На площади вокруг Ступеней Девы начала собираться толпа: мужчины и женщины в яркой рабочей одежде. Кое-где трепетали на вечернем ветру сапфировые и серебряные ризы Круга.

Последние отзвуки Восьмой песни отразились от гладких стен Дома Круга, и толпа выжидающе замерла.

В узком проулке на полпути к площади шевельнулась худенькая девушка. Она поправила на плече тесемку сумки, но глаза ее неотрывно смотрели на Ступени Девы, где стояли две женщины из Внутреннего Круга.

Та, что была пониже, воздела руки, призывая к молчанию. Толпа затаила дыхание, легкий смерч закружился по площади. Девушка в своем проулке вздрогнула и прижалась ближе к стене.

– Мы собрались, – закричала на всю площадь более высокая из двух, – отдать Матери дух нашей сестры, нашей дочери, нашей подруги. Ибо уходит от нас сегодня та, которую недавно называли Неясыть. – Она подняла руки, а другая опустила их, переходя ко второй части ритуала.

– Лиадийцы! Лживые, богами проклятые, голомордые сыны собачьи!

Смятый комок одежды полетел в сторону открытой сумки, брошенный скорее страстно, чем метко. Не сходя с места, Присцилла поймала ком и аккуратно уронила в сумку. Обычных комментариев Шелли о растрачиваемом зря таланте на этот раз не последовало.

– Жалкий, вонючий, недоделанный кораблик! – продолжала Шелли на пределе своего мощного голоса. – Дежурство каждую вторую вахту. Земляне – извольте отойти и выбирайте слова, когда разговариваете с лиадийцем! Штрафы за это, штрафы за то… Увольнения на берег – дудки, побыть одной – тоже. Делать нечего – только стоять вахту и спать вахту, стоять вахту… Дьявол!

Она бесцеремонно запихнула остаток одежды в сумку, шмякнула сверху коробку с дисками и застегнула клапан с такой силой, что Присцилла невольно поежилась.

– Первый помощник – жулик, второй помощник – задрыга… Держи!

«Даксфлан» был в двух днях пути от Альционы, и обед выглядел ужасно. Суперкарго Мендоса безропотно приняла свой поднос и направилась с ним в переполненную столовую для землян. Краем глаза она увидела, как из-за стола у двери ей машет рукой второй помощник Дагмар Коллиер. Не поворачивая головы, Присцилла направилась к только что освободившемуся угловому столику. Инстинкт самосохранения не позволял ей садиться спиной к шумному помещению, хотя соблазн был очень велик.

Хмуро взглянув на жирный суп, она отложила ложку и взялась за пластиковую кружку с отбитым краем. Улыбаясь, она отхлебнула чуть теплый кофету, вспоминая, как Шелли никогда не садилась за стол «Даксфлана», не рассыпавшись возмущенными возгласами, которые всегда сводились к тому, что экономически невыгодно подавать на торговом корабле не настоящий кофе из зерен, а кофету.

Шелли была убеждена в том, что, предлагая землянам кофету, купец намеренно их оскорбляет. Однако Присцилла слышала, как лиадийские члены экипажа ругают подаваемый им на «Даксфлане» напиток под названием чай, который явно не с Солсинтры. Шелли владела только самыми начатками лиадийского, как высокого, так и низкого, случайно усвоенными на работе, и скептически отнеслась к предположению Присциллы, что на корабле плохо обращаются со всеми членами экипажа.

Суперкарго решительно отставила кружку и снова взялась за ложку. Как ни противно выглядит суп, но это – обед, и лучшего ей не получить. В качестве альтернативы предлагался размоченный рогалик и липкий кусок сыра, и печальный опыт убедил ее в том, что они несъедобны до тошноты. Придется есть суп.

Зачерпнув ложку остывшего супа, Присцилла обнаружила, что снова – уже в который раз за последние две вахты – думает о тех контейнерах, которые они взяли на борт на Альционе Первой. Опечатанный груз. В этом нет ничего необычного. Она получила накладные, в которых перечислялось, что именно содержится в опечатанном трюме – вес товара, его распределение. Все в соответствии с правилами. И все же было что-то такое…

Присцилла потерла горящие от усталости глаза и откинулась на стуле, хмуро глядя на экран. Она оказалась права. Поначалу она не поверила своим результатам и перепроверила все еще раз, а потом и третий. Сомнений не оставалось. Она пыталась сообразить, что ей теперь делать. Ей совершенно не хочется иметь дело с контрабандой наркотиков, а как суперкарго она за них расписалась!

Качая головой, она снова склонилась над клавиатурой.

Прежде всего, решила она, ей следует запечатать эти данные конфиденциальным кодом суперкарго. Потом надо принять холодный игольчатый душ в надежде на то, что он компенсирует бессонную ночь – ведь через час ей заступать на вахту! Она встала и потянулась.

Она не станет принимать никаких решений, пока не поспит в течение хотя бы одной вахты. Дело слишком важное, ошибки допустить нельзя.

Из репродуктора над дверью зазвучали дребезжащие слова объявления:

Высоко на боковой стене оказалось окно – и это было хорошо. Дверь была заперта с другой стороны – и это было плохо. Голова болела, и это, решила Прцсцилла, было самое плохое. Ни ссадина на лице, ни боль в плече ни в какое сравнение с головой не шли, хотя пульсирующая боль в ребрах претендовала на второе место.

Двигаясь с крайней осторожностью, Присцилла подошла к окну и, встав на цыпочки, вытянула шею. Здесь выхода не будет: окно представляет собой сплошное противовзрывное стекло, но даже если бы у нее оказалось средство его пробить, само отверстие было слишком мало даже для ее худого тела.

За окном ухоженный шаттл по-прежнему стоял в потрепанной люльке.

Шаттл «Даксфлана» исчез.

«Они меня оставили!» – подумала она, окутанная туманом головокружения и боли. А потом, вдруг осознав реальность происходящего, она громко ахнула, так что бок ее обожгло огнем. «Оставили меня! Здесь, за запертой дверью, без возможности выбраться! Как они могли меня оставить? Купец должен был бы меня хватиться… Или если не меня… Но как они могли меня не хватиться? Тайлли, Ник Лаз, Берн… Как они могли улететь?»