В 1992 году на экраны вышел одноименный фильм Станислава Говорухина. Закадровый текст, комментируя изобильные кадры кинохроники конца ХIХ - начала ХХ века, повествует: "Россия. Загадочная и незнакомая страна. Так уж получилось, что мы ничего не знаем о ней. Поэтому, наверное, и живем так трудно и так глупо... Чем больше узнаешь эту незнакомую страну, тем крепче влюбляешься в нее. Это происходит невольно... То, что покажем мы - это как бы впечатления человека, который начал узнавать историю своей страны в зрелом возрасте. И все, что мы узнавали в процессе съемок переворачивало душу. Как так случилось, почему господь отнял у людей разум, как можно было разграбить и уничтожить такую богатую страну? И почему, почему мы ничего не знали о ней, о своей Родине?"

Авторы фильма, на десятилетия внедрившие в массовое сознание образ не знавшей нужды, кормившей пол Европы России, изрядно лукавят. Почему они не знали о ней - вопрос скорее лично к ним. Все материалы, использованные в фильме, прекрасно известны советской историографии, не раз публиковались в массовых изданиях. Да и не работал Станислав Говорухин в неких секретных монархических архивах.

Советские историки заслужили от авторов фильма весьма своеобразную благодарность: "История России, которой мы учились в школе, написана услужливыми лакеями, спешившими угодить своим хозяевам. Как раз тем, кто растоптал и разграбил эту страну. Ее убийцам. История России написана ее убийцами" [1].

Еще раз подчеркну: ничего необычного, неизвестного ранее советской исторической науке, Станислав Говорухин в своем фильме не открыл. Действительно, если начинать изучение истории своей страны "в зрелом возрасте", взявшись за книги вместо патриотических кинофильмов, можно узнать много нового. Но это не повод отрицать факты, многократно опубликованные и известные отнюдь не только специалистам. Чтобы не изобретать велосипед и не доказывать очевидного, рассказывая о мощном экономическом и промышленном росте России второй половины XIX - начала XX века, я обращусь к широко доступному массовому советскому читателю источнику - Большой советской энциклопедии (БСЭ).

...Отмена крепостного права в 1861 году дала мощный импульс для развития в России капиталистических отношений. Отмечался повсеместный рост мелкого ремесленного и кустарного производства. Темпы этого процесса БСЭ иллюстрирует на примере данных по Пермской губернии: за десятилетие 1855-65 годов возникло 533 новых промыслов, в следующем десятилетии - уже 1 339, в период с 1875 по 85 годы зарегистрировано появление 2 652 мастерских, а в 1885-95 годах 3 469. Происходило объединение промыслов в относительно крупные предприятия мануфактурного типа. В конце XIX века в Европейской России было не менее 2 млн. кустарей и ремесленников [2].

Другой вопрос, как воспринимать эти цифры. Правы авторы фильма, «Чем больше узнаешь эту незнакомую страну, тем крепче влюбляешься в нее. Это происходит невольно…» Происходит, ведь для того и создаются такие работы. Достаточно изъять из общей картины несколько «незначительных» фактов, и из научной она превращается в праздничный лубок с румяными гимназистками, хрустом французской булки и счастливыми крестьянскими песнями на летнем сенокосе.

Вот только не ясно из этой картины (и в этом снова правы авторы фильма), что же случилось со счастливой Россией? В каком помутнении рассудка гимназистки, бросив учебу, взялись за бомбы, а разрумянившиеся крестьянки с сенокоса прекратили петь и зарезали барина? Как дошла страна до социального взрыва в 1905 и 1917-м? Почему с отменой крепостного права шел лавинообразный рост крестьянских бунтов? То ли массовое помешательство охватило страну, то ли осуществили свой заговор тайные силы, «убили Россию».

Просто параллельно существовала другая Россия. История как наука их не разделяет, но раз уж появилась в массовом сознании «Россия, которую мы потеряли», взглянем подробнее и на ее оборотную сторону.

