В Пограничном королевстве наступила осень. Разумеется, по природе здешней, приближенной к промозглой полуночи местности, зарядили моросящие нескончаемые дожди. С начала первого осеннего месяца потоки мутных облаков тяжело плыли к восходным краям, не позволяя слабым солнечным лучам коснуться превратившейся в жидкую грязь земли…

Олгар, милостью Митры свободный земледелец, поднял голову и плюнул в затянутое серой пеленой небо.

– Нергал бы побрал эту погодку! Эх, говорила мне матушка: «Сынок, ну зачем тебе ехать в такую дыру? Ну и что тебе светит с бесплатной раздачи земли? Вот у нас, в Гиперборее, землицы, бери – не хочу, правда, немного каменистая и промерзлая, да ты у меня парень крепкий… „Сидел бы сейчас, долбил заступом «землицу“, и за шиворот ничего бы не лилось… Тьфу! – Олгар от души сплюнул еще раз, вздохнул и продолжил выдергивать из смачно чавкающей грязи, бывшей когда-то черноземом, желтоватую, подгнившую репу.

За его спиной, возле недалекой опушке мокрого, унылого леса захлюпали по грязи чьи-то осторожные шаги. Олгар обернулся – кого там еще несет? – резко дернулся, потянувшись за болтавшимся на боку кинжалом, и его лицо окаменело от ужаса.

– Митра, защити грешного раба твоего! – истошно заорал крестьянин через мгновение, выронил нож, и бегом кинулся через раскисшее поле к маленькому домику с уютно светившимся окошком.

– Кром! – проворчал Конан, когда с неосторожно задетой ветки ему за шиворот обрушился водопад холодной воды. Это вдобавок к непрекращающемуся мелкому противному дождику! Там, в небесах, что, все спятили? Сколько ж можно поливать эту треклятую землю, на которой все равно ничего толком не растет?

Небольшой караван, в который бродяга-варвар нанялся охранником, вез из Нумалии различное ценное (и не слишком) барахло королю Пограничья, а также его подданным. Однако «король» – сильно сказано. В Пограничном королевстве испокон века царили столь немыслимые неразбериха и бардак, что разобраться в хитросплетениях политики этой маленькой страны не смог бы даже Митра, появись у него столь странное желание. Насколько было известно, западную часть так называемого королевства занимали отдельные кланы, постоянно враждующие между собой и вообще не признающие никакого короля. На восходе же шла извечная грызня за трон между местными графами и потому с уверенностью сказать, кто нынче занимает развалюху, пышно именуемую «королевским дворцом», было сложно. Впрочем, не все ли равно?..

У Конана после двух предыдущих посещений Пограничья сохранились довольно-таки неприятные воспоминания об этой унылой и заброшенной стране. Киммериец, впервые проезжая через закатные края, поневоле угодил в крупную междоусобную заварушку. Вступившись за девушку, он спас ей жизнь и восстановил справедливость (во всяком случае, так ему казалось), но при этом Конана едва не растерзал царственный бык – тотемное животное местных кланов. Во второй раз было значительно хуже: варвар помог очередному (вроде бы законному…) королю победить мятежного вассала, набравшего на службу кучу мерзопакостных колдунов из Звездного Братства. В общем, если пропускать мелочи и вспоминать только о самом главном, тогда его чуть не сожрало кошмарное чудище, не убила Раина Боссонская и не повесил граф Сизамбри. Веселенькая выдалась прогулочка, нечего сказать…

Но, по крайней мере, во время прошлых визитов стояло лето и не текло с неба!

Караван неторопливо пробирался густым лесом, редко посещаемая дорога размокла и лошади с трудом переставляли ноги, утопая в чавкающем липком месиве. Несколько раз колеса телег увязали настолько, что погонщикам приходилось слезать и подталкивать их – лошади не справлялись. Конан, как самый сильный, принимал в этом тяжком деле непосредственное участие, о чем красноречиво свидетельствовали его покрытые грязью выше колен, а некогда так хорошо выглядевшие и почти новенькие кожаные штаны и сапоги.

