Пейринг: Гарри Поттер/Флер Делакур/Габриель Делакур Рон Уизли

Рейтинг: PG‑13

Жанр: Parody/Humor/Adventure

Размер: Миди

Статус: Закончен

Гарри Поттера никак нельзя было назвать обычным мальчиком, мало того, что он был урожденным волшебником, мало того, что он стал национальным героем в годовалом возрасте… Даже то, что с одиннадцати лет, едва поступив в школу Хогвартс, он ухитрялся каждый год рисковать своей головой… так нет же, нынче он еще как–то ухитрился стать Четвертым участником Турнира Трех Волшебников, который теперь почти наверняка переименуют. Ну а главное, он не только понятия не имел, как ему этакое удалось, так еще и был очень не рад подобному повороту событий…

Вечером, на третий день после того, как дымок над Кубком Огня сформировался в его имя, Гарри сидел под деревом около озера и предавался пораженческим настроениям. Вся Школа была уверена, что он сам как–то ухитрился всучить свое имя Кубку, его лучший друг Рон больше с ним не разговаривал и вообще был подозрительно зеленоватым, верно, от зависти. Единственной, кто поверил ему, была Гермиона… это утешало, но не очень. Вообще, если задуматься, то все в этой школе всегда с большим удовольствием приравнивают его, национального героя, к последнему подлецу… вероятно, традиция. Гарри тяжко вздохнул…

— Что нос повесил? — вдруг раздался у него прямо над ухом странно знакомый голос, одновременно с насмешливыми и участливыми нотками.

Гарри подскочил как ошпаренный и, повернувшись на голос, увидел… себя. Совсем рядом с ним, лениво оперевшись рукой о ствол дерева, стоял самый настоящий — по крайней мере внешне — Гарри Поттер. Выглядел он, правда, немного иначе, прежде всего, на несколько лет старше, но все было при нем:

* Растрепанные волосы.

На следующее утро Рон сидел за столом Гриффиндора и уминал свой завтрак в два раза быстрее обычного. В результате вокруг него образовалась своеобразная мертвая зона, ибо никому не хотелось попасть под летящие в разные стороны крошки и брызги. Рон же не замечал ничего этого, жизнь была слишком прекрасна, чтобы обращать внимание на подобное. Ведь вот–вот прибудет Пророк! И на передовице будет его фотография! Рядом с фотографиями Флер и Виктора Крама! Что еще нужно для счастья?!

— Чего Рон такой возбужденный? — спросила Гермиона. Они с Гарри сели за другой край стола.

— Не понимаешь? — хмыкнул Гарри. — Его же вчера фотографировали для Пророка, мне Колин об этом все уши прожужжал. Вот, ждет своей минуты славы…

Гермиона кашлянула, они с Гарри сходились во мнении, что, учитывая обстоятельства получения Чемпионства Роном, появиться на передовице Пророка, даже в такой звездной компании, ничем хорошим ему не светит…

Они проследили за полетом почтовых сов, которые принесли свежие газеты; поскольку никто из них на ежедневник подписан не был, им следовало подождать, пока кто–нибудь поделится… Они могли любоваться, как Рон бесцеремонно фактически отобрал газету у оказавшегося ближе всех Нивелла, развернул… Его лицо исказилось, и он поднял полный самой настоящей ярости взгляд на Гарри… Почти одновременно со всех сторон начали раздаваться сдавленные хрюканья и смешки… потом их покрыл открытый гогот троицы главных балагуров: Фреда, Джорджа и Ли.

БАБАХХ!!!

Вся гостиная Гриффиндора подскочила при звуке, заставившем подумать, что Хвосторога переборола ужас, вернулась за Роном и теперь крушит их башню, чтобы добраться до цели. Но все обошлось. Не разлетелись стекла и не ворвались через окна потоки пламени. Стены тоже не рухнули… вообще, все было спокойно.

Просто Чемпион Хогвартса Рональд Уизли — одна из двух надежд всей магической Англии — запнулся о ножку кресла, навернулся и рухнул лбом вперед на деревянный стол. Лоб, очевидно, был куда тверже, и стол этой встречи не пережил, а Рон распластался на том, что осталось. Его золотое яйцо — главная причина всего случившегося, ибо он был настолько поглощен его созерцанием, что совершенно не глядел под ноги — вырвалось из рук и влетело в открытую дверь…

— НЕТ!!! — заорал Рон, с немыслимой ловкость и скоростью вскакивая и кидаясь вдогонку. — Вернись, моя прелесть!

Он влетел в тот же дверной проем, что и трофей, даже не посмотрев, что это была за дверь. А дверь эта вела в женский туалет… Последовавший за этим визг на три голоса мог бы, наверное, перекрыть грохот изначальной катастрофы. Три хлопка, и Рональд Уизли вылетел назад с несколькими ясными следами пощечин на лице, но крепко прижимая драгоценный предмет к себе обеими руками.

Сперва Гермиона и слышать не хотела ничего о том, чтобы, по сути, устроить грандиозный розыгрыш — это прерогатива близнецов — а уж тем более, если целью предполагается преподаватель. Но тут Джинни скорчила такую жалобную мину, что и соплохвост бы помягчал, а Гарри напомнил ей пару прошлогодних эпизодов. Когда Гермионе напомнили о словах жертвы о том, что в этом деле «книги помогают только до определенных пределов», ее участь была решена… Кроме того, Джинни клятвенно пообщала, что если это сработает, она немедленно вступит в Г. А.В. Н.Э. — честь, от которой Гарри, между прочим, отвертелся.

И вот тем же вечером, почти как в старые–добрые времена — только вот Рона не хватало — Гарри и Гермина, как заправские диверсанты, а лучше, мародеры, в смысле, Мародеры с большой буквы, отправились на дело. С собой они взяли Мантию и Карту — два предмета, с которыми поход по ночному Хогвартсу, где водятся Филчи с кошками, Снейпы с сальными волосами и Пивзы со странным чувством юмора, казался детской игрой. Проникнуть в кабинет было проще простого, сама учительница мирно спала в соседней комнате, и Гермиона предусмотрительно наложила заглушающее заклятие, чтобы она могла спать и дальше… ну а само черное дело не заняло и минуты.

На следующий день, около десяти часов утра, профессор Сильвия Треллони наливала себе третий… или четвертый… если только это был уже не пятый стакан хереса.

Знание будущего было подчас столь тяжкой ношей! Но она, как и всякий Пророк, не имела права противиться воле Судьбы! И коль скоро само время повелевало ей принять этот тяжкий груз… она была обязана это сделать.

Содержимое бокала прошло теплой волной, но не принесло желанного облегчения. Сколько бы она ни убеждала саму себя в том, что это ее долг, она не могла не думать о том, как было бы здорово, если бы она не стала глядеть в свой Хрустальный Шар этим утром… Видение было столь четким и ярким, она не имела права его игнорировать. Слава Мерлину, что наступили каникулы и у нее не было занятий — это давало время подготовиться…