Эх, теперь бы сесть на метлу, да пуститься во все тяжкие. И почему я не ведьма? И ведь к магическому дару есть все предпосылки, а что с ним делать, я понятия не имею. Слышала от бабушки, что последняя ведьма из нашего рода оборвала на себе дар, решила не передавать знания и унесла их с собой. Теперь, если в нашем роду и рождаются "меченные" девочки, воспользоваться даром не могут. Нам неведомо, как высвободить энергию, которая бьёт ключом, но остаётся запечатанной глубоко в подсознании. Ведьмовское начало отразилось на моём характере — я понятия не имею, как выжить в этом непростом мире. Я чувствую, как слабеет мой дух. Я остаюсь на «обочине» и терпеливо наблюдаю "всеобщее счастье", к которому мне не позволяют даже прикоснуться сильные, уверенные "хозяева жизни". Это ужасно, но такова моя жизнь. Наверное, я могла бы отвоевать своё место под солнцем, но зачем сопротивляться естеству — я другая и мне ещё предстоит узнать, на что я способна.

И всё же, как не крути, последняя ведьма из нашего рода была не права — нельзя обрывать нить там, где она должна быть. Вот стою я теперь у края и не знаю, то ли остаться стоять, то ли броситься с головой в омут.

Сидя в сквере на скамейке, я подставила лицо под солнечные, по-весеннему тёплые лучи, и мечтала о метле. Да, как бы смешно это не прозвучало, но я так сильно хотела вознестись над суетой, что с трудом сдерживала себя, чтобы не заорать во весь голос от безысходного моего положения. Душа томится, рвётся и зовёт куда-то. Но, что я могу? Разве только съесть что-нибудь сладкое, чтобы хоть чем-то компенсировать депрессию, которую переживаю всякий раз, как только начинаю копаться в себе.

Так я и сделала — отправилась в ближайшее кафе-кондитерскую «Опера».

— Пирожное «Восторг», — попросила я молодую девушку в кружевном переднике и такой же кружевной короной на голове. Девушка мило улыбнулась, взяла металлические щипцы и стала аккуратно укладывать пирожное на белую тарелочку.

Раннее утро, а я уже на ногах, хоть и уснула за полночь. Редко просыпаюсь раньше девяти часов, но сегодня мне необходимо время до принятия решения — я должна, как следует всё обдумать.

В принципе, кто запретит мне посещать занятия? Люди работают и учатся одновременно и всё успевают. Если мне не понравится, я могу отказаться, а потом жить дальше спокойно. Конечно, я останусь дома, в общежитие меня не заманишь, хоть там и можно получать дополнительные знания и практику, как сказал Климент. Мне тридцать лет и возвращаться в студенческую общагу, как-то несолидно, да и не хочется.

Наверное, я должна буду держать в секрете своё необычное увлечение магией. Хотя, мне всё равно не с кем поделиться увлекательной новостью, разве только с сёстрами и то по телефону. Нет, я не стану их пугать. Я младшая в семье и они считают своим долгом время от времени воспитывать меня, как будто маминых наставлений недостаточно. Всё, что касается магии в нашем доме под запретом. Мама опасается, как бы не навлечь беду. Она глубоко верующий человек и магию воспринимает исключительно в литературе.

Я привела себя в надлежащий вид и решила так — что будет, то будет. Если выйду из дома, значит, так тому и быть, а если останусь в квартире, значит, не судьба.

В двенадцать я в кафе-кондитерской «Опера». Климента нет. Это был розыгрыш, или они передумали на счёт меня? Надо было сразу соглашаться. Чёрт, теперь я жалею, что не приняла решение вчера, когда Климент был заинтересован во мне.

Посадка получилась мягкой, хоть я и сомневалась. Замок приткнулся к высокой горе и это так величественно и так необыкновенно. Меня поразили с удивительной точностью высеченные окна замка — округлые и геометрически ровные. Со стороны, кажется, что скала частично поглотила замок, а он, словно пытается вырваться из её чрева.

Неужели меня примут? Это невероятно. А ещё более, невероятно, что я затерялась во времени. То есть, я потерялась во времени. Боже мой, где я?

— Где мы? — поинтересовалась я.

— На острове.

