— Пригнись, ботаник!

Сообразив, что кричат ему, Кир присел. Позади румяный здоровяк — один из тех, кого Кирилл впервые увидел в «Старбайте», кажется, его называли Багрянцем, — быстро водил из стороны в сторону стволом АК.

— Не двигаться, у меня автомат заряжен, сразу всех скошу!!!

Зачем он предупредил, что заряжен? Багрянец явно нервничает… это потому, сообразил Кир, что в магазине его оружия таки нет патронов! Еще в «Старбайте» закончились, а потом здоровяк бросился в портал, не успев зарядить. Может, у него и запасного магазина нету.

— Ладно, Павлуха, спокойней давай.

В одном Максар бер’Грон был уверен: это не рядовое дело. Если терианские еретики решились отбить ворсиб, мобильную портальную машину, чтобы с ее помощью вытащить с Земли своих пособников, значит, происходит нечто очень важное.

Что?

Заговор против Бер-Хана, Ставки, против всей Орды.

Спрыгнув в пролом, командер очутился в Г-образном помещении. Он достал револьвер, обошел опрокинутый шкаф, хрустя осколками, выглянул из-за угла.

Перевернутая койка и два тела в окровавленных простынях, а дальше… Командер понял: там было Око. Подсказал глаз — тот, невидящий, спрятанный под бинтами.

Дрожь

пространства передалась нерву и через него пульсирующей болью проникла в голову. Око исчезло совсем недавно, это было понятно по едва ощутимому эху.

Открыв глаза, Кирилл сел на койке и первым делом ухватился за катану, которую оставил на столике рядом.

Буря разыгралась нешуточная — в этом сезоне такие иногда случаются, но, по словам Лукана, заканчиваются быстро.

Кир поднял руку, разглядывая перстень-часы на указательном пальце, подаренные Батуром. Секунда, минута, час, месяц, год — все эти слова имели сейчас условный смысл, потому что ни Денису, ни ему, ни Леше с Багрянцем до сих пор не удалось четко соотнести местный способ деления времени с земным. Восьмиугольный циферблат, незнакомые значки и три стрелки, движущиеся с разной скоростью… Насколько он сумел понять, терианцы делили сутки на восемь больших отрезков, именуемых

кассеры.

Те, в свою очередь, делились на восемь частей —

тангеры,

а всего таких единиц в исчислении терианцев не то шесть, не то семь, причем крайние —

алки —

совсем короткие, явно меньше секунды. Стрелки на часах показывали кассеры и два промежуточных отрезка, и всё это очень сбивало с толку. Одно Кир уяснил точно: есть три дневных и три ночных кассера, а также один утренний и один вечерний. Хотя, конечно, длина дня меняется в зависимости от времени года… Причем насчитывается восемь сезонов — и сейчас стоит тот, который в земном варианте соответствовал бы, скорее всего, концу зимы.

Он обулся, поправил мятую рубашку. Из-за бури они должны просидеть в укрытии примерно половину кассера. А сколько это времени в земном исчислении — еще предстояло разобраться, потому что все наручные часы землян при переходе через портал остановились и заводиться отказывались.

На столике обнаружился изящный металлический кувшин с напитком, смахивающим на клюквенный морс, и миска с бутербродами — суховатыми хлебцами, смазанными бледно-зеленым маслом, имевшим одновременно травяной и сырный привкус. Прислушиваясь к тихим голосам за дверью, Кирилл взял бутерброд и стал жевать. Местные называли их канюки. Одеваясь, он съел два канюка, запил морсом.

— Да поймите вы, не собирался я сам все решать! — повторил Яков. — Как вообще такое самому решить можно, если рисковать жизнью всем? Но в любом случае нам где-то надо было остановиться, не могли же мы всю ночь по Москве кататься? Вот я и надумал остановиться…

— Возле Кремля! — перебил Лагойда. — Возле их главного лагеря!

— Мы не прямо возле Кремля!

Машины поставили во внутреннем дворе гостиницы «Метрополь». Григоренко, Партизанова и Мишу отправили дежурить, все остальные собрались в автобусе. Яков с Явсеном и Лагойдой сидели на койках, Лабус и Курортник стояли по сторонам от небольшого откидного столика под мониторами слежения. Игорь подпирал стенку в конце салона, сложив руки на груди.

— Лагойда, от того, что мы пререкаться будем, ничего не изменится, — сказал он. — Нам надо решить, что дальше делать. Принципиально решить, вмешиваемся мы во все это или нет.