приблизительно выразить через рост физико-экономической производительной силы труда на душу населения, на домохозяйство и на один квадратный километр. Разумеется, мы включаем сюда образование, здравоохранение, научное исследование и инженерное обслуживание производства, физического распределения и базовой производственной инфраструктуры. Сюда не входят полностью все аспекты, необходимые для потребления и производства, но этим охвачено большинство наиболее характерных признаков роста потенциальной плотности населения в целом.
Вытекающее из сказанного предложение состоит в том, что рост потенциальной плотности населения, как я его уже определил ранее, является в известном смысле основой для доказательства типа высшей гипотезы. Поскольку так называемые «фундаментальные» или, лучше сказать, революционно-аксиоматические перевороты в различных областях естествознания являются наиболее существенными источниками роста физической производительной силы труда, постольку можно также предположить, что рост потенциальной плотности населения обеспечивает метрическую норму для предполагаемого выбора научного метода. Возможно, это покажется слишком радикальным утверждением, но давайте на время отложим его в сторону. Рассмотрим наиболее яркие выводы из сказанного до сих пор.
Я вижу, как от этого у некоторых профессиональных ученых волосы встают дыбом, что свидетельствует об упрямстве широко распространенной (хотя и явно преувеличенной) веры среди большинства математиков, что любое доказательство является математическим по своей природе, по крайней мере формально. Эта вера допустима, если рассматриваемые предложения ограничиваются по типу совместимостью с «наследственными» аксиоматическими последствиями выбранной формы математического представления. Как только появится революционно-аксиоматическое предложение, математическое доказательство обычного типа окажется аксиоматически абсурдным. Доказательство этого было показано выше.
Хотя в настоящее время признается традиционная точка зрения, что мы должны полагаться на «индуктивное» обобщение формальных доказательств, как только мы признаем последствия, подразумеющиеся революционно-аксиоматическими формами открытия, тогда ошибочность индуктивного метода сразу станет очевидным. В последнем случае мы должны рассматривать как первоначально заданную величину акт самого открытия. Он формально является «математическим разрывом», который прекращает господство данного «наследственного принципа».
Для человека, воспитанного в духе классических христианских традиций гуманизма «Братьев общей жизни» Г. Гроота, в последнем требовании нет ничего таинственного. Я вынужден был часто ссылаться на то, что такого рода классическое образование отвергает метод, используемый в учебниках, в пользу воссоздания процесса открытия, описанного в оригинале или близком к нему источнике. Результатом этого метода является накопление учеником знаний. Сюда входит каждое открытие в виде повторения, воссоздания первоначального акта открытия самим учеником. В этом смысле данный ученик хорошо знает, что такое гипотеза. Эти моменты из свершений величайших умов в истории человечества живут в сознании ученика в виде отсвета глубочайшей личности первооткрывателя. Следовательно, обученному таким образом ученику доступно представление о принципе открытия.
