«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»
М. Е. Салтыков-Щедрин.
I
Богатый дѣдушка купецъ Иванъ Анисимовичъ Валовановъ былъ именинникъ. Утромъ дѣдушка сходилъ въ приходскую церковь къ ранней обѣднѣ, поставилъ на рубль свѣчей къ мѣстнымъ иконамъ, вынулъ часть изъ просфоры о здравіи «Іоанна со чады и внуки», намѣнялъ мѣдныхъ денегъ на полтину и роздалъ ихъ нищимъ на паперти и къ девяти часамъ утра вернулся домой пить чай, облачившись въ бѣличій халатъ.
Въ девять часовъ утра дѣдушка перешелъ въ свой кабинетъ, сѣлъ къ письменному столу, вынулъ изъ ящика пятьдесятъ серебряныхъ рублевиковъ, заранѣе приготовленныхъ, разложилъ ихъ въ пять стопокъ по столу и сталъ ждать поздравителей, просматривая газеты сквозь круглыя серебряныя очки.
Дѣдушка былъ вдовъ, имѣлъ трехъ женатыхъ сыновей, двухъ замужнихъ дочерей и великое множество внуковъ и внучекъ отъ сыновей и дочерей, но жилъ одинъ со старикомъ артельщикомъ и кухаркой въ маленькой квартиркѣ изъ четырехъ комнатъ, въ одномъ изъ своихъ многоэтажныхъ домовъ, которыхъ у него въ Петербургѣ было одиннадцать и оцѣнивались они въ сумму болѣе чѣмъ въ семь милліоновъ. Дѣдушкѣ шелъ семьдесятъ седьмой годъ, но, не взирая на это, онъ все-таки выводилъ двѣнадцатый шестиэтажный домъ на пустопорожнемъ мѣстѣ, гдѣ-то на окраинѣ, которое онъ когда-то пріобрѣлъ за безцѣнокъ. Торговлей дѣдушка теперь вовсе не занимался, а когда-то торговалъ винами, фруктовыми и гастрономическими товарами, имѣлъ отдѣленіе для распивки вина на мѣстѣ и подачи посѣтителямъ холодныхъ закусокъ. Торговлю свою дѣдушка давно уже передалъ, занявшись учетомъ векселей, покупкой домовъ и пустопорожнихъ мѣстъ и перепродажей ихъ, выдачей денегъ подъ закладныя на дома имѣнія, и въ короткій срокъ удесятерялъ свой капиталъ. Къ торговлѣ своей старикъ Валовановъ сыновей своихъ никогда не подпускалъ, опасаясь хищенія. Сначала они служили приказчиками и конторщиками у другихъ купцовъ, а теперь ничѣмъ не занимаются и живутъ на средства, которыя имъ отпускаетъ старикъ, правда, очень ограниченныя. Даетъ старикъ имъ и квартиры въ своихъ домахъ, но небольшія и непремѣнно на задворкахъ. Дѣдушка скупъ. Онъ самъ всегда отличался умѣренностью и аккуратностью, къ тому-же пріучалъ и своихъ дѣтей. Впрочемъ, двухъ своихъ дочерей онъ выдалъ, надѣливъ хорошимъ приданымъ. Сыновей своихъ онъ не допускалъ даже и до завѣдыванія домами, боясь хищенія, хотя сыновья его никогда ни мотами, ни кутилами не были.
— Оттого они и живутъ добропорядочно, что у нихъ никогда большихъ денегъ въ рукахъ не бывало. А дай-ка имъ деньги-то большія, такъ они тоже, братъ, ухать начнутъ! — говорилъ дѣдушка.
Всѣми домами Валованова завѣдывалъ обрусѣвшій нѣмецъ архитекторъ Егоръ Егоровичъ ІІІтрикъ, человѣкъ удивительно покладистый, двадцать лѣтъ уже терпѣливо выносящій всѣ попреки старика въ утайкѣ чего-то, хищничествѣ и грабительствѣ, хотя и представлявшій ежемѣсячно и ежегодно замѣчательно подробные и аккуратные отчеты и ничего до сихъ поръ не нажившій.
II
Въ прихожей долго раздѣвались, а дѣдушка сидѣлъ и ждалъ. Наконецъ, въ кабинетѣ показалась голова ряда поздравителей. Это былъ средній сынъ старика Андрей съ женой и дѣтьми. Впереди шли ребятишки — одинъ въ красной канаусовой рубашенкѣ съ золотымъ поясомъ, другой — въ матросскомъ костюмѣ, третій — въ курточкѣ съ бранденбурами и кисточками, дѣвочка, съ подрѣзанными волосами подъ круглой розовой гребенкой, въ розовомъ коротенькомъ платьицѣ и, наконецъ, и родители ихъ — уже съ изрядной просѣдью очень тощій сынъ Андрей и грузная, толстая супруга его Гликерія Федоровна, въ шелковомъ платьѣ, при часахъ на груди, съ множествомъ брилліантовыхъ колецъ, которыми были унизаны пальцы рукъ.
— Здравствуйте, папаша… Съ ангеломъ васъ поздравляемъ, — проговорилъ Андрей, поцѣловавъ у отца подставленную имъ руку и протянутую волосатую щеку.
— Съ превеликимъ днемъ вашего ангела, папенька. Дай вамъ Богъ быть здоровымъ, — произнесла Гликерія и поцѣловалась со свекромъ.
Дѣти тотчасъ-же выстроились въ шеренгу, и старшая дѣвочка въ розовомъ платьицѣ начала читать поздравительное стихотвореніе. Слышались фразы: