Эта книга была создана на основе рассказов немецких генералов. Автор излагает мнение немецких стратегов о Красной армии и об армиях союзников, приводит причины, которые, по мнению непосредственных участников событий, привели Германию к краху. Книга написана ярким и образным языком. Автор сумел сделать серьезные проблемы военной истории, стратегии и тактики интересными и понятными читателю.
Предисловие
Вскоре после окончания войны я получил счастливую возможность приступить к исследованию лагеря противника изнутри, выяснить, что происходило за линией фронта, в умах и сердцах наших противников. Выполняя порученную мне официальными лицами работу, я неоднократно и на протяжении довольно длительного периода времени встречался с немецкими генералами и адмиралами. В процессе долгих бесед мы обсуждали различные военные события, причем это происходило, когда воспоминания были еще очень свежи: они не успели изгладиться из памяти людей или, наоборот, обрасти дополнительными, зачастую недостоверными подробностями. Таким образом стали известны многие тайны германского командования.
Я внимательно слушал рассказы немецких генералов, пытался понять этих людей. Кстати, очень немногие из них были похожи на сложившийся у многих стереотип «железного прусского солдата». Наиболее близким к нему оказался Рундштедт, да и то создавшееся впечатление частично сглаживалось его врожденными благородными манерами и тонким чувством юмора. Он неизменно вел себя со спокойным достоинством и не жаловался на тяжелые условия, в которых находился в плену (что не делало чести победителям), чем завоевал искреннее уважение большинства британских офицеров, которым по долгу службы приходилось с ним встречаться. Разительный контраст с ним составляла группа молодых и крайне агрессивно настроенных генералов, людей дурно воспитанных и невежественных, обязанных своим возвышением только рьяной преданности идеям нацизма, а вовсе не собственным достоинствам. Однако подавляющее большинство офицеров все– таки были другими. Они бы лучше всего чувствовали себя в кресле банковского менеджера или цехе крупного завода.
В мирной жизни эти люди были специалистами каждый в своей узкой области и мало интересовались политикой. Нетрудно догадаться, как они попали в сети Гитлера, откуда пути назад уже не было, и стали орудием в его руках. Работая со свидетельствами очевидцев, я тщательно изучил политическую ситуацию, сложившуюся в мире перед войной. Это помогло мне правильно оценить события и избежать неверных толкований происшедшего, которые были отнюдь не редкими в послевоенные годы.
В период между войнами я работал военным корреспондентом, поэтому в силу своих профессиональных обязанностей постоянно следил за развитием событий в Европе, при этом всегда старался не упускать из виду происходящее в Германии. Последнюю задачу в значительной степени облегчал тот факт, что мои военные книги были популярны в Германии, некоторые из них были переведены на немецкий язык видными военными деятелями.
Мои неоднократные предупреждения об опасности, которую несет нацизм, хорошо известны моим читателям как в Европе, так и в Америке. Я указывал на первые симптомы опасности даже раньше, чем Гитлер пришел к власти в Германии. В то же время для меня было совершенно очевидно, что немецкий Генеральный штаб при Гитлере утратил свое влияние, особенно если сравнить с тем, которым он обладал во времена кайзера. Вместе с тем Генштаб являлся скорее тормозом к осуществлению агрессивных планов фюрера, чем активным помощником в их осуществлении.
Часть первая
Гитлеровские генералы
Глава 1
Самоубийственный раскол
Во время войны события и люди, в них участвующие, кажутся не такими, как по прошествии времени. В наибольшей степени это касается высших государственных и военных деятелей. По мере развития событий первоначальный образ каждого довольно быстро меняется в прямой зависимости от того, насколько успешно идут дела.
Перед войной и во время победного шествия по западным странам Гитлер представлялся неким гигантом, сумевшим сочетать стратегический гений Наполеона, острый ум и хитрость Макиавелли и фанатичность Магомета. После получения им первого отпора в России его образ довольно быстро утратил свое величие, и в конце войны из «гениального полководца» он превратился в бездарного любителя, чьи безумные приказы и махровое невежество сослужили хорошую службу союзникам. В итоге все трагедии немецкой армии стали приписывать Гитлеру, а успехи – Генеральному штабу.
