Джон Леннон, одна из величайших легенд XX столетия, когда-то был просто Джоном, веселым, нерадивым студентом и начинающим музыкантом без особых жизненных перспектив. Именно тогда, в конце 1950-х, он влюбился в свою сокурсницу по имени Синтия, ставшую впоследствии его женой и матерью его сына Джулиана. В течении десяти лет Синтия Леннон, для которой великие "Битлз" были и остаются просто "ребятами", дарила Джону моральную поддержку, душевное тепло и безоговорочную преданность, как бы ни сотрясала весь мир и их семейную жизнь неистовая буря битломании. В 1968 году он ушел к Йоко Оно.
Эта книга - история любви и разлуки, рассказанная обычной женщиной, доброй и здравомыслящей, которая, несмотря на все потрясения и разочарования, бережно хранит в сердце память о своем муже Джоне.
Синтия Леннон. Мой муж Джон
Слова благодарности
Благодарю свою семью — моих родителей Чарльза и Лилиан Пауэлл, моих братьев Тони и Чарльза — за их любовь и поддержку и за то, что дали мне выжить в той безумной карусели, которой стала моя жизнь.
Моя благодарность также — сыну Джулиану, лучшему другу и любви всей моей жизни, который всегда поддерживал меня, как только мог.
Сама теплая и сердечная благодарность всем моим друзьям, которые не покидали меня в трудные минуты, помогая мне своими советами, своим заразительным смехом, особенно Фил, моей душевной подруге и сестре.
Спасибо тебе, Джулия Бэйрд, за твои воспоминания и дружбу, спасибо моим невесткам Марджори и Пенни.
Передаю самые теплые слова благодарности моему литературному редактору Каро Хэндли за неизменно протянутую мне руку помощи на каждом из радостных и болезненных этапов написания этой книги: без тебя я бы с ней ни за что не справилась.
Предисловие
Непросто расти, будучи сыном Джона Леннона. На протяжении всей своей жизни я только и слышал от подходивших ко мне людей: «Я любил твоего отца» или что — то в этом роде. У меня эти слова всегда вызывали смешанные чувства. Я знаю, что для миллионов людей отец был идолом, они росли, восхищаясь его песнями и идеалами. Но для меня он в первую очередь был не музыкантом или иконой, на которую молились борцы за мир. Он был моим отцом, которого я любил и который оставил меня и потом, с течением лет, продолжал от меня отдаляться. С тех пор как мне исполнилось пять лет и мои родители разошлись, я виделся с ним считаное количество раз. Когда же эти встречи происходили, он часто вел себя отстра — ненно и сурово. Все отроческие годы я мечтал о том, чтобы мы встречались чаще, но чувствовал себя отверженным и не таким уж важным существом в его жизни.
Отец был большим талантом, заметной личностью, он боролся за любовь и мир во всем мире. Но в то же время у него не получалось найти в себе силы или желание проявить эти самые мир и любовь в отношении своей первой семьи. В многочисленных жизнеописаниях отца моя мать и я либо просто не упоминаемся, либо представляемся как малозначимые фигуры в его судьбе.
К сожалению, эта картина не изменилась и сегодня. Поэтому я хочу напомнить, что моя мать была его первой в жизни настоящей любовью, с ней он провел половину своей молодости, начиная со времен художественного колледжа, зарождения «Битлз» и заканчивая их ошеломительным мировым успехом.
Я был очень рад, когда она решила написать свою часть этой истории: слишком долго она позволяла другим уподоблять себя затяжке сигаретой в жизни отца: это не имеет ничего общего с тем, что было на самом деле. Пришло время все поставить на свои места, ведь сегодня существует множество вещей и фактов, о которых никто ничего не знает. Если мир желает получить объективное представление об отцовской биографии, то часть истории, рассказанная моей матерью, выходит сейчас даже с некоторым опозданием.
Я безумно горжусь мамой. Она всегда была рядом, когда я в ней нуждался, всегда умела смотреть на вещи как на единое целое, объясняла мне, что в жизни важно, а что — нет, оставалась сильной женщиной, когда мир вокруг начинал рушиться. В то время как отец становился одним из самых богатых людей в своей профессии, мы с ней имели немного, и ей часто приходилось подрабатывать, чтобы содержать семью. Мама всегда вела себя достойно, и я благодарен ей за то, что из меня получился человек, коим я сегодня являюсь. Я люблю ее за честность и мужество и знаю, сколько ей потребовалось того и другого, чтобы написать эту книгу. Поэтому я дарю ей всю свою поддержку и необходимую помощь и рекомендую эту книгу тем, кто хочет знать правду — настоящую правду о жизни моего отца.
