Когда капризы молодого государя ставят страну на край пропасти, когда доносы становятся законами и законы – доносами, когда заморские торговцы уже считают прибыли от раздела империи, а хищных завоевателей убажают в столице, как друзей нового фаворита, – тогда оказывается, что искусно сплетенной интригой можно добиться большего, чем честным законом, и что нет ничего, что было бы не зазорно сделать во имя государства.
Содержание сборника:
Дело о лазоревом письме
Повесть о государыне Касии
Дело о лазоревом письме
Часть первая
Сирота
Глава первая,
в которой рассказывается об удивительной находке уличного мальчишки, а также о том, как господин Нарай, войдя в сердце молодого государя, стал очищать страну Великого Света от скопившейся в стране грязи, от зла и несправедливости, зависти и обиды и причины их – частной собственности
Позади главной городской управы, между каменной потрескавшейся стеной и каналом, стоит памятник государю Иршахчану. Возле памятника день и ночь горят четыре светильника, защищенных от дождя стеклянными капюшонами, а перед государем стоит миска с кислым молоком.
В полночь, с которой мы начинаем свое повествование, в третье тысячелетие царствование государя Иршахчана и в первый год правления государя Варназда, у подножия памятника появился мальчишка по имени Шаваш. Шаваш постучал по постаменту, чтобы привлечь внимание бога, оглянулся, отцепил от пояса крючок, сделал из волоса леску и закинул леску в канал.
Тем проницательным читателям, которые удивятся, что Шаваш вздумал ловить ночью рыбу, мы должны пояснить, что дело было накануне праздника Пяти Желтоперок. В этот праздник царствующий государь берет пять рыб-желтоперок и, скормив им золотое кольцо, пускает при народе в Западную Реку.
Обычная желтоперка живет семь лет, а та, которой государь скормил кольцо, живет две тысячи, так что сейчас в реках империи вполне могут плавать желтоперки, выпущенные еще государем Иршахчаном. В полночь накануне праздника Пяти Желтоперок все эти рыбы собираются у подножия статуи государя Иршахчана и обмениваются сведениями о поведении народа. Пойманная в это время желтоперка исполняет любое желание.
Из этого следует, что Шаваш поступал не так глупо, удя ночью рыбу. Пробили полночь, взвизгнул забежавший в предместье шакал, – Шаваш сидел, сжавшись в комочек, и глядел на лунную дорожку и леску. Леска не двигалась.
Глава вторая,
в которой государев наставник Андарз пирует в своем дворце и в которой говорится, что хорошим поэтом может быть только тот, кто умрет плохой смертью
Через четверть стражи Шаваш покинул дупло.
Он перебрался по мосту через реку и оказался в той части города, где обыкновенно не промышлял. Здесь не было ни притонов, ни шаек – одни дворцы и управы. Высокие каменные стены были украшены резьбой и рисунками, подобными окнам в иной мир, над стенами виднелись верхушки садовых деревьев и репчатые луковки павильонов.
Канавы попрятались в трубы под мостовой, и над улицами плыл запах хорошей пищи и диковинных садовых ароматов. Шаваш глядел на эти дома удивленно и жадно, как варвар, отправленный послом в осажденный город, глядит вокруг и удивляется, что такая красота есть на свете, и прикидывает, где лучше ломать стену и тащить добычу. «Если на небе и есть рай, – подумал Шаваш, – то, наверное, он находится прямехонько над Верхним Городом».
Шаваш дошел до Бирюзовой Улицы и стал смотреть: перед ним, словно занавес, подвешенный к небесам, взметнулась стена дворца государева наставника. В стене было четверо разноцветных ворот: белые, желтые, синие и красные. Сквозь белые ворота ходила прислуга. Сквозь желтые ворота ходили чиновники четырех низших разрядов. Сквозь синие ворота ходили чиновники с пятого по восьмой разряд. Сквозь красные ворота ходили чиновники девятого разряда. А когда своего наставника посещал сам государь, он не ходил через ворота. Ради него ломали стену, походившую на занавес, подвешенный к небесам.
Слева от синих ворот копошился народ: в доме господина Андарза был праздник: его брат, господин Хамавн, наместник Хабарты, одержал очередную победу над варварами. Чернь сбежалась к уличным столам в ожидании своей доли.
