Жили-были дети — Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси. Про них и про их приключения будет рассказано в этой книге.

Случилось это в самый разгар войны, когда всех четверых вывезли из Лондона, подальше от бомбежек. И отправили их в глубь страны, к старому профессору, жившему в десяти милях от ближайшей железной дороги и в двух милях от ближайшей почты. Жены у профессора не было; в огромном доме обретались он сам, его домоправительница, госпожа Макриди, и три служанки (их звали Айви, Маргарет и Бетти, и о них в этой книге больше ничего сказано не будет). Профессор был ужасно старый, седой и взлохмаченный — лицо у него поросло волосьем не меньше, чем голова, — но детям он сразу понравился. Правда, в тот вечер, когда они приехали и профессор вышел им навстречу из парадных дверей, Люси (самая младшая) чуть-чуть испугалась — слишком уж необычно старик выглядел, а Эдмунд (он был немногим старше Люси) едва не расхохотался — пришлось ему сделать вид, будто засвербело в носу.

Тем же вечером, пожелав профессору спокойной ночи, дети отправились наверх спать, и конечно, мальчишки тут же явились в спальню к девочкам для разговора.

— А нам здорово повезло, — начал Питер. — Мы отлично здесь устроимся, можете не сомневаться. Этот дед позволит нам что угодно.

— Очень милый старикан, — вставила Сьюзен.

— Добрый вечер, — сказала Люси.

Однако фавн был слишком занят — он собирал разлетевшиеся пакеты — и не сразу откликнулся. Наконец, все собрав, он кивнул девочке.

— Добрый вечер, добрый вечер. Прошу прощения за излишнее любопытство, но, если я не ошибаюсь, вы — не кто иная, как дочь Евы?

— Меня зовут Люси, — ответила Люси, не совсем понимая, о чем речь.

— Однако вы — еще раз прошу прощения, — вы именно то, что называется «девочка»? — спросил фавн.

Люси выбежала из каморки в коридор.

— Все в порядке, — повторяла она, — я нашлась!

— Не понимаю, почему ты кричишь, Люси? — сказала Сьюзен.

— Как почему? — изумилась та. — Разве вы меня не искали?

— Так ты, значит, спряталась? — понял Питер. — Бедняжка Лу спряталась, и никто-никто этого не заметил! Для того чтобы тебя начали искать, нужно спрятаться на подольше.

— Кто ты? — снова спросила королева. — Ты что, гном-переросток, сбривший бороду?

— Нет, ваше величество, — сказал Эдмунд, — у меня не было бороды, я еще мальчик.

— Мальчик! — воскликнула она, — Ты хочешь сказать, что ты из сынов Адама?

Эдмунд стоял столбом и молчал. В голове у него все так перепуталось, что он просто не понял вопроса.

— Я вижу, что ты прежде всего — остолоп, — сказала королева. — Не испытывай моего терпения, отвечай без уверток: ты — человек?

А ведь они играли в прятки, и потому Эдмунду и Люси довольно долго пришлось искать сначала Сьюзен, которая водила, а потом Питера, который прятался. Когда наконец все нашлись (а случилось это в той комнате, где стояли рыцарские доспехи), Люси выпалила:

— Питер! Сьюзен! Это все взаправду! Эдмунд все видел. Туда можно пройти через шкаф. Эдмунд и я, мы оба там были. Мы встретились в лесу. Давай, Эдмунд, расскажи им.

— О чем это она, Эд? — спросил Питер.

Тут и произошло самое скверное во всей этой истории. Эдмунда подташнивало, он был мрачен и злился на Люси за то, что она оказалась права, однако сам еще не знал, что собирается сделать. И вот когда Питер обратился к нему, он вдруг решился на такую гадость, на такую подлость, хуже какой не бывает. Он взял и предал Люси.

— Давай, Эд, рассказывай, — торопила Сьюзен.

Хотя эта история случилась давным-давно, когда наши дедушки и бабушки были еще совсем маленькими, однако вам совершенно необходимо знать ее, иначе вы не поймете, с чего все это началось и кто первым нашел дорогу, ведущую из нашего мира в чудесную страну Нарнию.

В ту пору на Бейкер-стрит в Лондоне жил знаменитый сыщик Шерлок Холмс, а семейство Бастейблов разыскивало сокровища на Льюишем-роуд. В ту пору мальчики носили костюмы с отложными крахмальными воротничками, а в школах порядки были куда хуже нынешних. Зато еда была вкуснее, а сладости и подавно; но я не стану дразнить тебя и рассказывать, какие лакомства продавались в ту пору почти на каждом углу. В те самые дни жила в Лондоне девочка по имени Полли Пламмер.

Она жила в одном из тех домов, что длинными рядами выстраивались друг за дружкой вдоль лондонских улиц. Однажды утром она гуляла в саду — и вдруг заметила, что из-за ограды, с соседского двора, на нее глядит какой-то мальчик. Полли очень удивилась: ведь в этом доме жили только взрослые, старый холостяк мистер Кеттерли и его сестра мисс Кеттерли, и детей ни у кого из них не было — во всяком случае, до сих пор. Вот почему Полли, хоть это и было не совсем вежливо, принялась разглядывать мальчика. Лицо у мальчишки было чумазое-пречумазое, словно он долго плакал, а потом утирал слезы испачканными в земле руками. Скажу тебе по секрету: так или почти так оно и было на самом деле.

