Первое сентября выдалось солнечным и теплым. Невыспавшаяся Марьяна, в коричневом форменном платье и белом фартуке, нажала кнопку звонка квартиры, где жила ее подруга.

— Наконец-то! Может, ты ее поторопишь?! Уже час перед зеркалом крутится, — Диана Дмитриевна в длинном шелковом халате с аккуратно подобранными волосами выглядела возмущенной.

— Первого сентября в школу опоздать невозможно. Уроки все равно левые, — спокойно заметила Марьяна, пытаясь предугадать, как ее подружка собралась поразить публику на этот раз.

Бросив прощальный взгляд в зеркало, Зоя, стараясь, подобно манекенщицам, ставить ножки по одной линии, выплыла в коридор.

— Ну, как я вам?

Зоины родители развелись, когда ей было двенадцать. Сказать, что она переживала из-за развода, было неправдой, больше доставали бестактные вопросы соседей: «Почему такая безупречная семья развелась?» Или: «Как ты будешь жить без отца?» Безупречной Зоя их семью никогда не считала, слишком хорошо помнила родительские ссоры и ставшие уже привычными разговоры о разводе.

Первые два года своей жизни Зоя прожила на Малой Бронной, в трехкомнатной квартире вместе с бабушкой и дедушкой — родителями Дианы Дмитриевны. Потом Зоины родители купили кооперативную квартиру в Кузьминках, куда переехали вдвоем, оставив Зою с бабушкой и дедушкой, лишь иногда забирая ее на выходные. Воспитывала Зою Евгения Леонтьевна, которая не уставала внушать девочке, что ее мама самая лучшая, самая красивая и достойна гораздо большего, чем она имеет. Под этим подразумевалось абсолютно все: и лучшая квартира, и лучшая одежда и, самое главное, более достойный муж, чем ее отец, Тихомиров Алексей Иванович, которого за глаза называли только по фамилии, словно своего имени он был недостоин.

— Ты посмотри, что этот Тихомиров опять сделал?! — начинала Евгения Леонтьевна очередной разговор с Дмитрием Александровичем, с дедушкой Зои.

— Ну, ладно, Женечка, — успокаивал он обычно свою жену, даже не пытаясь выяснить, в чем дело. — Все образуется, они сами разберутся.

— Все-таки мы зря согласились на этот брак. Позволили нашей единственной дочери выйти замуж за этого деревенского мальчишку. Думали, что он нам будет благодарен, а он так и не понял, как ему повезло. А этот ужасный район Кузьминки, в котором они купили квартиру. Это так далеко от Москвы.

— Ты уже знаешь, куда будешь поступать после школы? — спросила Зоя у Юры, наблюдая за утками на озере в Кузьминском парке.

Так получилось, что этот парк стал излюбленным местом прогулок Зои с ее кавалерами, хотя впрочем, в их районе и пойти было особенно некуда.

— Я буду поступать в МИЭМ, — объявил Юра, делавший вид, что наблюдает за утками, а на самом деле, любовавшийся Зоиным профилем. Как бы ему хотелось поцеловать ее, но так уж сложилось, что, записавшись в друзья, он даже и помыслить не мог об этом, поэтому тихо вздыхал издалека и… встречался с Леной. Лучшей подругой Зои. Зачем он это делал? Ради безопасности: если у него есть девушка, значит, можно позволить себе некоторую вольность по отношению к Зое. Например, взять ее за руку в парке или обнять, когда ей холодно. Какая же она красивая и какая милая у нее улыбка. Вовсе неудивительно, что она встречается со студентами, она выглядит совсем взрослой, а он, кажется, совсем не вырос за последний год, и мускулатуры у него нет, не то, что у того парня, с которым он встретил Зою пару дней назад.

— Что такое МИЭМ? — спросила Зоя, не повернув головы.

— Московский институт электронного машиностроения.

— Я решила поступать в МИЭМ, — сообщила Зоя Марьяне, когда они возвращались из школы.

— А почему именно туда? И как это расшифровывается?