Глава третья,
в которой маленький Шаваш знакомится с домашними господина Андарза, а мы знакомимся с грустной историей эконома Амадии
Наутро Шаваш и Тася явились к белым воротам Андарзова дворца. Домоправитель Андарза оформил ссуду. Все сошло как по маслу, – только Тася получила не двенадцать, а одиннадцать ишевиков. Домоправитель Андарза по имени Амадия взял Шаваша за шкирку и увел в усадьбу.
Дворец господина Андарза издавна принадлежал императорским наставникам. Дороги и дорожки, ведущие к главному дому, были посыпаны золотистым песком, смешанным с благовониями. Среди цветущих кустов бродили барасинги с золочеными рожками, и за кустами мелькали флигеля для гостей и жилища для богов. Некоторые из них были соединены с главным домом крытыми дорогами.
Вообще в этой усадьбе небо было значительно ближе к земле, чем в других местах столицы, не считая, разумеется, самого государева дворца.
В нише у главного входа стояли два каменных человека, в длинных синих одеждах и с каменными лентами в руках. На одной ленте было высечено «Стою по поручению господина Андарза». На другой: «Зорко наблюдаю за входом и выходом». Шавашу это не очень-то понравилось. Господин Андарз был колдуном, и вполне возможно, что за этими статуями водились какие-нибудь дьявольские штуки: или они разгуливали по ночам, а может, даже воровали кур, если были голодны.
Эконом Амадия провел Шаваша в обеденную залу и показал ему большие песочные часы. Они походили на две соединенные донышками чашки для вина.
Глава четвертая,
в которой вдова покойника обвиняет Дануша Моховика в убийстве, а Шаваш беседует с посетителями кабачка
Изящный секретарь Иммани был очень недоволен, что Андарз послал его в Нижний Город, и так как Андарза побить было нельзя, а Шаваша можно, он по дороге дал Шавашу две затрещины. Никакого другого желания к общению с маленьким рабом он не проявил. Вообще Иммани имел обыкновение оскорбляться, когда ему давали в товарищи всякую дрянь, а так как, по мнению Иммани, это происходило каждый день, то он и ходил постоянно обиженным.
Через час Иммани и Шаваш остановились перед длинной стеной сырцового кирпича. Под стеной, в вонючей канавке, бежала вода. Прямо из склона канавки росла чахлая вишня, и несколько тыквенных плетей облепили ржавую калитку.
Вокруг царил обычный гомон: занавеси на лавках были распахнуты, – лепешечник оттискивал на сырых лепешках печать, в знак того, что имеет лицензию на ремесло, – за ним дышали жаром горлышки печей, чуть подальше, в лавке мясника, резали свинью, и женщины уже собрались вокруг, споря о лучшем куске. Перед калиткой стоял зеленый столб со славословиями государю. В такое – весеннее – время года давно уже было пора перекрасить столб из синего зимнего в красный летний цвет. За воротами виднелись изогнутая, как лист антурии, крыша домика. Чиновник и Шаваш вошли внутрь.
– Не стоит ли сначала поговорить с соседкой? – спросил Шаваш.
Иммани дал Шавашу третью затрещину и постучал в дверь.
Часть вторая
Советник
Глава пятая,
в которой господин Нан клянется в верности господину Нараю и в которой выясняется, что если ты не знаешь, что думать о человеке, то надо думать о нем самое худшее
В час Росы, – час, когда восходит солнце и когда открывают ворота между кварталами, а петухи и стражники хором выкрикивают наступление нового дня, – новый судья Четвертой Управы господин Нан вошел в кабинет государева любимца Нарая.
Нарай любил вставать рано. Что касается Нана, то он в эту ночь не ложился вообще. Выйдя после первой ночной стражи от Андарза, он вытащил из кармана список заведений, где бывал покойник Ахсай, обошел за ночь семь из тринадцати и не узнал ничего интересного. Восьмой в списке стояла харчевня под названием «Красная Тыква» – но в нее Нан не успел.
Господин Нарай сидел за белым дубовым столом, похожим на алтарь. Справа от него стоял ящик для правых половинок документов, слева от него стоял ящик для левых половинок документов. За его спиной стоял старец Бужва с лицом пунцового цвета и держал в руке молнию о трех ножках.
