Выгнанный из избы деревенской повитухой бабкой Аксиньей дед Степан не пошел в баню, где сегодняшнюю ночь спали внучата, а топтался в сенях, не зная, куда бы пристроить свое большое тело.

На каждый доносящийся из избы стон он отзывался словно эхо:

— Ох, господи сусе!

С улицы вошел его сын, такой же громоздкий, кряжистый мужик.

— Батя, ну как?