– Оля, можно я к тебе приеду? – услышала я в восемь утра взволнованный голос своей подруги Иры, или, как все почему-то называют ее, Ириски.

Я отодвинула телефонную трубку от уха и зажмурилась. Потом закрылась одеялом с головой, но тонкий голосок продолжал звучать, казалось, прямо у меня в мозгу.

«Дежа вю», – подумала я, а вслух сказала: – Что с тобой поделать? Приезжай!

Ириска имела нехорошую манеру вот так звонить, когда ей заблагорассудится, и мешать людям спокойно жить. Но как она всегда утверждала, дружба – понятие круглосуточное. И с этим нельзя было не согласиться. И частенько мое пробуждение по утрам выглядело подобным образом.

Ириска появилась через полчаса, я только из ванной вышла. Она была при полном параде, если можно так выразиться. Я оглядела ее сильно похудевшую за последнее время фигуру в элегантном темно-сиреневом костюме и белой блузке, перевела взгляд на сияющее лицо с широко распахнутыми большими голубыми глазами и хмуро пригласила проходить. Но Ириске мое приглашение и не требовалось. Влетев на кухню, она уселась за стол и пододвинула к себе чашку.

Несмотря на ворчание Ириски, я надела джинсы и голубую рубашку спортивного кроя. Прихватив на всякий случай зонт, хотя небо уже очистилось, я вышла вслед за Ириской из квартиры. Она торопливо спускалась по лестнице и продолжала ворчать.

– Недаром существует поговорка, что по одежке встречают, – бормотала она, – но ты, Олька, еще упрямее, чем я. Зачем ты в джинсы вырядилась? Все-таки это собеседование по приему на ра-а-аботу, – важно протянула она и обернулась ко мне.

– Слушай, я просто составила тебе компанию и вовсе не собираюсь никуда устраиваться, – заметила я. – И даже паспорт не стала брать, поняла? Мне и так неплохо живется, ясно тебе?

– Неясно! – ответила она и даже остановилась. – Тебе сорок лет. Ну допустим, что ты живешь на ренту, как сейчас модно говорить. Остается позавидовать, что тебе досталась в наследство квартира твоей бабушки, да еще в центре Москвы, которую ты сдаешь за охренительные деньги. Но все равно пора задуматься о пенсии. Ведь тебе уже сорок! А время быстро летит! Оглянуться не успеешь – и вот она, пенсия! А у тебя стажа недостаточно! И мужа, кстати, нет, – совсем некстати добавила Ириска и вновь начала спускаться по лестнице.

Мы доехали до станции «Китай-город» и вышли на поверхность. Ириска начала заметно нервничать. Мне было все равно. Она шла быстро, без конца вертела головой и трещала без умолку.

– Так, нам нужно свернуть в этот переулок? – вопрошала она, не сбавляя шаг. – Или в следующий? И кто так строит? Запутаешься в две минуты! И мы уже опаздываем! И все из-за тебя! Сто лет свои джинсы натягивала! Все-таки надо было тебе надеть тот костюмчик, Оль! Помнишь, светло-кофейный. Он тебе та-а-ак идет! Ага! – радостно воскликнула она. – Вон, вижу табличку. Этот дом нам и нужен! Пошли скорее, чего ты так медленно плетешься?

Я, не отвечая, свернула за ней в какой-то небольшой квадратный дворик. Ириска, не сбавляя скорости, подлетела к двери, возле которой у небольшой аккуратной клумбы сидели на деревянных ящиках два парня и курили, о чем-то лениво переговариваясь. Ириска озвучила название фирмы, и они равнодушно кивнули. Мы вошли в здание и поднялись на второй этаж. Там увидели девушку, сидящую за столиком. Ириска, заметно волнуясь, сказала, что мы идем к менеджеру Соколовой.

– Комната «пять» – ответила девушка. – Но вы опоздали. Собеседование уже идет.

Когда мы вышли из кафе, Ириска начала уговаривать меня пойти с ней в гости.

– Тут недалеко, – увещевающе говорила она. – Это мой двоюродный дядя, доктор наук, очень интересный человек. Недавно развелся, вам будет о чем поговорить.

