Известной писательнице ужастиков Басе Кузнецовой было скучно ходить в бассейн одной, и она привлекла к оздоровительным заплывам дочку Индию. Но даже в этом мирном заведении дамы нашли неприятности: опоздавшая Бася прибежала в пустую раздевалку, открыла первый попавшийся шкафчик и… узрела там мокрое, холодное и абсолютно неживое тело! Милиция сходу решила — это сама писательница воплотила в жизнь одну из своих ужасных фантазий. Надо срочно доказать, что это не так! И первым делом Индия и Бася выяснили — убита девушка. Но Бася видела в шкафчике труп мужчины!..
Глава 1
— Подвинься-ка, Малюточка! — Раиса Павловна опустилась на скамеечку и потеснила задом развалившегося на мягкой подушке кота.
Кот был здоровенный, рыжий, мордатый, с усами, похожими на пышные пучки рыболовной лески. На малютку он походил мало, разве что на малютку саблезубого тигра, и характер имел соответствующий внешности. Добрый друг Раисы Павловны — сосед Валентин Иванович Солоушкин — ехидно титуловал кота-разбойника Малюткой Скуратовым. Раиса Павловна за любимца обижалась, а самому Малютке было все равно. Обидеть его могло только затянувшееся невнимание хозяйки к его пустой миске — поесть Малютка любил не меньше, чем поспать.
— Спи, Малютка, спи! — проворковала любящая хозяйка, заботливо укрывая дремлющего кота полой своей шерстяной кофты.
Никакого отопления на балконе не было, а окно Раиса Павловна открыла, чтобы максимально улучшить видимость.
Бывшая учительница к пенсионному возрасту не избавилась от переизбытка общительности и любознательности, но огорчительное нездоровье уже не позволяло ей заниматься кипучей деятельностью в гуще народных масс. С целью утоления мучительного информационного голода неугомонная старушка часами просиживала у балконного окна с театральным биноклем, а промежутки между сеансами наружного наблюдения заполняла чтением журналов.
Глава 2
Оглядываясь назад, я понимаю, что в тот день мне следовало быть настороже — утро было буквально соткано из дурных примет и скверных предзнаменований.
Первым делом, когда я собиралась на работу, сломалась «молния» на моей куртке. Это было некстати, но я не слишком расстроилась, потому что возраст куртки неумолимо приближался к пенсионному и надевала я ее только потому, что сегодня меня ждал бассейн, а мне не хотелось оставлять в общественном гардеробе новую шубку.
Погода меж тем была уже достаточно «шубная». Выглянув в окошко с нашего седьмого этажа, я убедилась, что травка на газоне у подъезда слегка заиндевела. Сверху сеялась мелкая белая дрянь, не слишком похожая на нормальный снег, но все же вполне подходящая для премьеры моей скромной меховой коллекции: к бело-рыжему бобровому полушубку у меня имелась новая сумка с хаотично разбросанными по кирпичного цвета замше лоскутами меха. В магазине меня уверили, что лохматые фрагменты сумки при жизни принадлежали енотовидной собаке. Посмертно енот был подозрительно похож на обыкновенного полосатого ваську, но я все-таки купила эту енотовидную кошку, потому что она замечательно подходила к моим шубным бобрам.
В общем, кончину старой куртки я перенесла стойко. Надела шубку, вздернула на плечо сумку, повертелась перед зеркалом и благосклонно улыбнулась сначала своему очаровательному отражению, а потом братцу Зяме. Он как раз шествовал по коридору в ванную в шикарном халате цвета мокко и с махровым полотенцем на плече.
— Бобры добры? — с сарказмом пробормотал Зяма, без большого восторга покосившись на мои меха.