Такая картина не является достоверной, хотя некоторая доля правды в ней имеется. Гитлер был далеко не так глуп в части стратегии. Более того, в некоторых случаях его можно было даже назвать блестящим стратегом.
Он тонко чувствовал, где необходима внезапность, был непревзойденным мастером психологии стратегии, которую поднял на качественно более высокую ступень. Еще задолго до начала войны он описывал своим соратникам, каким образом следует нанести решающий удар, чтобы захватить Норвегию, и как можно выбить Францию с линии Мажино. Он предвидел лучше, чем все генералы, что до начала войны можно осуществить бескровный захват многих стран Запада, предварительно подорвав основы сопротивления. Ни один стратег в истории не достиг таких высот в умении в нужный момент использовать слабости противоборствующей стороны – а ведь именно в этом заключается высшее искусство стратегии.
Гитлер очень часто оказывался прав, действуя вопреки своим профессиональным советникам, поэтому и сумел приобрести такое влияние. Первоначальные ошеломляющие результаты впоследствии значительно ослабили его позиции, даже когда его действия были более правильными. К началу русской кампании недостатки фюрера стали более очевидными, чем достоинства, что в конечном счете и привело к окончательному банкротству. Но даже при этом не следует забывать, что с Наполеоном, являвшимся профессиональным военным стратегом, его успех тоже сыграл недобрую шутку, в результате чего последовали роковые ошибки, причем, что любопытно, и Наполеон и Гитлер совершали ошибки на одном и том же месте.
Глава 2
Зект
Немецкий генерал, оказавший очень большое влияние на ход Первой мировой войны, умер за год до ее начала, а оставил действительную службу за семь лет до этого. Это был Альфред фон Шлиффен, выходец из балтийского города Мекленбурга. Именно он разработал генеральный план вторжения во Францию, подготовил «консервные ножи» для вскрытия крепостного барьера и обучил людей. Даже при неумелой реализации этого плана последователем Шлиффена он был очень близок к успеху, война вполне могла завершиться в течение всего лишь одного месяца.
Немецкий генерал, оказавший величайшее влияние на ход Второй мировой войны, умер за три года до ее начала, а вышел в отставку десятью годами ранее. Это был Ганс фон Зект, выходец из земли Шлезвиг-Гольштейн, территории, расположенной между Мекленбургом и Данией. Этот человек внес максимальный вклад в возрождение немецкой армии после Первой мировой войны и заложил основы, на которых могла быть возведена новая, еще более мощная структура. Его планы разрабатывались и претворялись в жизнь в тяжелейших условиях, навязанных победителями, которые были призваны исключить возможность воссоздания немецкой армии. Существовавшие серьезные ограничения делали работу Зекта еще более важной. Достижения вермахта, особенно на первой победоносной стадии войны, были связаны с реализацией планов Зекта. Он же предвидел последующие неудачи, однако его предостережения оказались тщетными.
Ни один из гитлеровских генералов не оказал такого влияния на ход Второй мировой войны, как Зект, под руководством которого произошло возрождение немецкой армии. И, даже рассматривая более поздний период, то есть генералов, имена которых стали известными в 1939–1945 годах, невозможно отыскать столь же значимую фигуру. Именно Зекту Германия обязана появлением дееспособной армии, возрождавшейся еще в те дни, когда Генеральный штаб, связанный по рукам и ногам условиями Версальского договора, работал в подполье.
Зект встретил начало Первой мировой войны в звании подполковника, будучи начальником штаба корпуса в 1-й армии Клюка. Таким образом, он имел отличную возможность воочию убедиться, как неумелое исполнение может загубить даже самый блестящий план. Он отлично видел, что решающая победа ускользнула, когда до нее, казалось, уже было рукой подать. О себе Зект заявил несколько позже, в 1915 году, фактически возглавив части фельдмаршала фон Макензена в решающем прорыве в районе Горлицы в Польше. В результате русская армия оказалась раздробленной и так до конца войны и не сумела оправиться от этого удара. Именно здесь Зект впервые испробовал новый метод атаки, содержавший зародыши современных тактических приемов проникновения – концентрация резервов и нанесение главных ударов по уязвимым местам обороны противника и продвижение вперед на максимальную глубину. До этого в ходу были другие тактические приемы – равномерное продвижение вперед и использование резервов для удара по наиболее укрепленным участкам обороны противника.