Но я категорически отказалась. Мне хотелось побыть одной.

– И чем займешься? – настороженно спросила она, когда мы подошли к метро. – Опять будешь одна дома сидеть и грустить по своему солдату? Оля! Так дальше продолжаться не может! К тому же не забывай, что завтра мы с тобой едем на следующее собеседование.

«Букет интернешнл» находился в огромном помещении, как выяснилось, бывшей типографии. Мы подошли к высоченным металлическим дверям и остановились в недоумении. Но двери в этот момент плавно разъехались, и появилась грузная дама в съехавшей на одно ухо шляпке. Она прижимала к груди большую охапку сухоцветов, завернутую в красную бумагу. Не глядя на нас, женщина пошла по коридору, а мы двинулись в проем. Зайдя, остановились, невольно открыв рты. Мне показалось, что мы попали в шкатулку невероятно больших размеров, доверху наполненную всякими интересными штучками. На полках, которые занимали все стены до потолка, стояло множество ваз самых различных форм и цветов, лежали какие-то цветные коробки и коробочки, кованые подсвечники и прозрачные упаковки свечей, маленькие искусственные елочки, фарфоровые ангелы, сверкающие елочные украшения. Но основную массу составляли сухие цветы. Никогда я не видела такое количество засушенных веточек, листьев, каких-то крашеных метелочек, бутонов, шишечек. Они были навалены на полки охапками, стояли в букетах невероятных размеров, лежали на полу в открытых узких коробках. И пахло в этом помещении соответственно. Казалось, что мы попали на огромный сеновал. Пряный терпкий аромат заполнял легкие. И я неожиданно чихнула. Ириска тоже дышала быстро, ее глаза начали слезиться. Тут из-за стеллажа показалась девушка.

– Здравствуйте, – немного удивленно произнесла она. – А вы к кому?

– По поводу работы, – с трудом ответила Ириска и начала чихать. – Нас Злата прислала.

Девушка улыбнулась, глянула на нас с явным сочувствием и предложила выйти в коридор.

Мои отношения с Антоном после нашей первой встречи развивались стремительно. Он оказался необычайно активным и деятельным и постоянно что-то придумывал, чтобы увидеться со мной. К тому же свободный график работы давал ему возможность назначать встречи среди дня. Он не оставлял меня в покое. Утром звонил и желал удачного дня, попутно выясняя, чем я собираюсь заниматься, днем интересовался, где я и что делаю, вечером обязательно присылал СМС с пожеланием спокойной ночи. И уже через неделю с нашей первой встречи мне казалось, что я знаю его всю жизнь. К тому же в июле работы у музыкантов было немного, сезон обычно начинался в начале сентября, поэтому свободного времени у него было предостаточно. Мы несколько раз ходили гулять в Битцу, он приглашал меня в кафе. Вел себя Антон предупредительно и даже почтительно, в гости не напрашивался, неприличных предложений не делал. И я постепенно успокоилась и даже начала получать удовольствие от общения с ним. Антон производил впечатление открытого, веселого и умного человека. Как выяснилось, он закончил Московскую консерваторию с красным дипломом, потом аспирантуру. Помимо музыки увлекался античной литературой и философией. Когда я как-то созналась, что никогда не читала ни Канта, ни Ницше – это были его любимые авторы, – он посмотрел на меня с изумлением. Потом заметил, что в моем возрасте стыдно не знать таких авторов. И при следующей встрече подарил мне книгу Ницше «Так говорил Заратустра». То, что я плохо разбиралась в классической музыке и не могла отличить на слух Брамса от Шнитке, тоже вызывало у него недоумение. Одним из его любимых композиторов был Вагнер, и Антон увлеченно рассказывал мне о нем и его музыке. Я пока присматривалась к нему и ничего не могла решить. То, что он, как, скажем, Сергей, не пытался меня сразу затащить в постель, импонировало и вызывало даже любопытство.