— И в какой географической точке мира находится этот остров?

Одевалась, как будто опаздывала на важную встречу. Такое волнение, хоть я и представляю, что меня ждёт в Академии — занятия с Мастером и лекции, которые нам будут читать магические профессора. «Нам». Я причислила себя к слушателям Академии и это так торжественно. Я так не радовалась, когда поступила в Театральный вуз.

Бог мой, что со мной творится?

— Без опозданий, — заметил Климент и вышел из темноты.

— Я готова приступить к занятиям, — не скрывая восторга, отозвалась я.

Я в прекрасном расположении духа. Спектакль прошёл удачно, и я вернулась домой с букетом роз, а теперь отправляюсь в нереальный мир, на остров, где меня станут обучать магическим способностям.

— Алиса, тебя вызывает Иван Петрович.

Что не так? Директор не жалует меня вниманием, а тут, не успела я появиться в театре и сразу ему понадобилась. Решил проверить, на рабочем ли я месте с утра, хоть, и не занята в репетициях? Так вот она я, прошу любить и жаловать. Я выполняю внутренний распорядок и следую всем предписаниям, только мало толку от моего усердия. У меня сразу не заладилось с новым руководством. Иван Петрович, как только принял руководство театром, открыто стал игнорировать меня, не только, как актрису, но и как человека. Режиссёр уехал, а мы остались под присмотром директора театра, который теперь время от времени вызывает свободных режиссёров, которые ставят спектакли и уезжают восвояси, оставляя свои творения на произвол судьбы. Обещали замену прежнему режиссёру, но никак не могут найти. Это даже смешно! Теперь уже третий год тянется вся эта неразбериха. Иван Петрович не ахти какой «хозяйственник». Всё пришло в упадок, а вышестоящим органам, как будто и дела нет до нас. Обидно, что из сильного театра, мы превратились в горстку пытающихся выжить актёров. Труппа расслоилась на «чужих» и «своих» и это страшно раздражает. Любимчики работают и получают приличные зарплаты, а те, кто "не в чести" томятся без дела и в конце месяца считают гроши — нет работы, нет и зарплаты.

— Алиса, я хочу предложить тебе работу, — посмеиваясь, как-то гаденько, сообщил Иван Петрович, когда я вошла в кабинет и села за длинный из чёрно дерева стол. Мне не нравится этот человек. «Слащавый» он какой-то, и улыбка у него неестественная, даже оскорбительная. Кстати, антипатия у нас взаимная.

— Хорошо, — кивнула я, потому что в моей голове не нашлось другого ответа. Моё согласие прозвучало несколько дерзко, что меня приятно удивило. Что называется, домашнее задание выполняю исправно и потихоньку освобождаюсь от оков страха. Все побаиваются начальство, но в театре это острее чувствуется, нежели в другом месте.

— Это самостоятельная работа и режиссёром выступлю я сам. — Ничего себе! Он в своём уме? — Время тяжёлое, сама понимаешь, но спектакли нужно выпускать.

Иногда достаточно одного взгляда, чтобы понять, что опасность близко. Как у Булгакова «Основная ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значение человеческих глаз. Поймите, что язык может срыть истину, а глаза — никогда». Как я могла не заметить, что подсевший ко мне на скамейку в тот весенний день молодой человек, предвещает беду. И даже его предложение начать обучение в Академии магических исследований не насторожило меня. А ведь, по сути, это бред какой-то: именно так расценил бы предложение Климента нормальный среднестатистический гражданин. Выходит, что я ненормальная. Или отчаявшаяся. На что только не толкает человека отчаяние. И желание начать всё с нуля — это безумие. Хотя, нет, безумие — это умение притворяться счастливым, Притворяться, что именно эту лямку ты должен тянуть всю свою жизнь, довольствоваться малым и не роптать. Разве я смогла бы так? Выходит, что сомнительное предложение Климента заключить договор, открыл мне возможность измениться, почувствовать себя значимой. Ну вот, теперь я чувствую себя значимой и что? Маги охотятся за моим телом, а я отчаянно сопротивляюсь. Счастья, через край.

Ну чего уже теперь говорить, что сделано, то сделано, тем более я уже сделала свой выбор.