«Серый кардинал», до поры скрывавшийся в тени Макензена, довольно скоро стал известным. В армии даже появилась поговорка: «Где Макензен, там Зект, а где Зект, там победа». Зект продолжал играть важную роль в военной кампании на востоке, однако ему не повезло, поскольку он оказался вне круга Гинденбурга – Людендорфа, осуществлявшего верховное командование немецкой армией с 1916 года до конца войны. Однако это спасло его репутацию после краха немецкой армии на Западном фронте, и он даже стал советником немецкой делегации на мирной конференции. Следующим шагом в карьерном росте Зекта стало его назначение главнокомандующим рейхсвером, небольшой армией, насчитывающей всего лишь 100 000 солдат и офицеров, которой должна была отныне довольствоваться Германия по условиям мирного договора.
Глава 3
Эра Бломберга – Фрича
На смену Зекту пришел Хейе, которого в 1930 году сменил Хаммерштейн. Это были менее значительные фигуры, чем Зект, но оба в целом продолжали проводить его политику. Хаммерштейн был глубоко обеспокоен быстро набирающим силу нацистским движением, находя его политические принципы и методы отвратительными. Вследствие этого он отступил от принципа Зекта не вмешиваться в политику и всерьез рассматривал возможность принятия действенных мер, которые помешали бы Гитлеру прийти к власти. Однако решение впавшего в маразм президента республики фельдмаршала фон Гинденбурга о назначении Гитлера канцлером, конституционно закрепившее его высокое положение, выбило почву из-под ног Хаммерштейна. Опасения последнего не разделяли другие генералы, считавшие себя «просто солдатами».
Придя к власти, Гитлер практически сразу же назначил генерала фон Бломберга министром рейхсвера. К этому новоявленного канцлера подтолкнул амбициозный карьерист – полковник фон Рейхенау, ранее служивший в одной из дивизий Бломберга в Восточной Пруссии начальником штаба. В 1932 году он познакомился с Гитлером и стал его активным сторонником. Бломберг лично не знал Гитлера, но во многих отношениях являлся его антиподом. Тот факт, что он принял назначение, так же как и его деятельность в новой должности, ясно показывает, что такое «просто солдат».
Бломберг
Годом ранее Бломберг работал главным военным советником немецкой делегации на переговорах по разоружению в Женеве. Ему только что исполнилось 50 лет, то есть по сравнению с другими офицерами верховного командования Германии, так же как и других армий, он был почти юношей. Это факт, так же как и его неожиданное возвышение, не мог не вызвать зависть окружающих. Враждебность генералов по отношению к молодому выскочке еще более усилилась по причине их презрительного отношения к «богемскому капралу». Многие из них были готовы приветствовать приход Гитлера к власти, поскольку он благоприятствовал их собственным планам милитаристской экспансии, но не признавали за экс-капралом права иметь собственное мнение по военным вопросам, поэтому и усомнились в правильности выбора им претендента на столь высокую военную должность.
Предвзятое отношение старших офицеров рейхсвера с самого начала нанесло ущерб положению Бломберга. Товарищи его открыто оттолкнули, поэтому ему пришлось заручиться поддержкой Гитлера, иными словами, он был вынужден следовать политике фюрера, которая нередко шла вразрез с его собственными убеждениями. По иронии судьбы он был удивительно приятным человеком, выгодно отличавшимся от типичного «пруссака», что оказалось вовсе не положительной чертой при сложившихся обстоятельствах. Солдаты прозвали его «резиновый лев», и этим, пожалуй, все сказано как нельзя лучше.
