Сереющая мгла чуть заметно очертила заспанное лицо бескрайнего леса. Широкие стволы деревьев, словно огромные солдаты неведомой армии осторожно выныривают из сонно клубящейся тьмы. Слева лес резко обрывается, уступая место обширной покатой равнине.

Там, где вековые деревья с кудрявыми чубами, широким клином врезаются в равнину, из чащи вышли двое. Их появление в этом месте в столь ранний час могло удивить любого, кто бы их заметил. Но некому было удивляться. Даже птицы молчали. Только сочная трава покорно прогибалась под напором четырёх широких ступней.

Один, высокого роста и мощного телосложения, угрюмый и неприступный. Черты лица резки и неподвижны, бут-то высечены из камня. Глаза, как два бездонных провала. Нос с горбинкой, словно клюв хищной птицы.

На могучем теле тускло поблескивает плотно облегающая сутана. Тёмный плащ бесконечными складками спадает с широких плеч и колеблется на ходу дрожащими волнами. На левом боку, задевая кончиком траву, изящно покачивается узорчатая, золотая шпага.

Другой, являет полную противоположность. Низкорослый, сутулый и хилый. Напоминает поджавшего хвост шакала возле царственного льва. Черты лица тонки и крючковаты, волосы черны, как смоль, а глаза колючие, словно разряд электричества.

Июньское утро раскрасило небо над сонной Полтавой ярко-голубой эмалью и выгнуло его до немыслимой высоты. Смеющееся солнце щедро расплескало янтарный свет на пробуждающийся город. И город засиял в ответ: изумрудным шумом парков, разноцветными брызгами фонтанов, выпуклой позолотой храмов и снежной белизной лепных украшений фасадов.

По всей Полтаве, вровень с крышами, приветливо шелестят роскошные липы и каштаны. Город просто утопает в зелени. На каждой улице, в каждом дворе слышится весёлый шум кудрявых веток. Деревья — неотъемлемая часть Полтавы, её зелёная корона. И главным алмазом в этой короне, конечно же, является изящная липа.

С высоты птичьего полёта видны бесчисленные острова куполов и башен, омываемые зелёным бушующим морем. А по дну этого "моря" ходят люди и ездят автомобили.

На тенистых улицах даже в самую жару свежо и прохладно, но их озаряют не только солнечные лучи, пробившиеся сквозь дырявый зелёный навес.

Любому приезжему сразу бросается в глаза огромное количество ослепительно красивых женщин, встречающихся на каждом шагу. Прекрасные, яркие лица; пышные, густые волосы; стройные длинные ноги заставляют восхищённо оглядываться приезжих, да, честно говоря, не только приезжих мужчин разного возраста.

Встревоженные этим событием, ребята долго бродили в толпе возле памятника. Обошли колонну несколько раз, прислушиваясь к разговорам зевак, но ничего ценного в этих разглагольствованиях не было.

Одни говорили, что венок отпилили сверхточной алмазной пилой, а места надпила снова покрыли золотом. Другие утверждали, что только венок из чистого золота, а остальные части памятника из меди, потому его ювелирно отпилили, не оставив следов. Третьи уверяли, что венок прогнил от коррозии в месте соединения с клювом и отпал сам. Ходили ещё более нелепые слухи, что вместо прежнего орла посадили другого, точно такого же, только без венка, покрытого медью и начищенного до блеска.

Все эти версии не вязались с элементарной логикой. Например, почему другие позолоченные части памятника, такие как изломанные "Стрелы войны", золотая табличка и символический ключ остались не тронутыми? А до них добраться куда легче, ведь орёл сидит на высоком сферообразном постаменте.

Когда толпа начала понемногу расходиться, Дима с Андреем решили сходить на "Белую беседку", затем вернуться домой, а встретиться уже вечером.

До выхода из парка шли в напряжённом молчании, а когда спустились в подземный переход "Злато мiсто" с зеркальными витринами, навалившимися сплошной стеной с двух сторон и равнодушными охранниками на каждом углу, Андрюша не выдержал:

— Ты, наверное, знаешь, что время движется по спирали и кольца её не параллельны друг другу. — обратилась Наяда к Диме. — Кое-где витки отдаляются, а в некоторых точках подходят так близко, что возможен перенос информации или даже отдельных личностей, но в определённые дни. Как раз сегодня такой день. День Великой битвы, что на столетия определит дальнейшую судьбу Европы. И не случайно, битва состоится под Полтавой. Этот город, Богом обран. И я, из своего измерения, на несколько часов, попала в мир людей, хоть и в отдалённом прошлом.

Голос девушки звучал торжественно, и одновременно чарующе, словно заклинание. Томин слушал как бы из пустоты, вне времени и пространства. Мозг от изумления сделался ватным, а мелодичный голос, ламинарным потоком, лился прямо в сознание, и больше не существовало ничего.

"Или это гипноз, или срабатывает какой-то защитный барьер организма".

Мощный, содрогающий землю, раскат грома вывел "философа" из оцепенения.

"А гром ли это? Стоп. Да это же артиллерийская канонада!" Снова глянул на русалку. Прекрасные глаза, отражающие синеву неба, смотрят с неподдельной искренностью и лёгкой грустью.

Друзья молча припустили рысцой прямо по тропе, сокращая путь. Битва гремела где-то справа и дорога опустела. Словно в игровом автомате набегает лента утоптанной, петляющей, извивающейся змеёй, лесной тропинки. Вверх-вниз и проскочили ложбинку, вправо-влево и обогнули огромный дуб.

За поворотом, ребята остановились, как вкопанные. На небольшой поляне, нервно подёргивая боками топталось на месте десятка два лошадей под сёдлами, склонив к земле грустные, вытянутые морды. Передними, крупными зубами, с монотонным хрустом, животные нервно срывали редкие пучки уцелелой травы и часто прядали островерхими ушами. В истоптанной, грязной траве, в разных позах, лежали изуродованные трупы в голубых и зелёных мундирах. От земли исходил приторный запах крови. Смерть невидимыми кругами мерно расползалась в стороны, но вздыхать не было времени.

Вот где пригодилось умение ездить верхом. Несколько секунд на знакомство с животными, и друзья в седле. Почувствовав опытных седоков, кони прянули по тропе. Лента дороги стала набегать с огромной скоростью. Древнее седло оказалось куда удобнее, чем современные, дешёвые китайские сёдла.

Выскочив из рощицы, товарищи заметили справа отряд шведских всадников. Те, завидев чужих, принялись отчаянно стрелять. Пули засвистели справа, слева, сверху и где-то совсем рядом. Пригнувшись вплотную к потным спинам лошадей, друзья прибавили ходу. Выстрелы сделались реже, но за спиной послышался плотный топот погони.

Вскоре лесок с заветным прудом показался вдали, словно спасительный остров. Деревья всё ближе и ближе кивают верхушками. Вот лесок уже набежал и участливо развернул ветвистые объятия. Уже первые пушистые ёлочки весело проскочили навстречу, как вдруг, Дима почувствовал, что летит, словно птица, а лошадь осталась внизу.