По данным Всероссийской переписи 1897 года общая численность населения Российской империи (без Финляндии) составляла 125,6 млн. человек. Крупная буржуазия, помещики, высшие чины и пр. составляли около 3 млн. человек. Зажиточные мелкие хозяева - до 23,1 млн. Остальные - беднейшие крестьяне и пролетарии [6].

Отмена крепостного права ознаменовалась для крестьянства существенным сокращением их земельных наделов. Подписанные в 1861 году Александром II «Положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости» гласили:

Вплоть до второй половины XIX века крестьянство России (более 85 процентов всего населения) было, фактически, лишено медицинской помощи. Немногочисленные больницы, сосредоточенные в городах, не принимали крестьян. Яркий пример - одна из трех существовавших к началу XIX века в Москве больниц гражданского ведомства - Голицынская. Клиника была создана в 1802 году на средства князя Дмитрия Михайловича Голицына, завещавшего потратить его состояние на строительство в Москве бесплатной больницы для бедных – «учреждения Богу угодного и людям полезного».

Согласно воли завещателя, лечиться в ней могли «все бедные – и русские, и иностранцы, всякого пола, звания, вероисповедания и национальности». Не допускались в больницу только крестьяне. Они считалось личным имуществом, о здоровье которых должен заботиться собственник.

С отменой крепостного права и проведением Земской реформы в деревню пришла медицина. Не повсеместно, земские управления были созданы только в 34 центральных губерниях Европейской России, но уже это был огромный рывок вперед. «Врачей на селе до введения земств вообще не было (исключая редкие случаи, когда помещик сам открывал на свои средства больницу и приглашал фельдшера). Земства содержали специально подготовленных сельских врачей (число их за 1866—1880 гг. выросло вчетверо)», - отмечает Н.А.Троицкий [21].

О земской медицине «Брокгауз и Ефрон» сообщает следующее: «Организация ее ныне в существенных чертах такова: уезды разделяются на участки (иногда 4-5 на Уезд), каждым участком заведует врач, приглашаемый земством; для приема амбулаторных больных, для помещения нуждающихся в больничном лечении существуют в каждом участке земские больницы или приемные покои; лечение, содержание больных бесплатное; в среднем на участкового врача приходится около 10 — 15 000 человек, разъезды врачей очень велики» [22].

Ситуация постепенно менялась к лучшему, но явно недостаточно. В «Объяснительной записке к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 г.» сказано: «Для бесплатного пользования сельских обывателей в губерниях и областях образованы врачебные участки, состоящие в ведении сельских врачей; в каждом участке находится лечебное заведение — больница или приемный покой. Число врачебных участков за пятилетие 1906-1910 гг. увеличилось с 3268 до 3804, но лишь в немногих губерниях Европейской России упомянутые участки по размерам своим и количеству приходящегося на них населения удовлетворяли нормам, при которых медицинская помощь населению могла бы быть вполне обеспеченной. Наилучше организована врачебная помощь земскими учреждениями: по 18 губерниям радиус участков составлял в среднем менее 15 верст (верста – 1,07 км. – ДЛ.), а по 10 — менее 20 верст; при этом по 19 губерниям количество населения в участках не превышает 30 тыс. чел. Слабее поставлено дело в местностях, где не введено земское самоуправление: в большинстве таких губерний размер участков определялся радиусом в 25 и более верст, в некоторых же достигал 100 верст и даже превышал это число» [23].

[В первоначальной версии название главы выглядело "Почему в православной империи вымирал русский народ?". Читатели верно указали, что говорить о "вымирании" в данном случае не верно - имело место изменение пропорции русских и нерусских народов Европейской России.]

