С чего начать? Ну, разве что с того, что в ту ночь Тоя Бренера невероятным образом обступили муравьи.

Муравьи не давали ему спать, ползая по нему, как, наверное, боязливо расхаживали по Гулливеру лилипуты. Их любопытство и желание познать Тоя вызывало его резкие возражения. Тем более, что муравьи норовили познать его одним из самых изощренных методов извлечения энергии, присущей органическому миру: они постигали Тоя на зуб.

И когда эти Непобедимые маги, уже однажды понесшие наказание за свою изощренную магию, изловчились и вонзили в Тоя свои шприцы; когда Той на своей заднице испытал воздействие алхимической формулы их консерванта, использованного муравьями с целью устроить из его тела вечный источник извлечения энергии, — Той возмутился. Возмутился и окончательно лишил муравьев своего присутствия. Он исчез. Он покинул тот мир, где из него хотели накрутить фарш на котлеты и закатать в жестяные банки с надписью «Армейская тушенка. Стратегический запас».

Долго еще почесываясь, Той посылал им свои громы и молнии, и гадал, подлежал ли он кашруту в том мире или нет…

Судя по всему, муравьи признали его кошерным. Ведь, не признай они его таковым, они бы попросту обездолили себя. Большое тело пребывало в мире лилипутов-муравьев, и тем телом нельзя было бы кормиться! Стало быть, им самим пришлось бы кормить это тело. Ведь тут одно из двух. Эти предпочли кормиться. И чтобы Той до утра не испортился, они посвятили ему лучшую часть этой ночи, священнодействуя над расслабленным в медитации телом.

Над Вечным Городом занимался рассвет. И Той, стремительно перемещаясь в отведенном ему пространстве, вдруг осознал, что давно уже о чем-то говорит. Той прислушался к своим чувствам, они не обнаруживали ничего такого, что могло бы их потревожить.

— Стало быть, все идет нормально. — Произнес Я. — Полет продолжается, и я набираю высоту.

Посмотрев вниз, Я увидел, как внезапно, неподконтрольно, в нем проснулся писатель и журналист — и вот он, его репортаж! Его свидетельство о себе самом.

— Интересно, — подумал Я, — теперь слова Тоя мне становятся более понятны.

— И я понял, всю торжественность этой минуты, — говорил Той. — И едва я это осознал, я уже не был им. — Той показывал пальцем куда-то в небо, где теперь находился Я. — Он стал мною. Это был Он. И не важно как я его назову, и не важно как его назовете вы. Это был — Он.