Когда вертолет заложил крутой вираж, Зона открылась взгляду во всей своей мрачной и величественной красе.

Я сидел посередине, и видно мне было не очень. Нашли куда посадить крутого знаменитого репортера, умники. Слева от меня находился десантник по имени Костя, а справа белобрысый здоровяк, которого почему-то называли Пригоршней. Он был в ковбойской шляпе, перехваченной ремешком у подбородка, сделанной не из кожи, а из темного брезента. Головной убор явно не по уставу. На обоих камуфляжные комбезы и разгрузки. А на мне джинсы, рубашка да кожаная куртка…

Пилот заметно нервничал, хотя мне говорили, что он спец и летал над Зоной много раз. Впрочем, тут летай – не летай, но если попадем под Всплеск, один из тех, что начали происходить в последнее время, то кранты нам вместе с машиной.

Рокоча винтами, вертушка двигалась невысоко над кронами деревьев. Когда она снова круто накренилась, я плечом навалился на Костю, и он пихнул меня локтем в бок:

– Отвали!

Постанывая от боли, я неловко повернулся.

Толстый сук не просто сломал иллюминатор, он пробил бок Кости и вышел с другой стороны. Десантник был мертв, вертолет застыл наискось, пол кабины накренился. Тихо ругаясь, я прижал ладони к вискам, сдавливая гудящую голову, зажмурился. Разбитая камера болталась на ремешке – стащил его с запястья и бросил. Сколько я был без сознания? Кажется, несколько минут. Схватившись за спинку кресла, привстал.

И увидел лежащего впереди пилота с размозженной головой. Тоже мертвец… А Пригоршня? Рукавом стирая кровь со лба, я повернулся в другую сторону. Дверь справа была раскрыта, прямо за ней шелестела листва.

В голове – гулкая пустота, болела грудь, ныли запястье и колено. Подволакивая ногу, я вылез из вертолета.

Машина наполовину висела, нанизанная на толстые сучья. Они бы, конечно, не выдержали ее веса, но хвостовая штанга, треснувшая, со сломанным винтом, уперлась в землю, глубоко продавив ее. Проем был метрах в трех над землей – я сначала повис на руках, потом спрыгнул.

Внутри железной бочки, которую мы поставили в гараже на краю машинного двора, трещал костер. Мы с Пригоршней и спасшим нас сталкером расположились рядом.

– Шустрый, – повторил он, передавая мне флягу с холодным чаем. – Так меня почти сразу назвали, как только в Зону попал. Привык, на свое настоящее имя уже почти и не реагирую, когда рядом звучит.

Я искоса разглядывал его. Шустрый был молодым и подвижным, даже вертким. Курносый, серые всклокоченные волосы, хохолком торчащие над лбом, острый подбородок… немного похож на воробья. И движения – быстрые, суетливые, немного нервные.

Он не вызывал недоверия и не казался неприятным, хотя было в нем что-то такое… настораживающее. Про себя я решил, что со сталкером надо держать ухо востро и ни в коем случае не доверять ему сверх необходимого уровня, но с Пригоршней пока своими соображениями делиться не стал. По той простой причине, что и ему я не очень-то доверял. Черт возьми, в таком месте, как Зона, нельзя до конца доверять даже самому себе! – со всеми этими пси-аномалиями и пси-мутантами, способными влиять на твой рассудок…

В рюкзаке Шустрого, кроме фляжки, нашлась еда – консервированная гречка с мясом и хлеб. Мы перекусили, что несколько примирило нас с жизнью и настроило на более доброжелательный лад по отношению друг к другу. Стемнело, за окном стало черным-черно. Шустрый извлек из рюкзака еще одну фляжку – с коньяком. Пригоршня от нее отказался, объявив, что коньяк воняет насекомыми-мутантами и вообще он его не переносит, ему бы водки… Но ее не было, и десантник остался не у дел, а мы со сталкером накатили, после чего он объявил:

Утро застало нас лежащими в зарослях возле места, где свалилась вертушка. Вокруг нее топтались какие-то люди, большинство – в темных комбезах и похожих кожаных куртках, с автоматическими винтовками в руках.

– Военсталы это, – прошептал Шустрый, расположившийся между мною и Пригоршней. – Лично я с ними связываться не собираюсь.

Военсталов было с десяток, командовал высокий черноволосый мужик с мохнатыми бровями. Приглядевшись к нему, наш сталкер добавил:

– Э, да это ж Кабмин. Так его называют… Замкомандира всего клана, известная личность.

Тем временем трое военсталов, забравшись в вертолет, вытащили на траву два тела. Кабмин осматривал найденное оружие, остальные контролировали периметр. Их голоса отчетливо доносились до нас. Кабмин, оглядев мертвецов, сказал:

С невысокого обрыва мы с Пригоршней удивленно глядели вниз. Яр оказался извилистым, длинным, глубоким и довольно широким оврагом… по которому текла химия.

Не знаю, как еще назвать эту… это… В общем, если построить самый огромный на планете завод по производству всех видов канцерогенов, то отходы его производства выглядели бы примерно так. Ну, может, немного почище.

Это была ХИМИЯ в ее концентрированном виде. Буро-радужные разводы на поверхности потока, который быстро тек по Яру, переливались, закручивались густыми масляными водоворотами, лопались крупными пузырями.

– Фух… – Пригоршня зажал нос и прогнусавил, пятясь: – Чет оно какое-то стремное. Шустрый, откуда эта гадость вообще взялась?

– С Химстанции валит, – пояснил тот, шагая вдоль берега. – Давай за мной, тут недалеко переправа должна быть.