У Ольги Дмитріевны разорвалась цѣпь на велосипедѣ и ей пришлось возвращаться домой пѣшкомъ. До усадьбы, гдѣ жила Ольга Дмитріевна, было верстъ десять и это сначала смутило ее. Но она оглянулась кругомъ и даже обрадовалась, что можетъ свободно любоваться красотой вечера, не прикованная вниманіемъ къ дорогѣ, какъ того требуетъ велосипедъ.

Ольга Дмитріевна пріѣхала въ деревню къ своимъ старымъ друзьямъ, чтобы поработать «съ натуры»; профессоръ художникъ велѣлъ ей добиваться прозрачности тѣней и выработки plein air'а, и она цѣлыми днями писала этюды, а вечеромъ отдыхала отъ работы. Лучшимъ отдыхомъ для нея былъ велосипедъ, вдали отъ всѣхъ житейскихъ невзгодъ и разговоровъ, между небомъ и землей, одинокой и свободной.

И теперь, когда она оглянулась кругомъ, у нея прошелъ всякій страхъ и уплыли куда-то всѣ безпокойства. Она была одна среди громаднаго луга съ его зелеными переливами, подъ громаднымъ небомъ съ перламутровыми волнами. Солнце уже зашло, но и небо и земля были еще облиты его розовыми лучами, и розовый воздухъ весь трепеталъ въ своей прозрачности; жаворонки торжествующе-радостно звенѣли и заливались гдѣ-то въ вышинѣ; пахло сохнущимъ сѣномъ, дышалось легко и привольно. И кругомъ — ни души.

Ольга Дмитріевна теперь была довольна, что ей пришлось сойдти съ велосипеда. Она смотрѣла по сторонамъ, стараясь запечатлѣть въ головѣ всѣ свѣтовые эффекты и унести ихъ съ собою въ памяти, чтобы завтра перенести на полотно. Она шла тихо, ведя велосипедъ, и вся была поглощена красотой этого дивнаго вечера. Вдругъ вдали изъ-за пригорка мелькнуло красное пятнышко; мелькнуло и скрылось. Ольга Дмитріевна не успѣла разсмотрѣть, что это было; черезъ нѣсколько минутъ она опять увидала: двѣ дѣвочки въ и красныхъ юбкахъ и красныхъ кофточкахъ выскочили на пригорокъ и остановились. И ихъ красныя платья на сѣроватой зелени скошеннаго луга, въ розовой дымкѣ вечерней зари, оживили всю картину.

— Что бы ни говорилъ мой профессоръ, а нѣтъ полной красоты безъ человѣка, — подумала она и остановилась. Дѣвочки были теперь шагахъ въ двадцати отъ нея и ей захотѣлось подойдти къ нимъ. Она свернула съ дороги и пошла лугомъ. Дѣвочки стояли и смотрѣли на нее. Одна была лѣтъ десяти, тоненькая, очень блѣдная, съ длинными черными глазами и необыкновенно правильными чертами; другая — маленькая, пузатенькая, бѣлокурая, лѣтъ пяти. Обѣ были босыя и въ большихъ ситцевыхъ платкахъ на головахъ. Онѣ спокойно ждали приближенія Ольги Дмитріевны. И она пожалѣла, что сейчасъ, сію минуту не могла написать ихъ: такъ подходили онѣ со своей милой красотой къ этому розовому ясному вечеру.