Однажды в среду, ровно в два часа дня, в мой кабинет вошла девушка. Это была ее первая сессия, и представилась она Эми Локер. (Разве ты не рассказывала, что когда-то у тебя была кукла с тем же именем?) В сложившихся обстоятельствах я не вижу грубого нарушения профессиональной этики в том, чтобы использовать реальное имя пациентки, когда буду рассказывать тебе про ее случай. Определенно, нас объединяет этика,

ma chere amie

. Кроме того, мисс Локер дала мне понять, что ко мне ее направила именно ты. Ничего зловещего в этом как будто не было; возможно, рассуждал я, вас с девушкой связывают такие отношения, что принимать ее в качестве пациентки тебе неловко. Собственно говоря, для меня до сих пор остается неясным, любовь моя, насколько глубоко ты замешана в том, что принесла мне встреча с миниатюрной мисс Л. Потому прошу простить мне возможные глупости, которые могут в голос заявить о себе по ходу этого послания.

Поначалу, когда мисс Локер устроилась на стуле с кожаной обивкой — едва ли не боком, как на дамском седле, — у меня сложилось впечатление, что передо мной напряженная и взбудораженная, но в целом деятельная и даже своекорыстная молодая женщина. Ее одежда и аксессуары, как я отметил, были выдержаны в классическом стиле, который обычно предпочитаешь и ты. Не буду расписывать подготовительную часть нашей беседы, типичную для первой сессии (хотя мы можем обсудить этот и другие вопросы за обедом в субботу, если только захочешь). Вскоре мы уже перешли к непосредственному поводу, вынудившему девушку обратиться ко мне. Им оказалось, как тебе может быть — а может и не быть — известно, тягостное сновидение, посетившее мисс Локер не так давно. Далее последует изложение этого сна в том виде, в каком я перенес его с диктофонной записи от 10 сентября.

Во сне у нашей пациентки новая жизнь — по крайней мере, наяву у нее другая работа. В начале разговора она сообщила мне, что уже около пяти лет занимает должность секретарши в фирме, производящей инструменты и промышленные штампы. (Быть может, этот изящный штрих —

Таков общий фон сновидения, которое теперь начинается как таковое. В один особенно унылый день в пределах этого рабского бытия наша одевальщица манекенов приходит на работу. Ей досадно и страшно; последняя эмоция на этом этапе сновидения — некая иррациональная «данность». Ее дожидается небывалое количество новой одежды, в которую нужно облачить толпу манекенов в витрине. Их тела, не теплые и не холодные, неприятны на ощупь. (Обрати внимание на редкий пример восприятия температуры в сновидениях, пускай даже и нейтральной.) Она с тоской озирает ряды лиц, словно нарисованных пастелью, а затем говорит: «Довольно танцев, пора одеваться, спящие красавицы». В этих словах нет ничего спонтанного — как будто они ритуально произносятся перед началом каждого одевания. Но ход сна меняется, прежде чем пациентка успевает сделать что-то хоть с одним из манекенов, которые уставились в пустоту «предвкушающим» взглядом.

Рабочий день закончился. Она вернулась в свою маленькую квартирку, там ложится спать… и видит сон. (Мисс Локер всячески подчеркивает, что этот сон уже не ее, а одевальщицы манекенов!)