Господин Нарай сидел и читал инвентарный список богов провинции Чахар, время от времени вымарывая строчки.
При виде Нана Нарай отложил список и внимательно оглядел молодого чиновника.
Глава шестая,
в которой господин Нарай посылает в подарок Андарзу железную клетку и в которой оказывается, что молодой Астак держит под подушкой не книжку со срамными картинками, а трактат об управлении государством
Когда Шаваш проснулся, было уже позднее утро: в стеклянных окнах сверкало лимонное солнце, плавились золотом крутобокие вазы на малахитовых подставках, и по расшитому шелком ковру кралась черно-белая ручная мангуста. Постель молодого господина была пуста: пухленькая служанка вытряхивала перину. На столике лежала книга с черной обложкой.
– Давай-ка я помогу, – сказал Шаваш.
– Да лежи уж, – сказала служанка.
Но Шаваш все-таки помог ей управиться с периной: потом служанка показала ему, как мести ковер, чтобы вылущить из него шерсть мангусты, а сама стала заплетать в шар свежие цветы.
– Уф, – сказала служанка через час, – однако сегодня я раненько управилась.
Глава седьмая,
в которой некий осуйский купец наносит визит алхимику и в которой выясняется, что когда государь меняется к человеку, то даже собаки на его псарне начинают лаять по-другому
Усадьба, где хозяйничал господин Амадия, спускалась к самой реке. У пристани виднелись корабли с парусами в форме свиного уха. Напротив ворот, похожих на лошадиную подкову, виднелся независимый кабачок, с верандой, приподнятой над землей и уставленной лимонными деревьями в красных кадках.
Шаваш заметил на веранде нескольких рабочих из усадьбы, и среди них – одного своего знакомого. Человек этот был раньше художником и расписывал простую бумагу так, что она походила на билеты государственного казначейства. После того как его брата сварили за это в кипящем масле, он исправился.
Шаваш взошел на веранду и завел со своим знакомым разговор об экономе Амадие и о фабрике. Тот рассказал ему множество интересного. О том, что Амадия произошел от свиньи, съевшей императорский персик, рабочие слышали, но сомневались.
– А много ли он платит? – спросил Шаваш.
– Сто розовых в месяц, отвечал бывший художник, – в полнолуние и в первый день молодой луны.
Глава восьмая,
в которой хорошие люди грабят усадьбу господина Амадии, а господин Андарз предлагает Нараю издать указ о том, чтобы выкрасить небо в желтый цвет
Маленькая Тася была простодушной девицей. Получив одиннадцать ишевиков, она побежала на рынок и купила себе бархатную юбку, и она расхвасталась перед всеми гостями новыми сережками в форме серебряных гусиных лапок. Один ишевик она подарила хозяйке.
Вечером Тася сидела в своей комнате, когда в дверь постучали. Она открыла, думая, что это гости: но это были трое в парчовых куртках, из приданных советнику Нараю. Старший заглянул в бумагу и сказал:
– Гулящая девица Тася, мы слыхали, что ты занимаешься незаконным промыслом по продаже людей и что ты продала в дом господина Андарза мальчишку по имени Шаваш.
Тася перепугалась до смерти, но пролепетала:
– Господин Андарз ссудил мне денег, и он был так добр, что под залог этих денег он взял на службу моего младшего брата: как старшая в семье, я имею полное право над Шавашем.
Часть третья
Варвар
Глава девятая,
в которой государь казнит наместника Хамавна за поражение в войне, а победитель наместника король Аннар Рогач признается в любви к государевой дочке
Очнулся Шаваш не скоро, а очнувшись, обнаружил, что лежит в длинной спальной корзине и одеяло поверх него сшито из шелковой нижней юбки, а сверху, на ручке корзины, висит круглый талисман против лихорадки. Шаваш выглянул из корзины и сразу увидел, что он – в комнатке Таси, а сама Тася занимается за занавеской с посетителем, и этот посетитель удит в Тасе своей удочкой.
Шаваш нырнул обратно в корзину и стал смотреть сквозь щелку. По правде говоря, он сразу заметил, что в удильщике многовато жирка и удочка у удильщика более длинна, чем прочна. Вот мужчина подцепил один раз удочкой рыбку, а второй раз – не смог, попыхтел-попыхтел и ушел.
