Василий Кустов, бульдозерист прииска Синяжский, проснулся непривычно рано для себя, когда за окном вагончика еще только начало светать. Он долго не мог понять причины столь ранней побудки. Обычно в это время он еще безмятежно блуждал по лабиринтам уютного мира сновидений и просыпался лишь после настойчивой трели будильника, незадолго до завтрака. Он нашарил под подушкой сигареты и зажигалку и неспешно закурил. Но мгновение спустя вскочил со своего топчана как ошпаренный. До него вдруг дошло, в чем причина этой странной бессонницы: в комнате царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем будильника да ранней перебранкой птиц на соседних деревьях.

Присмотревшись, он с удивлением обнаружил, что постель его соседа по «кубрику» пуста и даже не разобрана. Получалось так, что его давний приятель, сварщик Виктор Упорин, хохмач и балагур, ночевать не приходил вообще. Будучи заядлым рыбаком, он все свободное время проводил на речке Сабельной, к которой примыкал распадок, где и базировался прииск. С сетями и удочками Виктор, случалось, засиживался далеко за полночь, несмотря на то, что с утра ему предстояло вставать вместе со всеми и тянуть обычную для прииска двенадцатичасовую смену.

Без улова он никогда не возвращался. Ввалившись в кубрик в первом, а то и втором часу ночи, он бесцеремонно будил Василия, демонстрируя тому хариусов, окуней, щук, судаков, которых на следующий день отдавал на кухню или раздаривал всем желающим. Потом, едва успев раздеться, как подкошенный падал на свой топчан, оглашая «кубрик» могучим раскатистым храпом, при котором способен был заснуть лишь один Василий. Собственно, поэтому в «кубрике», рассчитанном на четверых, обитало всего двое.

Василия разбудила тишина – настолько он привык к Витькиным руладам. Если разобраться, тот без всяких поцелуев смог бы разбудить Спящую красавицу, случись той уснуть заколдованным сном рядом с ним. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что и Василий при всем своем спокойствии и многотерпении иногда был вынужден вставать и пихать Виктора в бок кулаком, если тот, превзойдя самого себя, перебирал по децибелам.

Теперь такая, казалось бы, желанная тишина тревожила и пугала. Окончательно забыв про сон, Василий курил, сидя на топчане и размышляя о том, что же могло произойти.

Направляясь к генералу Орлову, Гуров заранее пытался предугадать, какой же сюрприз приготовил ему сегодня старый приятель.

Тот был прямо-таки кладезем всякого рода служебных сюрпризов. Причем преподносил он их, как правило, в самый неподходящий момент. Вот и теперь, когда Гуров вплотную подошел к раскрытию хитро законспирированной группировки квартирных аферистов, имевших обширные связи с коррумпированными чинушами как в столичных, так и в федеральных конторах, Петр запросто мог попросить его передать это дело другому. А Гурову опять подбросить что-нибудь из тех крепких орешков, на которых уже обломало зубы немало маститых оперов. И это при том, что в ближайшие дни Гуров планировал выйти на ряд крупных тузов из некоторых департаментов и министерств… Ох уж эти многообещающие срочные вызовы пред светлые начальственные очи!

Вопреки стремлению Гурова сохранять внешнюю невозмутимость, его далеко не самые радужные ожидания каким-то образом все равно нашли свое отражение в его жестах, взгляде, походке. Обменявшись с ним крепким дружеским рукопожатием, генерал Орлов без особых предисловий коротко и буднично объявил:

– Лева, твоя тревога не напрасна – дело о квартирных аферистах придется передать другому. Я так думаю, с этой работой, учитывая, что она уже практически завершена, теперь спокойно справится и Володя Твердов. Тем более что он – твой ученик, хватка у него крепкая. А тебе…

– Петр! Ну, поимей же совесть! – укоризненно вздохнул Гуров. – Без ножа мой двухнедельный труд режешь. Согласен, Володя – парень и хваткий, и дотошный. Но ведь ему придется изобличать не мелких урок, а выводить на чистую воду жулье крупного масштаба. При чинах, при покровителях, в условиях беспардонного нажима. Сдюжит ли? Боюсь, упустит он вож-жи, и рухнет это дело, как карточный домик. Вот и получится: на ровном месте – да мордой об асфальт!