Вступление
Десять лет я прожила с человеком, который был знаковой фигурой своего времени, а после смерти стал настоящей легендой. Я была рядом с ним с тех самых пор, когда «Битлз» только образовались как группа и потом — когда они продолжили радовать и удивлять мир, пережила вместе с ними все взлеты и падения.
После его смерти полки книжных магазинов начали заполнять издания, авторы которых даже не были знакомы с Джоном и поэтому описывали как его жизнь, так и наши взаимоотношения плоско и односторонне. Многие из этих авторов отводили мне довольно скромное место в биографии Джона, примечательное, по их мнению, только тем, что у нас с ним общий сын. Часто я представлялась эдакой эффектной девицей, которая в него влюбилась, а потом и женила на себе.
Это слишком далеко от того, что было на самом деле: я провела с Джоном десять самых волнующих, необычных, насыщенных событиями лет его жизни. Это было время, когда он находился в наилучшей творческой форме, блистал остроумием, отличался страстностью, честностью и открытостью во взаимоотношениях с людьми, когда он любил свою семью и любил «Битлз». Это время, которое предшествовало разрушительному периоду в его жизни, когда наркотики и непомерная слава в конечном счете вынудили его отказаться от многих ценностей, которым он до того был верен.
Когда наш брак с Джоном распался, я попыталась отгородиться от мира знаменитостей, от всяческих ярлыков, связанных с именем Леннона, и выстроить свою собственную жизнь. Я желала безопасности для нашего сына и собиралась жить реальной и разумной жизнью в стороне от лучей прожекторов. Мне были слишком важны такие понятия, как человеческое достоинство и право на частную жизнь, поэтому я предпочла позволить другим людям высказываться на все эти темы. Но вышло так, что полностью отгородиться все же не получилось. Интерес у публики к моей персоне оставался, и меня часто выдергивали для участия в связанных с «Битлз» мероприятиях, интервью, книгах и т. д.
Поначалу я строго отвечала «нет» почти на все предложения такого рода, но в конце концов поняла, что перестать быть частью легенды под названием «Леннон» либо очень сложно, либо попросту невозможно. В общем, в некоторых случаях, когда проект выглядел интересным или когда мне нужно было заработать немного денег, я соглашалась. Мне даже пришлось несколько раз говорить о наших с Джоном личных отношениях, чего в первые годы после развода я себе не позволяла. В 1970–е годы я написала книгу
ГЛАВА 1
Однажды, в начале декабря 1980 года, во второй половине дня мы с моей подругой Энджи сидели в нашем небольшом бистро на севере Уэльса. Был холодный пасмурный день, но внутри нам было тепло, светло и уютно. Мы открыли бутылочку вина и принялись наряжать елку и украшать стены рождественскими праздничными картинками. Смеясь над чем — то, мы достали с полки коробку с очередными украшениями, как вдруг из нее на пол выпала детская игрушка. Когда я увидела, что это небольшой пластмассовый пистолет, меня бросило в дрожь: он показался мне ужасно неуместным здесь, посреди мишуры и бумажного конфетти.
На следующий день я отправилась в Лондон в гости к своей давней подруге Мо Старки
[2]
.
Времени у меня было совсем немного в те, как всегда, полные забот предрождественские дни, но мой адвокат настоял на том, чтобы я приехала подписать некоторые деловые бумаги. Поэтому я села в поезд, планируя вернуться домой уже на следующий день.
Я оставила мужа с Энджи, чтобы они присмотрели за домом в мое отсутствие. Энджи в прошлом была женой родного брата Пола Маккартни, Майка. После того как они развелись, она устроилась к нам на работу и жила тут же, в небольшой комнате, которая располагалась наверху, над бистро.
Я всегда была рада видеть Мо. Мы дружили с 1962 года. Тогда я была подругой Джона, а она — маленькой пятнадцатилетней фанаткой, которая увидела Ринго во время выступлений «Битлз» в клубе «Пещера»
[3]
и сразу же по уши в него влюбилась. Они поженились через полтора года после их первой встречи, и, пока наши мужья колесили по свету, мы часто проводили время вместе. В 1980–м старшему сыну Мо и Ринго исполнилось пятнадцать — он на год с небольшим моложе моего Джулиана, — и ребята к тому времени уже давно были друзьями.