Когда тот ушел, Тася встала и отдернула занавеску, и тогда Шаваш заметил на окне хомячка Дуню: тот прихорашивался в бамбуковой клетке. Тася заглянула в корзинку и сказала:
– Ишь ты! Живой!
– И давно я такой? – спросил Шаваш.
Глава десятая,
в которой господин Нарай диктует указ о невыплате процентов по осуйскому долгу, а государь просит Андарза не посещать дворца ночью, если его казнят
Утром Шаваша отвели к королю. Несмотря на то что варварам отвели Четвертый Округ, они отказались жить в темных домах, а заняли один из садов, окружавших столицу, и, вырубив лишние деревья, раскинули там триста шатров. Многие чиновники отнеслись к этому с уважением. На рынке говорили, что варвары – дети природы и гор и не могут жить среди душных стен.
Сын короля нахмурился, увидев Шаваша. Он велел мальчишке лечь и раздеться, а потом начал вертеть его из стороны в сторону, мять бедра и смотреть зубы. Дружинники стояли кружком и обсуждали достоинства нового раба. Когда Маленькая Куница запустил ему пальцы в рот, Шаваш подумал, не укусить ли варвара, но благоразумно воздержался от такого поступка.
– Разве это человек? – сказал Маленькая Куница, – если его послать пасти овец, он и то замерзнет на перевале.
Днем Маленькая Куница велел Шавашу поискать вшей у него в голове, и Шаваш полюбопытствовал, почему ласы расположились в шатрах, а не в домах.
Маленькая Куница ответил:
Глава одиннадцатая,
в которой господин Андарз напивается в кабаке, а осуйский консул объясняет королю варваров основы кредитно-денежного обращения
На следующий день после пира Шаваш играл в кабинете Андарза: императорский наставник был, видимо, рад, что варвары отпустили маленького раба, часто брал его в кабинет и на женскую половину. Многие слуги страшно завидовали Шавашу, но, так как он не ябедничал наверху и не задирал носа, эта прихоть Андарза пока сходила Шавашу с рук. Итак, Шаваш играл в кабинете, когда с докладом вошел секретарь Иммани. Шаваш поклонился и вышел из кабинета, но далеко не пошел, а, став за дверью, вытаращил глазок и стал смотреть в щелочку.
– В нижний двор прибыл посланец от государя, – доложил Иммани.
– Помогите мне одеться, Иммани, – приказал Андарз.
Андарз встал, и Иммани помог ему застегнуть верхний плащ, малинового цвета, с вышивкой, описание которой занимает в ткацком статуте шесть страниц. На поясе у Андарза висела связка ключей, и среди них – этакий серебряный ключик с агатовой головкой. Плащ зацепился за связку, Иммани завозился, оправляя ключи. Улучив момент, он вытащил из кармана кусочек мятной мастики и прижал его к серебряному ключу. Положил мастику в карман и заботливо разгладил плащ.
Шаваш, за дверью, все видел.
Глава двенадцатая,
в которой господин Нан падает в обморок, а осуйский посланник и варварский король подбивают государева наставника на участие в военном перевороте
Нан раскрыл синий конверт и вытащил бывшую там бумагу. С первого взгляда чиновник понял, что это не письмо, и тем более не лазоревое письмо. Нан чуть не закрыл глаза и не застонал с досады. Он вгляделся:
– Да, – сказал он, как ни в чем не бывало. Тайные ходы Небесного Города! И вы утверждаете, что Амадия передал вам это с позволения Андарза?
– Конечно, – ответил посланник.
Нан засунул план в рукав и встал, чтобы откланяться. Но, видимо, разочарование подкосило его, или поклон оказался слишком резок для человека, которого давеча пырнули ножом: выпрямляясь, Нан побледнел, заскреб было по спинке кресла, – и грохнулся навзничь.
На лестнице послышался топот, и в гостиную ворвались два сыщика. Айр-Незим, подскочивший было к чиновнику, чтобы забрать драгоценный план, отпрыгнул от Нана, как волк от костра, и заплясал перед сыщиками:
Глава тринадцатая,
в которой государь знакомится с лазоревым письмом, а господин Нан разъясняет Андарзу все обстоятельства этого запутанного дела
Через три часа – время, достаточное, чтобы испугаться и проголодаться, – Шаваш стоял в кабинете советника Нарая: ресницы мальчика дрожали от ужаса, и на мордочке Шаваша было потерянное выражение плотвички, которую кладут в суп.
