Эйно допивает кофе и, спустившись к реке, споласкивает почерневший от копоти кофейник. Затем, наполнив его водой, заливает тлеющие угольки костра. Вода булькает и шипит, клубы дыма поднимаются кверху и исчезают. Эйно заворачивает кофейник в грязный от сажи пластиковый мешочек, прячет в рюкзак и неторопливо говорит:

— Нет, этого медведя нам не догнать. — Затем, повернувшись ко мне, продолжает: — Ну, швед, на этот раз тебе вряд ли удастся что-нибудь снять. Медведь напуган и ушел далеко за речку.

Да я и сам это понимаю. Но на всякий случай все же оставляю камеру с тяжелым телеобъективом на груди.

Альфред сидит на поваленной ветром сухой сосне и в бинокль внимательно осматривает местность вдоль реки. Где-то далеко наверху река огибает крутой обрыв, и, мне кажется, Альфред думает, что медведь пошел по мелководью вдоль обрыва, обогнул его и снова вылез на наш берег. Как бы там ни было, он настолько от нас оторвался, что все мои надежды снять лапландского медведя, взлохмаченного от быстрой погони, снова тают в голубой дали.