— Здравствуйте! — поздоровалась Полли.

— Привет, — ответил мальчик, — Тебя как звать?

Все произошло так быстро и было настолько невероятно — даже в кошмарных снах Дигори не видел ничего подобного, — что мальчик вскрикнул от неожиданности. В следующее мгновение рука дяди Эндрю зажала ему рот.

— Тихо! — прошипел дядя, — Еще не хватало, чтобы услышала твоя матушка! Ты ведь знаешь, что может случиться. Знаешь?

Потом, много дней спустя, Дигори признался, что угроза дяди повергла его в ужас. Разумеется, он мгновенно замолчал.

— Так-то лучше, — хмыкнул профессор. — Впрочем, я тебя понимаю. Когда человек исчезает на твоих глазах, трудно с собой совладать. Да что там говорить, даже когда исчезает морская свинка…

Дигори осенило.

Кабинет дяди Эндрю исчез — вместе с дядей. Перед глазами все поплыло. В следующий миг Дигори увидел мягкий зеленый свет, сочащийся откуда-то сверху; внизу лежала тьма. Он не то чтобы стоял, но и не сидел и не лежал, и ничего не касался.

— Похоже, я в воде, — пробормотал мальчик. — Или под водой.

Накатил страх, но тут Дигори почувствовал, что его влечет вверх. Он вынырнул на поверхность и выбрался из воды на траву, что росла по берегу крохотного озерца.

Поднявшись, он мимолетно подивился тому, что с него не капает и дыхание у него ровное, словно он и не был под модой. И одежда ни чуточки не промокла! Мальчик стоял на берегу озерца шириной не больше десяти футов, со всех сторон окруженного лесом. Деревья клонились к воде; их кроны были такими густыми, что среди листвы не проглядывало и кусочка неба. Правда, сквозь листву пробивался зеленый свет, припекало даже в тени. В лесу было необыкновенно тихо: ни щебета птиц, ни жужжания насекомых, ни шелеста ветра. Казалось, еще немного — и можно будет услышать, как растут деревья. Озерцо, из которого выбрался Дигори, было не единственным; куда ни посмотри, за деревьями виднелись другие озера — десятки, если не сотни озер, в нескольких ярдах друг от друга. Корни деревьев тянулись к воде, жадно впитывая живительную влагу. Чудилось, что этот лес переполнен жизнью. Впоследствии Дигори частенько повторял: «Занятное местечко. В нем всего так много, как в пудинге».

Удивительнее всего было то, что Дигори, очутившись в этом лесу, напрочь забыл, как он сюда попал. Он не думал ни о Полли, ни о дяде Эндрю, ни даже о своей маме. Страшно не было; он не ощущал ни восторга, ни любопытства. Спроси его кто-нибудь: «Откуда ты, мальчик?», — он бы, пожалуй, ответил: «Я всегда тут был». Во всяком случае, так ему грезилось. Он был уверен, что провел в лесу всю свою жизнь, вовсе не желая иной доли — пускай вокруг ничего не происходило. Много лет спустя Дигори как-то обронил: «В таком месте никогда ничего не случается. Деревья растут, и все».

Сомневаться не приходилось — магия подействовала. И еще как! Дети стремительно падали — сквозь тьму, затем сквозь пелену причудливых, фантасмагорических теней. Постепенно становилось светлее. Внезапно ребята поняли, что уже не летят, а стоят на месте, и под ногами у них нечто твердое. Мгновение спустя мир вокруг обрел зримые очертания.

— Ну и местечко! — воскликнул Дигори.

— Мне тут не нравится, — проговорила Полли, зябко дернув плечиком.

Прежде всего ребята заметили свет. То был не солнечный свет и не электрический, не сияние ламп и не мерцание свечей; ничего похожего на этот ровный и жутковатый тускло-красный свет ни Полли, ни Дигори раньше видеть не доводилось. Свет падал на брусчатку площади и на дома, что возвышались со всех сторон. Небо над головой было густо-синим — точнее, иссиня-черным. Не верилось, что с такого неба могут светить солнце или звезды.

— Как тихо и темно, — сказал Дигори, — Словно вот-вот гроза ударит или наступит затмение.

Дети глядели то друг на друга, то на колокольчик, который все еще раскачивался в своей золотой арке. Внезапно послышался шорох, и они обернулись как ужаленные. О ужас! Одна из фигур — та самая женщина, так поразившая Дигори своей красотой, — медленно поднималась со своего кресла. Когда она выпрямилась, стало ясно, что она даже выше, чем представлялось поначалу. Пышное платье, корона, жгучий взор, изгиб губ — все говорило о том, что она привыкла повелевать. Королева! Женщина окинула взглядом зал, потом посмотрела на детей; по выражению ее лица было не угадать, о чем она думает.

Быстрым шагом королева пересекла зал и приблизилась к детям.

— Кто пробудил меня? Кто разрушил заклятие? — требовательно спросила она.

— Наверное, я, — робко ответил Дигори.

— Ты?! — Ладонь королевы — белая, холеная — легла на плечо Дигори, и мальчик вдруг сжался под ее неожиданной тяжестью. — Ты? Но ведь ты еще ребенок и простолюдин вдобавок. С первого взгляда заметно, что в тебе нет ни капли благородной крови. И как же простолюдин посмел войти в этот дворец?