Вернер фон Бломберг был человеком, отличавшимся от грубых и неразборчивых в средствах лидеров нового режима. Если он и симпатизировал нацизму больше других генералов, то лишь потому, что, даже шагнув на шестой десяток, оставался идеалистом. Романтический энтузиазм легко делал его слепым, особенно при взгляде на то, что его не слишком заботило. Нацистское движение вначале привлекло немало таких идеалистов, правда, все они были моложе, чем Бломберг. В среде военных карьерный рост – процесс отнюдь не быстрый. Бломберг был искренен в своем энтузиазме и относился к своей профессии в духе рыцарства. Я это понял, еще когда мы впервые встретились в Женеве в 1932 году. Он демонстрировал подлинный интерес ко всем новым идеям, появившимся в военной области, особенно касающимся оригинальных тактических решений, но еще больше энтузиазма он проявлял, когда речь шла о возрождении духа рыцарства в армии. Дискутируя по вопросу «джентльменского» ведения войны, он становился почти поэтом. Вращение в течение долгого времени в высших военных кругах придало ему изрядный налет скептицизма, но независимо от этого Бломберг произвел на меня впечатление человека искреннего, безусловно преданного своему делу и при этом не утратившего некоторых мальчишеских черт. Он был очень высок и плечист, но никогда не бывал угрюмым и мрачным и неизменно подкупал людей, с которыми общался, дружелюбием, вежливостью, откровенностью. Вряд ли ему стоило благодарить судьбу за то, что он оказался между двумя противоборствующими группировками. Сложись обстоятельства иначе, он вполне мог стать выдающимся военным деятелем.
Тем не менее и в этой ситуации его влияние было куда больше, чем могло показаться. Отличительной чертой Второй мировой войны было то, что немецкая армия на полях сражений в целом соблюдала военные правила и законы значительно строже, чем в 1914–1918 годах, во всяком случае, это касалось западных фронтов. Причиной некоторого улучшения обстановки стали новые правила поведения солдат, которые Бломберг и другие офицеры, разделяющие его взгляды, старательно вводили в рейхсвере. Сдержанность, проявленная войсками, оккупировавшими Бельгию и Францию в 1940 году, тем более в сравнении с поведением армии в 1914 году, была тоже следствием мудрой политики Бломберга и его последователей. Военным потребовалось немало времени и усилий, чтобы сгладить горечь поражения и успокоить население оккупированных стран. Эффект мог быть более выраженным, если бы не совершенно иное поведение гестаповцев и эсэсовцев.
Есть заслуги у Бломберга и в области военной тактики. Хаммерштейн сохранил действовавшую в немецкой армии наступательную доктрину, не имея для ее реализации ни материальных ресурсов, ни новой техники. Еще находясь в Восточной Пруссии, Бломберг пытался внедрить новые формы тактики, учитывающие современные средства обороны, стараясь использовать их в наступательных целях. Вместо того чтобы атаковать хорошо укрепленные позиции противника, следовало выманить его оттуда, заставить его перейти в поспешное наступление, броситься в погоню, тем самым заманив в ловушку, и, воспользовавшись возникшей неразберихой, нанести решающий удар. В качестве приманки можно использовать обманные маневры – отступление или же внезапная атака, угрожающая коммуникациям противника. Потенциальные возможности такой «ловли на живца», сочетающей наступательную стратегию с оборонительной тактикой – как щит и меч, – бросились мне в глаза еще в процессе изучения кампании Шермана в Джорджии. В своих следующих книгах я много писал о целесообразности ее применения в современной войне. Наша первая встреча с Бломбергом произошла именно благодаря его интересу к этой идее. (Следует заметить, что методы, использованные Шерманом, произвели впечатление и на генерала Паттона.) Когда я впервые встретился с Паттоном, а произошло это в 1944 году, незадолго до начала высадки в Нормандии, он рассказал, что прочитал мою книгу и провел немало часов, изучая описания кампании Шермана. После этого мы долго обсуждали возможность применения подобных тактических приемов в современной войне. Они были продемонстрированы при последовавшем переходе из Нормандии в Мозель.
Фрич
Положение Бломберга как министра рейхсвера позволяло ему способствовать развитию новой тактики и преодолевать сопротивление более ортодоксально настроенных генералов – так же как и в других странах, главным образом во Франции. Однако шаткость его позиции – «буфера» между Генштабом и Гитлером – не давала ему широко распространить свои идеи, да и развивались они не так быстро, как могли бы при более благоприятных обстоятельствах. Когда в конце 1933 года он попытался решить вопрос о назначении Рейхенау на место Хаммерштейна, то столкнулся с открытым сопротивлением сплотившихся для этого генералов. Действуя по их совету, Гинденбург остановил свой выбор на генерале фон Фриче, опытном солдате, представлявшем более консервативную школу как в политическом, так и в военном отношении. Он понимал ценность танков и авиации, но считал эти новые виды вооружения «выскочками» и намеревался твердо указать им на место – второстепенное место, по его глубокому убеждению. Более того, генерал Бек, позже ставший начальником Генерального штаба, к «танковым революционерам» относился не менее критично, чем к нацистскому движению. Поэтому немецкая военная машина, хотя и находилась впереди других стран по созданию механизированных частей, все же не заняла то положение, которое могла бы, в результате чего возник некий компромисс между старой и новой армией.
