Степан прохаживался по двору и ждал. Из горницы, где рожала жена, бабы его выперли, а сидеть одному в четырех стенах особого желания не было. Вот и бродил по двору Степан, изредка перекидываясь фразами со знакомыми по ту сторону плетня, а про себя возносил молитвы Господу, чтобы не оставил без внимания православную душу. И ожидал с нетерпением того мига, когда все решится…

Честно говоря, к молитвам у Степана отношение было своеобразное. Он вспоминал о боге только тогда, когда припекало. Но припекало не так уж редко, походы к турецким и черкесским берегам весьма тому способствовали. И ведь помогал Господь! В скольких боях побывал казак Степан Платов, но всегда возвращался не только живым и здоровым (синяки и легкие поверхностные раны не в счет), но и с хорошей добычей. В другое же время религиозные чувства Степана пребывали в дремлющем состоянии, что ни его самого, ни его черноокую красавицу-жену Елизавету, совершенно не беспокоило. Но на то тоже были свои причины. Казачкой Елизаветой его жена стала, лишь пройдя обряд крещения. А прибыла на Дон, глядя на всех исподлобья, и готовая вцепиться в глотку любому чужаку, пленная турчанка Эмине. Четырнадцатилетняя девчонка, доставшаяся Степану после очередного похода. Хоть и посмеивались казаки над его выбором, предрекая полный провал в деле укрощения строптивицы, оказавшей бешеное сопротивление и даже умудрившейся поранить кинжалом Степана. Но он, едва глянув в горевшие яростью черные глаза на прекрасном лице, сразу сказал: "Моя!!!" Ну, раз твоя, значит твоя. Хочешь и дальше драться с этой дикой кошкой — забирай.

Но до драк не дошло. Хоть Эмине и дичилась поначалу, поглядывая с опаской на недавних врагов, но к Степану привязалась быстро. Может быть потому, что не стал молодой казак вести себя, как дикий варвар (о чем она наслушалась в свое время), сходу овладев лакомой добычей, а повел себя с ней на первых порах, как любящий старший брат с малой сестренкой — ведь он был на тринадцать годков ее старше. И оттаяла басурманка, посмотрев совсем по-другому на своего пленителя. Тем более, что положение единственной жены вольного и богатого казака не шло ни в какое сравнение с тем, что ее — девушку из бедной семьи, ожидало на родине. Что ей сразу по прибытию и объяснили другие казачки — по большей части сами недавние турецкие и черкесские полонянки.

Трудно на первых порах им пришлось, начиная от сложности в общении, и заканчивая непохожестью совершенно разных обычаев. Если Степан худо-бедно еще мог объясняться на турецком, то вот Эмине не знала русского вообще. Родители Степана поначалу были не в восторге от выбора сына, но перечить не стали. В конце концов, на Дону этим никого не удивишь. Многие казаки брали в жены пленных турчанок и черкешенок, и ничего, мир от этого не перевернулся. А поскольку до этого они Степана уже порядком достали своими планами с женитьбой, заявляя, что "давно пора", то он им и ответил в том же духе. Дескать, что хотели, то и получите. Чем вам невеста не по душе? Молода, красива, здорова, по хозяйству расторопна, будущего мужа любит и уважает. Вас, как моих родителей, тоже. Что вам еще надо? Ну а то, что приданого за ней нет, так ведь и тещи тоже нет! А то, что по-русски ни бельмеса, и не молитвы Господу возносит, а намаз совершает, так это не страшно. Приданое — дело наживное, язык выучит, перейдет в православную веру, а там и обвенчаются в церкви, как положено. Не они первые, не они и последние. Родители поохали, повздыхали, но смирились. В конце концов, раз Степан сам эту басурманку выбрал, то пусть сам с ней и возится. Действительно, не он первый, не он и последний. Так и начали жить поживать донской казак Степан Платов с турчанкой Эмине, вскоре ставшей казачкой Елизаветой.

Неожиданно хлопнула входная дверь, и на крыльце появилась его сестра Мария.

Весна 7182 года (1674 от Рождества Христова) выдалась ранней. В Черкасске царило сильное оживление. В прошлом году прибыл большой караван на Дон, а теперь царь московский Алексей Михайлович прислал большой отряд служилых людей для совместного похода с казаками против турок и татар. Вовсю шла подготовка, и многие мальчишки с завистью смотрели на казаков, собирающихся в очередной поход. Здесь же сновали московские стрельцы в ярких кафтанах. Все говорило о том, что за турок собираются взяться всерьез. В прошлом году отряд казаков во главе с атаманом Михайло Самарениным прорыл засыпанный турками проход через Казачий Ерик, и вышел в Азовское море, но остановился на зимовку в устье Миуса. Собирались возвести там крепость, чтобы использовать ее, как базу для дальнейших походов. Небольшую крепость возвели, но… Увы, место выбрали неудачно, и в весеннее половодье ее затопило водой. Сейчас нужно было взять реванш, поэтому работа кипела.

Не составлял исключения и Иван Платов, с завистью поглядывая на большие морские струги. Вскоре они уйдут к турецким и крымским берегам, а он снова останется здесь. Мал еще, не хотят его брать в поход, более опытных казаков хватает с избытком. По большому счету, Иван это и сам понимал. То, что он хорошо умеет стрелять из всего, что стреляет — от лука до винтовальной пищали, это еще не делает его хорошим бойцом. Выстрелить можно столько лишь раз, сколько у тебя в наличии заряженных стволов, после чего вся надежда только на добрый клинок. А все казаки уверены, что в бою на саблях ему долго не выстоять против взрослого и опытного янычара. Что годами мал, что богатырской статью не вышел. Если только… А вот об этом его учитель, казак Матвей Колюжный, велел молчать, как рыба. Чем меньше про него знают, тем лучше…

Иван и Матвей сидели в доме за большим столом, на котором была разложена турецкая карта Черного моря, и занимались изучением искусства мореплавания. Как управлять казацким стругом и большим турецким кораблем, если его удастся захватить в целости. Как определять свое место в море вдали от берегов по Солнцу и звездам, как предугадывать погоду и многое другое. Матвей Колюжный сам удивлялся успехам своего ученика. Хоть он и понимал, что потерянного времени не вернуть, поскольку начинать готовить сильного характерника надо буквально с первых месяцев после рождения, но и то, чего удалось добиться, его поражало. На такой успех он поначалу даже не рассчитывал. Дар Ивана оказался не просто сильным, а

— Ваня, рубиться на саблях на палубе турецкого корабля, или с янычарами на берегу — это не твое. Уже видно, что статью ты не в отца, а в мать пошел. Богатырской силы, чтобы подковы ломать и коня на плечи под брюхо поднимать, в тебе не будет. Да это и не нужно. Твоя сила в другом. Никто не ждет опасности от хлопца, не похожего на богатыря, у которого к тому же еще и не видно оружия. Владеть саблей, конечно, я тебя научу. И не только саблей. Но главное твое оружие — голова. И помни, что твоя сила не в руках и ногах, а внутри тебя. И умело пользуясь этой силой, ты любого врага одолеешь. Ты — прирожденный лазутчик, Иван. Из тех, кто один в поле воин.

— Но как это, дядько Матвей?! Как это — одному турок бить?!