Словно в ответ на мысли варвара окрестный воздух наполнился пронзительными боевыми кличами и из-за мокрых елок на оторопевшую охрану каравана обрушились невесть откуда взявшиеся разбойники. Земля от непрекращающихся дождей размокла, нападавшие скользили по ней, как по льду, то и дело падая и ругаясь. Конан успел слегка удивиться боевой раскраске лиц: вымазанные чем-то черным лбы и виски, на левой щеке три белых полосы, тянущихся к углу губ. Дальше удивляться стало некогда.

К постоянно моросящему дождю добавился ливень длинных и тяжелых боевых стрел с широкими иззубренными наконечниками, предназначенными для того, чтобы калечить врагов. Один из немедийцев схватился за горло и с булькающим хрипом опрокинулся с коня, заметавшегося по долине, волоча за собой тело почившего хозяина.

«Предупреждали же дурака – одень защитный воротник!» – сердито подумал варвар, но тут возница его телеги выпустил поводья и дико закричал, хватаясь за ногу – глубоко вошедшая стрела распорола бедро, кровь так и хлестала… Вознице не пришлось долго мучиться – сразу две летящие смерти прошили ему грудь и шею, и парень мешком свалился под колеса. Телега, увлекаемая неизвестно куда неуправляемыми конями, подскочила, переехав тело, и покатилась дальше.

– К бою! – непонятно зачем завизжал Омал. Он успел вытащить свой сильно изогнутый лук и теперь непрерывно пускал стрелы, иногда даже попадая в разбойников. Кто-то из охраны сумел справиться с неожиданным потрясением и схватиться за оружие, и нападающие понесли первые потери: один получил стрелу в живот, рухнул на колени, попытался подняться, но следующая стрела вонзилась ему в глаз и грабитель повалился в грязь. Некоторое время труп продолжал скользить вниз, затем застрял между деревьев.

У Конана и Регарата луков не было, а потому они, спешившись, прикрывали укрывшихся за телегами щитами стрелков. Обмен стрелами продолжался ровно столько времени, сколько потребовалось нападавшим для лихого спуска по мокрому склону. Затем волна грабителей докатилась до остановившихся и сбившихся в кучу повозок и охране пришлось взяться за мечи. Последний залп лучников выбил из вражеских рядов около пяти нападавших, но их все равно оставалось еще порядочно.

Ночь опустила свою тончайшую вуаль на Пограничное королевство. Неподвижные деревья в густой лесной чаще стали сходны с диковинными существами из сказок и легенд, но бегущему человеку они напоминали только одно – ужасных существ, напавших на него и его спутников. Он спотыкался на бегу и все время затравленно оборачивался, пытаясь рассмотреть что-то в окружающей его полутьме. За его спиной взлетел к безмолвному небу протяжный заунывный вой, подхваченный по всему лесу. Человек судорожно дернулся, зацепился ногой за торчащий корень, упал, но тут же снова вскочил и, тяжело дыша, побежал дальше. Выглянувшая из разрыва в плотной занавеси темных туч бледноликая луна залила мертвенно-призрачным светом причудливые очертания дремлющих деревьев и мечущегося между ними беглеца. Из многочисленных ран человека сочилась кровь, темные капли повисали на высокой траве, отмечая путь преследуемого.

Человек в очередной раз споткнулся, взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, с размаху влетел в колючий кустарник и приглушенно взвыл от боли. Хотелось лечь и спокойно умереть, но жажда жизни пересиливала все, и человек упрямо бежал дальше, не обращая внимания на хлещущую кровь и хрустящий звук в боку – похоже, в схватке ему переломали пару-тройку ребер.

Преследовавший его вой внезапно, точно по отданной кем-то команде, прекратился. Мелькавшие в кустах смутные серые тени, недовольно порыкивая, повернули обратно.

Человек выбежал к подножью высокого холма, на вершине которого поднимались развалины крепостной стены и выглядевшие почти целыми здания. Кое-где, пронзая ночную тьму, светились робкие огоньки, зажженные людьми.