Вернер фон Фрич, сравнительно молодой штабной офицер, с 1920-го по 1922 год работал в министерстве рейхсвера под началом генерала фон Зекта и был в курсе многих его идей. Затем он ушел в армию, где начал с командования батареей, а через несколько лет стал начальником штаба в Восточной Пруссии. В 1927 году он вернулся в министерство рейхсвера в качестве помощника Бломберга, бывшего в то время начальником оперативного управления. Там он отвечал за разработку плана нападения, в случае войны, на Польшу, предусматривающего одновременную оборону на западе, чтобы не допустить вмешательства Франции. Впоследствии он лег в основу претворенного в жизнь в 1939 году плана, хотя при этом, конечно, были задействованы другие силы и средства.
В период, предшествовавший нацизму, Фрич продемонстрировал явный дипломатический талант, как правило не свойственный офицерам старой школы, в общении с депутатами-демократами, часто задававшими затруднительные вопросы по поводу увеличения военного бюджета и причин, по которым армия, жестко ограниченная в размерах, требовала содержания такого непропорционально большого штабного и офицерского корпуса. Фрич умел удовлетворять любопытство и усмирять недовольство. Он знал, как общаться с людьми, – взывал к патриотизму одних, мастерски играл на слабостях других, завоевывал дружбу третьих. Будучи по натуре человеком холодным и надменным, он, если этого требовали обстоятельства, мог становиться дружелюбным и компанейским парнем, душой компании.
Когда к власти пришли нацисты, генералы быстро поняли, что им понадобится человек, сочетающий непреклонную решительность с качествами дипломата. Фрич отвечал этим требованиям и к тому же имел репутацию умелого стратега. Поэтому в начале 1934 года он получил долгожданную должность. Первые его действия были направлены на обуздание непомерных амбиций штурмовиков капитана Рема и устранение угрозы, которую они несли власти и профессиональной армии. Он представил Гитлеру свидетельства того, что планы вооружения штурмовых отрядов, которые вроде бы должны стать дополнением армии, на деле направлены лично против фюрера. Гиммлер предпринял аналогичные действия, хотя и руководствовался другими мотивами. Они сумели убедить Гитлера, и результатом явились кровавые события 30 июня 1934 года.
Таким образом Фрич стал авторитетной фигурой не только для Гитлера, но и для всех деятелей Германии, которые по разным причинам опасались роста влияния нацизма. Ему удалось закрепить превосходство военного командования в балансе внутренних сил, тем самым обойдя на повороте Гиммлера. По таким вопросам, как повторное введение воинской повинности и оккупация рейнских земель, Фрич был согласен с Гитлером. Однако он был человеком осторожным и постоянно заявлял, что прежде, чем сделать каждый шаг, необходимо прощупать почву, поэтому и сдерживал развитие армии, считая, что, пока она находится в процессе роста и становления, ее опасно подвергать искушению силой.
Двойное увольнение
Кризис наступил в январе 1938 года, причем его причиной стали события, далекие от военного дела. Бломберг влюбился в машинистку из своего офиса и женился на ней. Гитлер одобрил этот брак, публично заявив, что военные лидеры национал-социалистической Германии проявляют демократизм, они близки к народным массам, а вовсе не замкнуты в своей обособленной касте. Он лично посетил церемонию и выступил на ней свидетелем. Генералы сочли этот брак неприличным, однако, вопреки циркулирующим в те времена слухам, они не заявляли свой протест открыто и не вынуждали Бломберга покинуть кабинет. За них все сделал Гиммлер.