Нарай, откинув голову на подушки и полуприкрыв прозрачные куриные глаза, глядел на мальчишку. Нарай видел Минну, сводного брата государя, раз или два, но имел хорошую память и сразу заметил, что в мальчишке достаточно сходства с Минной, чтобы возбудить тоску и злобу государя.
Заметил он и другое: мальчишка был старше Минны года на два и хрупок от недоедания в детстве: вечно жестокие чиновники угнетают крестьян; Минна же был просто деликатного сложения. Нарай тотчас понял, что Андарз не замышлял из мальчика самозванца, – иначе он бы нашел одногодка Минны.
Нарай также понял, что государь, юноша мнительный, увидев мальчишку, будет поражен злонамеренным сходством.
– Почему, – спросил всесильный советник, – Андарз принял тебя в число слуг?
Повесть о государыне Касии
Глава первая,
в которой молодой юноша по имени Руш отправляется в столицу хлопотать об отце, а государыня Касия проявляет милость к вовлеченным в мятеж
В первый год правления государя Инана в провинции Харайн жил юноша по имени Руш. Рушу был тогда двадцать один год: он был весьма пригож собой. Глаза у него были синие, как лепестки лилии, волосы белокурые и немного вьющиеся, а брови красотой напоминали лист гиацинта, изогнувшийся под каплями росы. Девицы и замужние женщины на него заглядывались, но сам он был человек неопытный в искусстве сажать свою кочерыжку.
В то самое время, с которого мы начинаем рассказ, произошел мятеж Харсомы и Баршарга. Отца Руша, окружного инспектора и большого врага наместника Харайна, объявили одним из заговорщиков. В тот же вечер хотели арестовать и Руша, но он как раз был на вечеринке с сыном судьи, и судья велел отложить арест, дабы не бросать тень на сына, а затем как-то запамятовал. Вскоре отца Руша сослали в каменоломни, и Руш, верный предписаниям долга, поехал в столицу хлопотать о помиловании.
В столице Руш совсем отощал. Денег у него было мало, а связей и вовсе не было. Государю Инану исполнилось тогда семь лет от роду. Все говорили, что государь Инан и мать его государыня Касия весьма гневаются на мятежников и пощады никому не будет. Руш мечтал подать личную жалобу государю, но оказалось, что это не так-то просто. Каждый день Руш ходил к судебной управе мимо Серединной Площади, и каждый день на Серединной Площади толпа смотрела, как кому-то рубят голову.
Поселился он на постоялом дворе за городскими воротами, где дешевле, и каждый день, как только открывали ворота, уходил в город, а в сумерки возвращался. Можно сказать, только эту дорогу в столице и знал: из постоялого двора в Верхний город, а там – от управы к управе.
Руш был юноша доверчивый и ласковый, и рассказывал хозяину постоялого двора все о своих несчастьях. Так уж случилось, что эти частые жалобы навели хозяина на дурные мысли, и тот решил донести на постояльца парчовым курткам, дабы завладеть всем добром юноши, которого, по правде говоря, было меньше мышиного зернышка.
Глава вторая,
в которой рассказывается о том, какую рыбу выловил из ручья государь Инан
Прошло десять лет.
Государь Инан рос мальчиком тонким, впечатлительным. Когда ему еще не исполнилось семи, государыня Касия, спасаясь от заговорщиков, переоделась в платье жены угольщика, посадила его в корзинку за спину и спустилась из дворца по веревке: а сама она была тогда на пятом месяце.
Государь Инан помнил, как ему было душно в корзине. Потом он глядел сквозь щель корзины, с вершины Облачного храма в центре столицы. К храму скакал отряд желтых стражников, и императрица и усатый человек рядом с ней переговаривались, скачут ли это друзья или враги? Тут государыня вспомнила о ребенке, вынула его из корзины и показала желтым: оказалось, что это друзья.
Церемоний государь не любил. Во время приемов в зале Ста Полей принимался плакать. Он заметил, что, после того как заплачешь, матушка позволяет ему уйти, и стал плакать совсем часто.
