Любовь, сильная, обжигающая и страстная, вспыхнула с первого взгляда – и все в жизни Тани Кадзи кардинально изменилось. Только что она жила у родителей в маленьком тихом городке, и вот она уже в Москве, а затем и в Токио. Только что она была беззаботной, счастливой и любимой, и вот она уже на краю пропасти отчаяния и все еще не верит в произошедшую трагедию.
Но Таня имеет сильный характер и решает наказать врагов. И для этого выбирает весьма странный путь – стать настоящей гейшей. Во имя мести.
Свиток первый. Маска страдания спектакля Кабуки
С Петром я познакомилась в октябре 1994 года. Это произошло после представления в районном клубе нашего самодеятельно театра Кабуки. Я, не сняв громоздкий костюм, выскочила из гримерки, спасаясь от расшалившейся Шурки, моей подружки. Мы вместе учились на последнем курсе культпросветучилища, и обе несколько лет постигали сложное искусство японского классического театра в самодеятельном кружке.
Я побежала по узкому проходу между стеной и декорацией на сцене и, вылетев из-за кулисы, чуть не сбила с ног какого-то парня. Он вздрогнул от неожиданности, а потом весело расхохотался. Я остановилась перед ним, как вкопанная, и никак не могла отдышаться.
– Здравствуйте, юноша! – закончив смеяться, сказал парень. – У вас на сцене была трагическая роль, но я вижу, несмотря на густой грим, напоминающий печальную маску, на самом деле вам сейчас весело. А как же актерские перевоплощения? Или вы легко выходите из образа?
Я зачем-то сдернула парик из искусственных волос и поправила растрепавшиеся пряди, глядя в зеленовато-серые глаза парня и невольно улыбаясь.
– Ага! – довольно произнес он. – Значит, все-таки девушка? Но разве Кабуки это не сугубо мужской театр?
Свиток второй. Кусунгобу, вынутый из ножен
Вернувшись в гостиницу, я убрала коробку в тумбочку и расплакалась. Потом, успокоившись, позвонила родителям. Ответила мама и, услышав мой голос, вскрикнула и сразу начала ругать меня за то, что я так долго не звонила. Я сказала бесстрастным тоном, что у нас все в порядке, что мы с Петром чувствуем себя отлично и пока не знаем, когда вернемся в Москву. Мама немного успокоилась, слушая меня. И в конце разговора попросила звонить хотя бы раз в неделю. Я твердо пообещала ей это, передала всем привет и положила трубку.
После недолгого и мрачного раздумья взяла телефон Петра, нашла номер Тору, переписала его себе и позвонила. Долго никто не отвечал, потом раздался немного напряженный голос.
– Кто это? – спросили меня на английском.
– Это Таня, – четко произнесла я, – знакомая Петра.
– Таня?! – явно испугался Тору. – А ты где?