— Ты же знаешь, что мне все равно надо поступать куда-нибудь. Как только я завожу разговор о том, что хотела бы поработать и понять, чем бы хотела заниматься, бабушка устраивает скандал. Видите ли, они мечтают видеть меня с высшим образованием, и считают, что я сведу всех в могилу своими ужасными отметками, что у меня совсем нет совести, и я должна пожалеть свою мать, которая не выходит из-за меня замуж, — Зоя остановилась, чтобы перевести дух, а Марьяна сочувственно закончила за нее:

— И у тебя остается единственное желание сделать так, как они хотят, чтобы от тебя отстали?

— Это точно, — согласилась Зоя. — Больше всего на свете ненавижу скандалы.

На Восьмое марта Зоя вместе с мамой поехала к бабушке с дедушкой. «Праздники ты должна обязательно проводить в кругу семьи, а не в компании оболтусов», — повторяла Евгения Леонтьевна каждый раз, когда Зоя робко намекала на то, что ей бы хотелось куда-нибудь пойти с друзьями. К тому же дело осложнялось тем, что Диана Дмитриевна по-прежнему переживала, что осталась одна. Полковник, с которым у нее был роман, оказался прочно женатым и приходил в гости только по будням. А праздники и выходные Диана Дмитриевна приходилось проводить дома.

— Просто не могу видеть, как другие женщины гуляют под руку с мужьями, а я одна, — жаловалась она дочери.

— Мамуль, ну ты можешь сходить в театр, например, с тетей Верой или еще с кем-нибудь.

— Шерочка с машерочкой, — презрительно отвечала она. — Нет более грустного зрелища, чем две одиноко прогуливающиеся женщины в фойе театра. Всем понятно, что их бросили мужья.

В такие минуты Зоя не понимала маму, которая придавала слишком большое значение мнению окружающих. Ей казалось, что вполне можно прекрасно провести время с подругой, наслаждаясь спектаклем, и мужчина рядом вовсе не обязателен.

Прошло десять лет.

Зоя и Жак, утомившись от ходьбы и бесполезного разговора, присели на скамейке Люксембургского сада. Со стороны они представляли собой приятную семейную пару, которая вышла на прогулку в солнечный, хотя и прохладный, воскресный день слишком рано начавшейся осени. Зоя была в коротком двубортном песочном плаще, хорошо гармонировавшим с ее белокурыми уложенными волосами, спускавшимися чуть ниже плеч.

Жак молчал, а Зоя думала о том что, начиная с того дня, когда она приняла решение вернуться, она начала прощаться с полюбившимися местами Парижа. Сегодня настал черед Люксембургского сада, недалеко от которого они жили с Жаком. Зое очень нравилось здесь гулять, и она часто приходила сюда одна, когда Жак был занят. Здесь можно спокойно посидеть в тени деревьев с книжкой или бродить, рассматривая многочисленные статуи королев и думая о тех людях, на невидимые следы которых она ступала. Ведь именно здесь гуляли Гюго, Бальзак и Жорж Санд. А знаменитая Ахматова, будучи замужем за Гумилевым, здесь тайно встречалась с безудержным Модильяни. Некоторые осуждали ее, а вот Зоя не могла. Она никогда не осуждала любовь, считая ее самым прекрасным на земле чувством. В связи с Ахматовой Зоя почему-то вспомнила о роковой любви своей мамы и отца Руслана. Как ни странно, но их любовь выдержала все беды и проверку временем. Они по-прежнему были вместе, и последние годы Зоя особенно этому радовалась. Она впервые была предоставлена самой себе и могла позволить себе жить в Париже, зная, что о маме есть кому позаботиться.

— Зоя, — Жак смотрел на нее с упреком. — Ну может быть, ты все-таки передумаешь? Зачем тебе эта Москва? У вас там такая чертовщина творится после этой вашей перестройки. Ну, что там тебе делать?

— Да что же это такое, Каролина? — Руслан держал в руках дневник дочери.

— И что ты увидел там нового? — Каролина насмешливо смотрела на отца и в ее больших карих глазах, подведенных черным карандашом, не было ни тени страха. Только насмешка.