После свадьбы Гиммлер представил Гитлеру полицейское досье, из которого явствовало, что счастливая новобрачная была проституткой. После войны американские следователи высказали предположение, что Гиммлер посадил ее в офис Бломберга как приманку. Гитлер пришел в ярость, поскольку оказалось, что он лично присутствовал на свадьбе «уличной женщины», а значит, оказался в неловком положении. Он уволил Бломберга с занимаемого поста и даже вычеркнул его имя из списка офицеров.
Новости не слишком обеспокоили остальных генералов. Однако они были потрясены другим ударом, незамедлительно последовавшим за первым. После увольнения Бломберга встал вопрос о назначении нового военного министра, и тут на свет появилось новое досье, содержащее обвинение Фрича в гомосексуализме. В действительности это было досье его однофамильца, но, когда Гитлер послал за Фричем, Гиммлер представил свидетеля, формально опознавшего его, как человека, о котором идет речь в досье. Результатом стало также увольнение.
По мнению генерала Рёрихта, причиной действий Гиммлера явилось его желание не допустить, чтобы Фрич занял пост Бломберга. Став во главе вермахта – вооруженных сил страны, он бы приобрел слишком большую силу. «Любой человек, занявший этот пост, стал бы могущественнее Геринга, главнокомандующего люфтваффе. Назначить на этот пост другого военного было слишком сложно. Фрич был на тот момент единственной подходящей во всех отношениях кандидатурой, уже занимая вышестоящую должность по сравнению с Герингом. Однако вмешательство Гиммлера объяснялось вовсе не заботой о благе Геринга. Он старался расчистить дорогу для претворения в жизнь своих собственных планов постепенной замены армии отрядами СС».
Фрич потребовал разбирательства в суде, чего в конце концов добился, хотя и с немалыми трудностями и только при активной помощи Рундштедта, как представителя от генералов. Когда вопрос был решен, Гиммлер захотел сам председательствовать на суде, но на помощь Фричу пришел министр юстиции, провозгласивший необходимость военного суда. Тогда Гиммлер попытался воздействовать на свидетелей защиты. Чтобы обеспечить их безопасность и явку в суд, генералы организовали для них охрану. На суде свидетель Гиммлера отказался от своих прежних показаний, за что и поплатился жизнью. Однако Фрич был полностью оправдан.
Глава 4
Эра Браухича – Гальдера
Тот факт, что на смену Фричу пришел такой человек, как Вальтер фон Браухич, на первый взгляд может показаться странным и даже забавным. Еще более непонятно то, что он принял это назначение. Браухич всегда демонстрировал очевидную лояльность прежнему республиканскому режиму, а в вопросах политики и экономики придерживался либеральных взглядов, то есть весьма далеких от идеологии нацизма. Ему не импонировала ни ограниченность юнкеров, ни фанатизм нацистов. В то же время он всегда считался человеком достойным, не понаслышке знакомым с понятием чести и уж точно не карьеристом. Он был человеком справедливым, заботился о других, поэтому и пользовался безграничным доверием своих коллег и подчиненных. Почему он в феврале 1938 года принял предложение Гитлера? Возможно, взыграли личные амбиции, как-никак, награда была очень высока. Или он решил, что на новом месте сумеет стать еще более полезным своей стране? В пользу последнего толкования говорит и то, что Браухич сохранил хорошие отношения с Фричем уже после его увольнения и неоднократно пытался воздать ему должное, что не приветствовалось нацистами. Однако последующие события доказали, что Браухич ступил на скользкий путь, где удержаться на ногах и не изваляться в грязи чрезвычайно трудно.
Причины его назначения понять несложно. Гитлер был достаточно проницателен, чтобы осознавать важность правильного выбора кандидата, который пользовался бы всеобщим доверием, даже если для этого пришлось бы взять человека, не испытывающего симпатии к нацистам. Браухич считался опытным военным с прогрессивными взглядами, который, как бывший артиллерист, лучше понимал потенциал танков, чем другие генералы. В иных отношениях он также был менее консервативным, чем представители школы Фрича. Его широкая популярность также играла на руку, потому что не давала повода усмотреть в его назначении полити– ческие мотивы. А скромность и непритязательность этого человека позволяли надеяться, что им будет легче манипулировать, чем Фричем.