В воскресенье вернулась с Селигера Катя, моя старшая дочь. А через два дня и Варя, младшая. Она со своим парнем отдыхала в Анапе. Девочки выглядели замечательно, загоревшие, посвежевшие, отдохнувшие. Они наперебой рассказывали мне о своем отдыхе и сокрушались, что я так и просидела практически все лето в Москве.

– Ну, еще середина июля, – отмахивалась я. – К тому же в моем возрасте уже не особо хочется куда-то ехать. Я и на даче неплохо отдыхаю.

– Тоже мне, старушка нашлась! – засмеялась Катя.

– Ты у нас вообще еще девушка на выданье, – добавила Варя.

Но Антон не получил ответ на следующий день. Когда я вернулась домой, позвонила Ириска.

– Как посидели? – поинтересовалась она странным тоном.

– Нормально, – сказала я, недоумевая. – А вы как к тетке съездили?

– Как всегда, – уклончиво ответила она и шумно вздохнула.

Кузница находилась на краю деревни. Прямо за ней начинался сосновый лес. Я увидела довольно большое кирпичное здание, рядом какие-то деревянные постройки, кованый забор, окружающий территорию, ажурные ворота с каким-то вычурным вензелем, двор со множеством кованых решеток, каких-то оград, крестов. Мужчина в синем спецовочном халате красил одну из решеток в черный цвет. Когда мы въехали во двор, он поднял голову, вглядываясь в машину. Потом что-то крикнул, повернувшись к одной из построек.

– Приехали, – радостно сказал Петрунька, загоняя машину под небольшой навес и ставя ее рядом со стареньким газиком. – Выходите.

Он открыл дверцу.

– А вон и дед Михей! – воскликнул он. – Уже идет!

В Москву мне удалось вернуться в этот же день, но поздно ночью. Когда мы приехали в Солотчу, я расплатилась с Петрунькой за два рейса. Отдала «сколько не жалко», то есть тысячу рублей, решив, что это еще даже мало за такую поездку. Но, по-видимому, для Солотчи это было необычайно щедро. Петрунька залился краской, сунул купюру в карман и сказал, что сейчас найдет мне попутку до Рязани, хотя я его об этом не просила. Он развил бурную деятельность. Я видела из окна, как он бегает от машины к машине, потом Петрунька скрылся в магазине, а я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

«Значит, Ник отказался от меня, – с тоской думала я. – Значит, все его уверения в вечной, верной и сильной любви оказались пустыми словами. А на что я, собственно говоря, рассчитывала с такой огромной разницей в возрасте? Чудес не бывает. Чтобы молодой красивый парень смог по-настоящему полюбить сорокалетнюю женщину и быть всю жизнь рядом с ней, никогда не изменять? Этого не может быть, потому что быть не может!»

Невольные слезы потекли из моих закрытых глаз. Я попыталась успокоиться, но лицо Ника стояло перед глазами.

– Дамочка! – раздался в этот момент голос Петруньки, и я вытерла глаза. – Тут земляки мои в Москву едут и согласились вас подвезти. Я думаю, вы договоритесь, – добавил он и заулыбался.

Когда мы почти дошли до леса, на горизонте появилась огромная, почти черная туча и стала на удивление быстро приближаться.

– А ведь сейчас гроза начнется, – констатировал Антон, вглядываясь в небо. – Пошли быстрее!

Он схватил меня за руку и потащил между домами. Мы только успели добежать до длинного серого многоэтажного дома, как подул сильный ветер и первые крупные капли дождя упали на землю, испещряя асфальт темными кляксами. Антон достал ключ от домофона и вошел в подъезд. Оказалось, что это его дом. Квартира находилась на втором этаже. Гроза уже бушевала вовсю, сверкали молнии, грохотал гром. Мне ничего не оставалось, как идти к нему в гости.

– Вот она, макушка лета, – заметил, улыбаясь, Антон, когда вошел в коридор и стряхнул капли с волос. – Жара и грозы. Даже в городе это выглядит впечатляюще. А уж в деревне сейчас вообще сказка! И чего мы тут сидим все лето? Меня Пашка, наш второй гобой, в Кинешму звал, там у него домик имеется прямо на берегу Волги. Ох, и красота там! Как-нибудь, Оленька, обязательно съездим!