ГЛАВА 2
В конце 1950–х годов было особенно здорово ощущать себя юным и открывать мир. Мрачные дни войны и послевоенных лишений закончились, обязательная служба в армии была отменена, и молодым людям теперь разрешалось просто быть молодыми и ничего не бояться. Серые будни 40–х сменились блестящими возможностями и перспективами. Великобритания праздновала окончание войны и начало эпохи свободы. Настало время мечтаний, надежд и творческих помыслов. Поступив в Ливерпульский художественный колледж в сентябре 1957 года, в свои восемнадцать лет я с трудом верила в удачу, которая на меня свалилась.
Уже прошел год с тех пор, как умер папа после мучительной борьбы с раком легких. Оба моих старших брата покинули дом в поисках самостоятельной жизни, и нам с мамой часто недоставало денег. Перед самой своей кончиной папа — а он всегда заботился о том, чтобы его семья жила в достатке, — сказал, что не может позволить мне поступать в училище: «Тебе придется подыскать работу, чтобы помочь маме». Я обещала, что так и сделаю, но сложно было смириться с крушением надежд. Мама тогда промолчала, однако она хорошо знала, как много значит для меня учеба. Когда отца не стало, она сказала мне: «Иди поступай и учись, дорогая. Как — нибудь справимся». Она пустила в дом постояльцев, чтобы мы могли хоть как — то свести концы с концами. Мама заставила хозяйскую спальню кроватями и сдала их четырем рабочим парням, обучавшимся на электриков. Те были счастливы иметь свой угол и оплачивать его вскладчину. С тех пор дом стал больше походить на постоялый двор: в ванную всегда были очереди, и мне приходилось вставать почти на рассвете, чтобы успеть первой. Я была бесконечно признательна маме за возможность учиться и исполнена решимости не разочаровать ее.
Когда я поступила в Художественный колледж, то сразу же постаралась стать образцовой студенткой: каждый день посещала занятия и никогда не опаздывала; носила аккуратный костюмчик — двойку или твидовую юбку с блузкой, мои карандаши были всегда остро заточены, и я числилась среди самых усердных и прилежных студенток в группе. Я мечтала тогда стать преподавателем ИЗО. Изобразительное искусство было единственным школьным предметом, который мне нравился. Поэтому я была вне себя от счастья, когда в двенадцатилетнем возрасте попала в школу изобразительных искусств, находившуюся на одной улице с колледжем. Там я и познакомилась с девочкой по имени Филлис Маккензи. Мы хотели поступать в колледж вместе, однако отец Фил запретил ей это делать и настоял на том, чтобы она нашла себе работу. Ей приходилось днем работать художником по рекламе в компании, торгующей зерном, а вечером посещать занятия по рисованию.
Две другие девочки из художественной школы, Энн Мэйсон и Хелен Андерсон, поступили в колледж вместе со мной. Нам там безумно нравилось. Многие старшекурсники одевались в богемном стиле, под битников, что казалось нам неслыханной дерзостью, и поэтому мы поглядывали на них с завистью и восхищением.
Все тогдашние студенты училища родились либо во время войны, либо незадолго до нее. Сама я появилась на свет через несколько дней после ее объявления. Как раз перед родами маму вместе с еще несколькими беременными женщинами эвакуировали в Блэкпул, относительно безопасное место, где 10 сентября 1939 года она и родила меня в тесной, как тюремная камера, комнате дешевого пансиона на побережье. После начала схваток ее оставили одну почти на целые сутки. Когда акушерка наконец появилась, стало понятно, что родить маме без посторонней помощи не удастся. Акушерка закрыла дверь комнаты, строго запретив маме кому — либо рассказывать об этом, и буквально вытащила меня на белый свет — за волосы, уши и другие части моего маленького тела, за какие только могла ухватиться. Моему отцу, который приехал за несколько часов до моего рождения и расплакался, увидев свою изможденную и напуганную жену, было велено «пойти погулять». Вернувшись, он убедился, что супруга его, слава богу, осталась жива и что он стал отцом маленькой девочки.