В четырнадцать лет государь представил государыне записку: «Об управлении государством». В ней было множество соображений о пользе завоеваний и неуклонных казней нерадивых чиновников. Так получилось, что записку высмеяли, будто ее писал не четырнадцатилетний мальчик, а умудренный опытом государственный муж. Строки о неуклонных казнях ходили в выписках по дворцу: распространился слух, что государь неспособен к управлению.
Глава третья,
в которой маленький варвар состязается с главным колдуном империи в стрельбе из лука, и в которой первый министр Руш спорит с настоятелем Даттам о природе финансовых операций
Бес его знает отчего, – но после фокуса, проделанного Даттамом, у Идасси страшно заболела голова, и если бы, право, ему бы задали сейчас самый простой вопрос – ну, к примеру, перечислить перечень административных бумаг, которые требуются при строительстве нового деревенского зернохранилища, или формы скобяной отчетности, – он бы непременно засыпался. Но вопросов ему никаких не задали, и Идасси сам не запомнил, как очутился за воротами экзаменационного зала и в своей комнатке.
В комнатке его все было полно дивным запахом, напоминающим смесь «пахучей ножки» с розовым росовяником, и по этому запаху Идасси догадался, что его дожидается письмо от государя. Так оно и было, только письмо было не одно, а целых два, – одно от государя, другое от государыни. Оба письма приглашали господина Идасси – одно в павильон Розовых Вод, другое в павильон Дождя, и оба письма были написаны на лазоревой бумаге, на которой имели право писать только императоры.
Через час Идасси был у государя. Тот забавлялся с длинной пушистой мангустой. Увидав рыжеволосого юношу, государь очень обрадовался.
– Ну как, – спросил он, – ты сдал экзамены?
Глава четвертая,
в которой государь Инан разговаривает с коварным призраком
Между тем Идасси и государь попили чаю. Они переоделись в кожаные куртки и кожаные же сапоги выше колен, и Идасси прицепил к поясу крючки и острогу и взял корзинку для рыбы.
Когда они вышли на улицу, было чуть за полночь. Звезды висели в небе спелые и крупные, ветер лениво шевелил верхушки деревьев, и где-то далеко-далеко тявкала ручная лисица.
Идасси повел государя по знакомой тропинке, но скоро, к его изумлению, свернул вправо.
– Разве нам сюда? – спросил Инан.
– Это будет поинтересней рыбалки, – отвечал Идасси.
Глава пятая,
в которой молодой король вархов поднимает меч против всей ойкумены, и в которой Даттам вновь встречается с Идасси у Висячего Моста
Идасси был неправ, полагая, что его исчезновение вызвало тревогу уже поутру. Государыня проснулась к часу Меда. Она подосадовала, увидев, что лежит в постели одна, – ей хотелось позавтракать вместе с Идасси. Поэтому, встав, государыня вела себя неровно. То сердилась на служанку, досадуя одиноким завтраком, то, наоборот, смеялась, вспоминая прошедшую ночь.
В конце завтрака она велела впустить Чаренику, который пришел с докладом о крупном воровстве в сырном ведомстве, но слушала его рассеянно и отпустила без распоряжений, из чего Чареника напрасно заключил, что герои его доклада уже пронюхали о разысканиях и дали крупную взятку Рушу, который замолвил словечко государыне. Это показалось Чаренике обидным, потому что он писал доклад не для того, чтобы герои доклада платили отступное Рушу, а для того, чтобы они платили отступное самому Чаренике.
После ухода Чареники государыня спустилась в кладовую и принялась там выбирать мужские кафтаны. Она выбрала расшитый драгоценными камнями кафтан и велела было послать его Идасси, но потом передумала: как бы маленький варвар не оскорбился заочным подаркам женщины.
В час Императора государыня приняла Даттама, который пришел просить лицензии на разработку медных рудников в Чахарских горах. Рудники все равно были заброшены государством из-за глубокого горизонта залегания породы и невыгодности разработки, и государыня Касия сказала, что она обсудит этот вопрос с советом.
«Странно, чрезвычайно странно, – подумал Даттам, выходя из покоев государыни. – Касия жива, а маленького варвара нет и в помине. Может ли такое быть, что он отравился в одиночку или рассказал все государыне? Вряд ли, скорее всего, он просто перетрусил».
