Итак, на меня уже, по-видимому, возложена известная ответственность; во всяком случае, я собираюсь поступать, как человек, который о ней помнит. Я уже размышляю над вторым романом — он примерно в том же духе, что и «Главная улица», хотя существенно отличается от него в подробностях. На этот раз речь пойдет не о Кэрол, а о Рядовом Бизнесмене,

[1]

об Усталом Бизнесмене, живущем не в Гофер-Прери, а в городе с населением в 300 или 400 тысяч человек (то есть величиной с Миннеаполис, Сиэтл, Рочестер или Атланту), в городе со своей мощной индустрией, своим «малым театром», своим шефом охотничьего клуба и своим гостеприимным загородным клубом, городе, известном своей беспощадностью ко всякого рода ересям и своей близорукой, но дьявольски ловкой политикой сокрушения всего, что угрожает коммерческой олигархии. Я надеюсь, что сумею удержаться как можно дальше от всякой «пропаганды»; я надеюсь также сделать своего героя живым — это будет человек, которого мы слышим в спальном вагоне для курящих, где он нудно разглагольствует о нефтяных акциях, красотах озера Луизы, наглости коридорного Джорджа и многочисленных преимуществах его бьюика образца 1918 года перед бьюиком образца 1919 года…

Я рассказываю обо всем этом, памятуя ваш интерес ко мне. Я бы очень хотел поговорить с вами о том, как пишутся романы вообще, и о моем новом романе в частности… Это в самом деле адский труд! Сначала пробавляться случайными писульками в «Сатердей ивнинг пост», потом засесть за серьезный роман, посвященный такому городу, как, скажем, Детройт, а для этого научиться отбирать, сопоставлять, обобщать материал. А у нас в Америке слишком мало людей, к которым можно было бы обратиться с мучающими тебя вопросами, — совсем не то, что в Англии (там их, пожалуй, наоборот, слишком много; там и Бересфорд

[2]

и Суиннертон,

[3]

и они не помогают, а мешают друг другу). Вот вы и навлекли на себя ответственность — я вас цитирую!

Вашингтон, ноябрь, 1920 г.

Я прочитал с неослабевающим интересом ваше «Восстание против деревни», впрочем, как и все статьи этой серии.

Мне кажется, что вам стоит собрать эти статьи в отдельную книгу или использовать их в качестве основы для нее. Если книга появится, она станет весьма авторитетным изданием для широкого круга читателей. Именно поэтому я со всей настойчивостью хотел бы просить внести в статью ряд исправлений в оценки, касающиеся меня. Если бы речь шла не о книге, я бы не стал обращать на это ваше внимание.

Во-первых, я даже в самой малой степени не находился и не нахожусь под влиянием мистера Мастерса, хотя и глубоко им восхищаюсь; а между тем вы утверждаете это как очевидный и весьма важный факт и, в частности, пишете: «Кажется несомненным достижением для писателя в духе мистера Мастерса разработать подобный характер со всей глубиной». (Речь идет об одном из моих героев.) Но я начал размышлять над «Главной улицей» сразу же после окончания второго курса колледжа, то есть в 1905 году, 16 лет тому назад и за 10 лет до появления «Антологии Спун-ривер»: уже тогда я планировал свой роман с точки зрения его общей формы таким же, каким он наконец стал после целого ряда неудачных «зачинов». Во-вторых, я до сих пор не удосужился по-настоящему прочесть «Антологию Спун-ривер»! Года четыре назад один мой приятель имел обыкновение читать мне некоторые из его любимых стихотворений, входящих в нее. Я был восхищен ими, но — о идиот! — подобно многим начинающим писателям, так и не сумел заставить себя прочесть книгу, которой в ту пору зачитывались, которую захваливали. Поэтому я знаком всего лишь с десятью — двенадцатью характеристиками, которые читал мне мой друг; а поскольку их было так мало, я всегда предполагал, что это лишь характеристики отдельных лиц и что они не имеют прямого отношения к проблеме маленького городка или бунта против него.

Я прочел также три или четыре статьи, основательно и убедительно доказывающие, что я почти полностью списал «Главную улицу» с «Госпожи Бовари». Этого просто не может быть, так как, когда мне случилось прочесть «Бовари», я уже успел написать половину «Главной улицы». И, уж конечно, я не думаю, чтобы мне удалось списать свой роман одновременно и с «Госпожи Бовари» и с «Антологии Спун-ривер».

Я позволю себе также усомниться в вашей правоте, когда вы пишете о влиянии Мастерса на Зону Гейл, и возможно, даже на Шервуда Андерсона. Безусловно, Мастерс, Гейл,