Быстрый рост населения Российской империи второй половины XIX века принято подавать как однозначно положительный факт, свидетельство улучшения качества жизни на фоне общего экономического роста в стране. Более внимательный взгляд на проблему приводит, однако, к неутешительным выводам: наряду с общим ростом, доля русского, и более широко – православного населения России сокращалась.

Для страны, государственной идеологией которой являлась триада «Самодержавие, православие, народность», одним из важных аспектов внешней политики - защита славян и православных по всему миру, такое положение вещей выглядит немыслимым. Однако данные свидетельствуют: в самой России православные были наиболее ущемленной частью общества, доля русского населения, по сравнению с другими народами не росла, а сокращалась. 

А.Х.Бенкендорф, глава III отделения императорской канцелярии, в докладе о настроениях крестьян (1839 год) отмечал: «В народе толкуют беспрестанно, что все чужеязычники в России, чухны, мордва, чуваши, самоеды, татары и т. п. свободны, а одни русские, православные - невольники, вопреки священному писанию» [33].

Отмена крепостного права в 1861 году ситуацию улучшила лишь формально. "Крестьяне к концу 70-х годов были доведены до отчаяния, отмечает историк Н.А.Троицкий. Они страдали от безземелья, поборов и повинностей. Земля распределялась тогда так, что на одно помещичье хозяйство приходилось в среднем по стране 4666 десятин, а на крестьянское - 5,2 десятины, причем сумма налогов с крестьян более чем вдвое превышала доходность крестьянских хозяйств. К постоянным бедствиям добавились временные: неурожай 1879 г. и голод 1880 г., разорительные последствия русско-турецкой войны. Вот как рисовал безысходность судьбы русского пореформенного крестьянина поэт... П.Ф. Якубович:

Действительно, вторая половина XIX века характеризовалась серьезным ростом образования населения России. Если ко времени падения крепостного права, как мы отмечали в первой главе, число грамотных во всей массе жителей приближалось к 7%, то к 1897 году этот показатель возрос до 21%. К 1907 году грамотность населения европейской части страны составила 35 процентов, а к 1917 году возросла до 43 процентов [37]. И действительно, советская историография, не скрывая этих цифр, формировала образ неграмотной дореволюционной России.

Здесь, как и в случае с уникальным экономическим ростом при уникальной же нищете населения, существует лишь кажущееся противоречие. Для понимания реального положения вещей в сфере российского образования нужно рассмотреть этот вопрос на значительном историческом интервале.

Сложившаяся к XIX веку в России структура образования была весьма разнообразна. Дворянство традиционно предпочитало военную карьеру. Кроме того, к услугам знати были лицеи - привилегированные учебные заведения с двухступенчатой системой образования: первая ступень - гимназическая (среднее образование), вторая университетская (высшее образование). Обучение в лицее длилось шесть лет (четыре класса по 1,5 года каждый). Всего лицеев в России к середине XIX века было 5 (к началу века один – Царскосельский на 100 учеников). Большая часть из них впоследствии, к концу века, была преобразована в университеты.

Основным типом светского гражданского образования для знати в России по-прежнему было домашнее. Существовало, правда, и частное образование (пансионы), имевшие распространение хоть и большее, чем лицеи, но недостаточное для широкого охвата даже и дворянского сословия. Например, к 1804 году в империи существовало 88 частных пансионов, в которых обучались 1 529 человек в Санкт-Петербургском и Московском учебных округах, 431 – в Виленском и Дерптском, и 88 и 26 человек, соответственно, в Казанском и Харьковском учебных округах [38].

В противовес элитарным учебным заведениям самой массовой оставалась система образования, начальное в котором было представлено церковно-приходскими школами и, в военном образовании, кадетскими корпусами. Основным среднеобразовательным учебным заведением являлись гимназии. Также к сфере среднего образования относились училища – сословные учебные заведения, обслуживающие интересы своего сословия. Средние военные учебные заведения были представлены военными училищами, религиозные - духовными семинариями, а высшие - академиями. Светское высшее образование давал Московский университет.