Вскоре Гитлер убедился, что Браухич, хотя и являлся вежливым и мягким человеком, ничуть не более, чем Фрич, расположен допустить инфильтрацию в армию нацистского влияния. Для начала он принял ряд мер, улучшивших условия службы и последующей жизни простых солдат, при этом внимательно следил, чтобы они оставались изолированными от нацистской организации. Одновременно он значительно укрепил дисциплину. Браухич стремился ускорить процесс обеспечения и оснащения вооруженных сил, и вместе с тем всячески тормозил проводимую нацистами политику, направленную на скорейшее втягивание страны в вооруженный конфликт. Его позицию поддерживал генерал Бек, бывший тогда начальником Генерального штаба. Бек, несомненно опытнейший военный и сильный, мужественный человек, принадлежал к «антитанковой школе», потому, пребывая в оппозиции к агрессивной политике Гитлера, ему приходилось давать заниженную оценку потенциальных возможностей нового оружия.
После того как летом планы Гитлера стали абсолютно ясны, Браухич собрал генералов на совещание и сообщил, что Бек составил меморандум, который, если его одобрят генералы, будет направлен фюреру. После этого Бек зачитал меморандум. Он настаивал, что внешняя политика Германии должна вестись так, чтобы избегать риска войны, особенно за такую незначительную территорию, как Судетская область. Он указал на слабость немецких вооруженных сил и их малочисленность по сравнению с той громадой, которая может выступить против них. Бек особенно подчеркнул, что Соединенные Штаты даже если и не примут участие непосредственно в конфликте, но обязательно станут снабжать противников Германии оружием и техникой.
Рундштедт, рассказывая мне о совещании, сказал: «Когда Бек закончил чтение, Браухич встал и спросил, есть ли у кого-нибудь из присутствующих возражения. Таковых не последовало, и меморандум был отправлен Гитлеру. Этот документ вызвал у фюрера приступ дикой ярости. Он уволил Бека и поставил на его место Гальдера».
Глава 5
Солнечный солдат – Роммель
Начиная с 1941 года имя Эрвина Роммеля неизменно затмевало имена других выдающихся немецких генералов. Его взлет от полковника до фельдмаршала был воистину стремительным. Он всегда являлся аутсайдером, причем аутсайдером двойным: во-первых, он не занимал высокого положения на иерархической лестнице Генерального штаба, а во-вторых, довольно долго действовал на фронтах за пределами Европы.
Своей известностью он обязан не только собственным заслугам, но и тонкому расчету Гитлера. Фюрер отлично знал, что в военное время народу необходим герой, блестящий военный, некая выдающаяся фигура. Поэтому он решил выбрать двоих солдат (только двоих), которых можно без опасности для себя сделать национальной гордостью, причем «один должен был быть на солнце, а другой в снегу». Солнечным солдатом стал Роммель в Африке, а снежным – Дитль в Финляндии.
Оба выступали не на главных сценах, где Гитлер собирался сам купаться в лучах славы. Оба были хорошими солдатами и обладали всеми качествами, необходимыми для достижения успехов на местах, и в то же время не претендовали на решение вопросов высшей стратегии. Оба казались вполне лояльными режиму и спокойно принимали Гитлера. Вначале Роммель очень старался оправдать выбор фюрера, однако с лояльностью дело оказалось намного сложнее. Когда Роммель понял, что выживание Германии и выживание Гитлера брошены на разные чаши весов, он сделал выбор в пользу своей страны и отвернулся от своего патрона.
Роммель многим обязан хорошему отношению Гитлера. Будучи человеком энергичным и активным, он без труда обратил на себя внимание фюрера. Но после этого он произвел настолько сильное впечатление на своих британских противников, что те постарались приумножить его известность значительно больше, чем рассчитывал фюрер.
Во время Первой мировой войны он еще младшим офицером отлично проявил себя и получил высшую награду Германии – орден Pour le Merite
[1]
. Это произошло в 1917 году после наступательной операции в Капоретто против итальянцев. Однако его профессиональные знания были оценены не столь высоко, как боевой дух, поэтому после войны для него не нашлось достойного поста в армии. Его не сочли подходящим для избранного круга офицеров будущего Генерального штаба. Но история о том, что после войны он был одним из командиров нацистских штурмовых отрядов, является не более чем легендой, придуманной пропагандистами уже после того, как Роммель приобрел известность, чтобы его слава ассоциировалась с именем партии.