Руслан скользнул по ней взглядом и нахмурился. Он совершенно не знал, как совладать с собственной дочерью. Иногда он думал, кто кого воспитывает: они с Аллой Каролину или она их. Скорее всего, они испортили ее излишним баловством, потому что в глубине души знали, что виноваты перед ней. Конечно, им повезло, что обман до сих пор не открылся, но Руслан и Алла по-прежнему жили под гнетом страха. Иногда было достаточно какого-нибудь внимательного взгляда незнакомого человека, устремленного на Каролину или случайно проходившего мимо милиционера, чтобы сердце ушло в пятки. Они все еще жили по поддельным паспортам, и хотя называли друг друга по-прежнему, Катю сразу же после той тяжелой болезни стали называть Каролиной. Девочке понравилось новое имя, и она быстро привыкла. Интересно, помнит ли она сейчас, что ее когда-то звали Катей? Помнит ли она Зою? Все эти вопросы длинными бессонными ночами изматывали Руслана. Конечно, с годами стало легче, иногда ему даже удавалось забыть обо всем. Но последнее время его стало беспокоить, что Каролина стала все более и более походить на Зою. Дело было даже не столько во внешности, сколько в поведении, в привычке задирать высоко свой и без того вздернутый нос и в просто потрясающем самомнении. Вот и сейчас, любая на ее месте сжалась бы от страха, любая, но не его дочь. Каролина его не боится.

— Да, — Руслан бросил дневник на стол, — Ты совершенно права. Нового в твоем дневнике не увидишь. Одни тройки с двойками. Но я не могу понять, ты же способная девочка, почему ты так плохо учишься?

— Я просто не хочу тратить на это время. — Каролина улыбнулась: — Жизнь слишком хороша, чтобы в ней было место глупой зубрежке, а без этого, милый папочка, как ты понимаешь, хороших отметок не ставят.

Зоя пересекла старинный вестибюль гостиницы и остановилась у стойки, ожидая, когда он освободится, чтобы справиться о наличии номеров. Мужчина средних лет, мешая вместе французские и английские слова, пытался что-то выяснить у администратора. Но тот только качал головой. Исчерпав весь свой словарный запас, мужчина повернулся к Зое и в отчаянии пробормотал:

— Это черт знает что такое!

Зоя улыбнулась и сказала на родном языке:

— Могу я чем-нибудь вам помочь?

— О! Вы русская. Какое счастье. Вы знаете этот чертов язык?

Каролина сидела рядом с Артемом на последней парте. Их классная дама Лилия Владимировна говорила что-то о каникулах. Проведение каникул вместе с классом совершенно не интересовало Каролину, поэтому она раскрыла на коленях новый журнал мод и целиком погрузилась в изучение. Неожиданно прозвучавшее слово «Москва» заставило девушку поднять голову и прислушаться. Журнал соскользнул с коленок и упал на пол, но она даже этого не заметила. Артем молча поднял его и положил перед ней. Слова учительницы казались ей сладкой музыкой. Она столько мечтала о том, как попасть в этот вожделенный город, а оказывается, Москву можно посетить вместе с давно запланированной экскурсией. Они уже ездили так в Питер. Каролине тогда не понравилось, Лилия Владимировна их слишком опекала, и она решила больше никуда не ездить. Но в этот раз Каролина не будет ее слушать. Ей бы только туда попасть! Москва была пределом ее мечтаний последнее время, и она вся извелась, пытаясь найти разгадку тайны родителей. Однажды она попыталась расспросить отца о своем детстве, но он перевел разговор на другую тему, такое же фиаско она потерпела и с матерью, и все это еще больше подогрело ее интерес.

— Ты что, сидишь, как зачарованная? — толкнул ее локтем Артем.

— Темка, — Каролина повернулась к нему, ее глаза сияли. — Оказывается, мы в Москву едем. Я так счастлива.

— Что это вдруг? — удивился он. — Об этой экскурсии еще в начале года говорили, только ты, как всегда, витала в облаках.

— Разве? Я не слышала, хотя впрочем, может, и слышала, но тогда не обратила внимания, поскольку мне это было неинтересно. Но сейчас?!

Жак был в квартире, когда Зоя вернулась, чтобы собрать вещи. Хмурый, но как всегда аккуратно причесанный и чисто выбритый.

— Почему ты не на работе? — удивилась Зоя.

— Решил дождаться тебя, чтобы поговорить.

— Зачем? Разве непонятно, что между нами все кончено?

— Неужели ты бы уехала просто так? После всего, что было между нами?