Вероника… Ее имя будто состоит из двух: Вера и Ника. Вера осталась в ужасном прошлом, там, где она спрыгнула с тонущего «Адмирала Нахимова», видела, как один подонок утопил ее родителей, разочаровалась в любимом, родила от школьного друга, погибшего потом в Афгане… Появилась Ника – мстительница, преуспевающая бизнесвумен, привыкшая побеждать. Она мечтает найти убийцу своих родителей, отомстить ему и начать жизнь сначала…
Пролог
Передачу отчего-то снимали не в телецентре, а в библиотеке пятизвездного отеля «Балчуг – Кемпински».
Запись была назначена на полдень.
Чтобы над ее лицом успел поработать гример, Нику попросили прийти в одиннадцать.
«Полдвенадцатого будет в самый раз, – решила она. – Нечего меня особо разрисовывать».
Часть первая
1
…Родители расслабились. Строгости выпускного класса – пока Вера готовилась к институту – остались позади. В этой поездке предки позволили ей делать все, чего бы она ни пожелала. В разумных, конечно, пределах.
Вечерами она бродила по теплоходу под руку с новым знакомым – юным морским волком Мишенькой. Как и Вера, он только что поступил в вуз со смешным названием ОВИМУ, что означало Одесское высшее инженерно-морское училище. Его родители тоже сделали сыну подарок – круиз по Черному морю. Только Миша в отличие от обремененной родичами Веры путешествовал в одиночку.
«Последний раз пассажиром хожу! На следующее лето уже практика. Пойду для начала матросом! Вокруг Европы! Киль, Бремен, Роттердам! Манчестер, Барселона!..» – гордо говорил свежеиспеченный курсант, когда они с Верой с важным видом сидели в баре теплохода «Варна» за запотевшими стаканчиками безалкогольных коктейлей. Названия иноземных городов, которыми угощал ее Миша, пьянили хлеще шампанского.
Иногда Вера, устав от бесконечных Мишкиных морских терминов, дезертировала на дискотеку вдвоем с Женей – соседкой по четырехместному столику в ресторане. Евгения, молодящаяся тридцатилетняя разведенка, тоже путешествовала в одиночку и с радостью принимала компанию юной и свежей Верочки: на эту парочку мужики клевали, как кефаль на самодур. Вера своих поклонников держала в строгости, вольностей не позволяла, но все равно – что это была за поездка!..
Родители разрешали Вере не вставать к завтраку и не ворчали, что перед сном она перечитывает малосерьезную книжку «Динка прощается с детством».
2
На верхней палубе «Адмирала Нахимова» собрались туристы из числа тех, кому за сорок. Они праздновали День шахтера, поздравляли ветеранов и танцевали устаревшее, тяжеловесное танго. Нестройные голоса выводили под баян: «Бье-ется в те-есной печурке огонь!»
Молодежь игнорировала ветеранские мероприятия. Вера вместе с будущим морским волком Мишей отправилась бродить по пароходу в поисках вечерних приключений. Заглянули на верхнюю палубу, но, заметив Верочкиных родителей, поспешно ретировались. Прогулялись к корме, наведались в тамошние бары. И в первом, под названием «Варна», и во втором – «Рубине», был полный аншлаг. Пассажиры так аппетитно потягивали свои безалкогольные коктейли, что казалось, будто они пьют по меньшей мере водку с мартини. Свободных столиков не было, у барной стойки народ стоял в два ряда.
Миша предложил поплавать в бассейне, но Вера после сегодняшнего пляжа была сыта купаньями по горло.
– Давай лучше посмотрим, как отплывать будем! – предложила она.
– Не отплывать, а отшвартовываться, – важно поправил он.
3
Пока официант все приносил и приносил закуски, Вера чуть не грохнулась в обморок. Голод был настолько нестерпимым, а ароматы изысканных блюд – столь дразнящими, что она с трудом понимала, что с ней происходит.
Стены ресторана покачивались и плыли. Откуда-то издалека доносилась музыка. «И снится нам не рокот космодромаа, не эта ледяная синева…» – надрывался отдаленный стенами ансамбль. И звуки песни, и голоса двух мужчин, сидевших рядом за столиком, доходили до Вероники словно сквозь плотную вату. Она почти не понимала, о чем говорят ее взрослые собеседники. Прикрыв рот полотняной салфеткой – чтобы спутники ни о чем не догадались, – она судорожно сглатывала слюну. Но
папики
увлеклись беседой между собой и, похоже, не понимали, что происходит с Верой. Зойка же натянуто улыбалась и временами посылала Верочке ободряющие взгляды.
А официант тем временем все таскал и таскал в отдельный кабинет подносы, полные закусок. В них российская роскошь сочеталась с азиатской тонкостью. Вазочки с красной и черной икрой, украшенной маслом; салат «Узбекский», остро пахнущий мясом и жареным луком; рыбное ассорти, разукрашенное веточками петрушки и маслинками, плошки с соленьями…
4
Доценту Полонскому льстила связь со студенткой, вдвое младше себя. Льстила – и радовала, и возвышала его в собственных глазах. Но не потому, что Вероника Веселова была в жизни доцента первой любовницей-студенткой. Красавца Влада всю его жизнь баловали женщины. Он не вел им счета, и в непрерывной череде его возлюбленных Веселова была не самой красивой, эффектной, страстной и даже не самой молодой.
Встречались в его жизни любовницы и более горячие, и более умные… И более слабые, и более сильные…
Однако Полонскому (и он скоро стал отдавать себе в этом отчет) Вера (в отличие от других прошлых «увлечений-развлечений») просто
очень нравилась.
Ему нравились ее не по-детски здравые и умные суждения. Его забавлял ее юмор. Он чувствовал в ней, столь еще юной, несгибаемый стержень характера. Конечно, у восемнадцатилетней Вероники не имелось еще ни житейского опыта, ни мудрости, ни знаний о людях и о положении вещей… И ему хотелось ее научить, помочь, оберечь…
5
Приказ об отчислении состряпали в рекордные сроки.
Василий пробовал защищаться. Ходил в деканат и в комитет комсомола. Взывал к здравому смыслу – он что, преступник какой? Злостный спекулянт или диссидент? Чего он особенного сделал? Подрался? Так мало ли драк происходит в общагах… Недавно вьетнамцы вообще стенка на стенку ходили. Но ему популярно объяснили: драться
можно
с себе подобными. А бить преподавателя – пусть даже за то, что он переспал с твоей девушкой, – нельзя. «Скажи спасибо, что дело за хулиганку не завели!» – сказал ему на прощание ректор.
Василий подписал обходной и забрал из института документы. Он как раз поспел к окончанию осеннего призыва.
Вера умоляла: «Васька, не дури! Ты что, заболеть не можешь?! У меня есть знакомая из первого меда, она говорит – можно любую болезнь изобразить. Сотрясение мозга, шизофрению… Да хоть писаться начни по ночам!»
Он выслушивал ее речи. Молчал. Вера горячилась: «Васька, ну не сходи с ума! Откосишь в лучшем виде! Годик поработаешь, потом восстановят!»