Вчера на индивидуальных занятиях, Мастер обмолвился, что только через страдания приходит истина. Если слушать Климента, то люди, которые никогда не страдают, так и уходят из внешнего мира не с чем. Не могу согласиться с ним, по-моему, истина заключается в везение. Если тебе везёт, зачем искать — истина сама откроется тебе. Разве мы можем обвинять тех, кому повезло в этой жизни? Раньше я считала, что зло исходит от людей, живущих в достатке, но теперь поняла, что зло — это выражение несчастья. Получается, что несчастных людей больше, чем счастливых. Наверное, со временем, я бы тоже остервенела, ведь у меня ничего хорошего в перспективе не предвиделось: так сказал Мастер, а я ему верю. Древние люди жили в равноправии, потому и зла не было, и планета не страдала, и всем было хорошо. Социум развивался, развивался, а в конечном результате изжил себя. К чему стремиться, не понятно. Остаётся одно — само разрушаться.

Вот так потихоньку я становлюсь другой, меняются мои взгляды на многие вещи, и я понимаю, что в этом и заключается моя сила — это сила мысли и духа.

Но сегодня у меня другие переживания — я не влезла в свои любимые джинсы и это меня немало огорчило. Я выросла из своей одежды. Вот такие земные мысли соседствуют с глобальными размышлениями.

— Тебе уютно?

Я не вижу, но знаю, что это Элис. Эта чёртова ведьма не успокоится, пока не изведёт меня совсем. А тут ещё этот ужасный чернильный мрак. Никогда не оказывалась в такой густой и давящей темноте. Обычно глаза со временем привыкают и уже можно различать очертания предметов — тут нет.

— Мастер слишком мягок с тобой, что неприемлемо в обращении с ведьмой. Только сила и власть могут сделать нас полезными.

Кто сказал, что я, прямо-таки, желаю быть «полезной»? Кто дал право этому бестелесному духу распоряжаться моей жизнью? Климент обещал, что никто посторонний не войдёт в мои покои, и что? Что он мне на это теперь скажет? Если, конечно, я увижу его когда-нибудь, ведь они могут меня «запечатать» до момента, когда я им потребуюсь.

— Как же ты мне надоела, если бы только знала, — огрызнулась я.

К Мастеру я не пошла: девушка должна вести себя скромнее и не проявлять бесцеремонностей. Просто спустилась к подругам, и мы провели чудесный вечер.

Утром, вместе с другими слушателями я стояла в ожидании лифта. Авдий держался в сторонке и это меня не устроило. Я чем-то обидела его? Нет, я заставлю его поздороваться со мной.

Когда мы входили в лифт, я намеренно пробралась ближе к Авдию.

— Здравствуй, — весело поздоровалась я.

— Ой, прости, я ушёл в свои мысли и не заметил тебя, — стал оправдываться парень. Он такой растерянный и слегка потрёпанный. Неужели, развлекался с какой-нибудь девицей из числа слушательниц? Разве это не запрещено правилами, установленными в общежитии?

— Прогулка удалась? — будничным голосом поинтересовался Климент.

— Это вышло случайно, — принялась оправдываться я. — Авдий такой глупый. Я просто озвучила свои романтические мысли, а он надумал себе невесть что. Кстати, мы там были не одни.

— Ты весело проводишь время после занятий.

— У меня не было друзей, а тут…

— Больше не злишься на меня за то, что я пригласил тебя в Академию?

— Я скучала без тебя, — сказала Елена и поднялась с дивана, на котором вальяжно развалилась в ожидании меня. С распростёртыми руками для объятий она подбежала ко мне, с присущим ей энтузиазмом. — Вы так и не навестили нас с Фабием, хоть Климент и обещал.

Климент обещал? Значит, они виделись? Может в тот вечер, когда Климент приходил успокоить меня — он сказал, что не может остаться, потому что в его доме гости. Мастер скрыл информацию и не признался, что Фабий приходил с Еленой.

— Трудно найти свободную минуту, — неохотно отозвалась я. Только Елены мне не хватает

ко всем моим проблемам. Теперь мне не стоит ни с кем делиться своими мыслями.

— Ты, как будто не рада мне? — удивилась ведьмочка моему прохладному приёму.