– Слава Митре! – с трудом проговорил побелевшими губами человек, добравшись до стены и проковыляв между криво висевших на петлях прогнившими створками бывших ворот. Ему пришлось еще пересечь густо заросший сорняками двор, разыскивая здешнюю гостиницу, и, оставляя за собой темный след, вскарабкаться по узкой и крутой лестнице на второй этаж. Его никто не заметил, и человек, задыхаясь после подъема, всем телом навалился на первую дверь справа. Та оказалась незапертой, и он с грохотом ввалился в комнату.

– Ладно, – согласно кивнул головой десятник, оглянулся по сторонам и, заметив светловолосого крепыша, гаркнул во всю глотку: – Эртель! Поди сюда! Да шевели, шевели мослами…

Кода парень с кислым видом подошел к столу, Эрхард хлопнул его по спине и, смеясь, представил:

– Это мой заместитель и заодно двоюродный племянник, хотя дядю, засранец, ни во что не ставит!

Племянник закивал головой и страдальчески закатил глаза, явно пытаясь показать, что сам многократно слышал уже все эти сказки, а всем прочим не стоит обращать на них внимания. После чего со словами: «Ладно, ладно, дядя, иди по своим делам, – довольно неприязненно подтолкнул десятника, заявив:

– Я сам вполне справлюсь.

Восходящее солнце ласково притронулось первыми лучами покрытых тонкими кружевами измороси к развалинам бывшей главной башни старого дворца. Сегодня ничто не мешало золотому небесному глазу – чистейшая прозрачная синева с легкими воздушными комками кучевых облаков простиралась над всем Пограничным королевством. Воздух был морозен и свеж, а столь ненавистная Конану промозглая осень медленно, но неуклонно отступала, казалось, исчерпав весь запас небесной влаги. За ней, властно отбрасывая ее своим ледяным дыханием, надвигалась некоронованная королева Полуночных стран – зима. Пройдет всего несколько дней, и она скует ледяным панцирем мелкие озера и непролазные болота, серебристой снежной шубой укутает поля и леса, погрузит в спячку чутко прислушивающихся к первым порывам ледяных ветров зверей…

Тонкий лучик пробился в щель неплотно пригнанных ставень и коснулся небритой щеки Конана, спавшего за столом в обнимку с объемистым глиняным кувшином. Варвар встрепенулся, пробормотал что-то невнятное, все еще блуждая в сновидениях, и открыл глаза. Осмотревшись, киммериец понял, что находится на постоялом дворе, у себя в комнате, вот только напрочь не помнит, как сюда попал.

В случайно задетом кувшине что-то булькнуло, неопровержимо доказывая, что там еще осталось вчерашнее пиво. Хорошим глотком осушив сосуд, Конан поднялся, и, широко зевая, потянулся, да так, что захрустели кости. По всему телу разошлась приятная истома, и варвар, все еще зевая, удовлетворенно улыбнулся и направился к окну. Он широко распахнул ставни и с наслаждением подставил солнцу лицо, полной грудью вдыхая свежий холодный воздух. Такую погоду киммериец, выросший в горах с их вечными холодными ветрами, обожал почти щенячьей любовью и сейчас позволил себе ненадолго предаться воспоминаниям.

Киммерия… Иногда Конан всерьез начинал задумываться, не послать ли ко всем демонам заманчивые, но продажные и смердящие города полуденных стран, и не вернуться ли назад, к дикой и свободной жизни на заснеженных горных лугах. Интересно, остался ли жив хоть кто-нибудь из его клана? Перед мысленным взором варвара точно в туманной дымке проплывали вроде бы давно забытые, но все же заботливо сохраненные памятью суровые лица – мать, отец, соплеменники и друзья… Ваниры, с которыми он отправился в свой первый поход… Внезапно из каких-то глубин возникло обрамленное растрепанными желтыми волосами лицо асира с рыжими обвисшими усами и небольшим шрамом. Бездумная спокойная улыбка Конана исчезла, сменившись кривой ухмылкой. Надо же, сколько лет прошло, а он все еще помнит этого типа, своего первого кровного врага, впервые в жизни заставившего гордого шестнадцатилетнего мальчишку из вольных горских кланов сполна испытать горечь поражения и собственное бессилие. Синфьотли. Да, его звали именно так.

Застарелая ненависть, внезапно вспыхнувшая с новой силой, заставила Конана в бешенстве стукнуть кулаком по жалобно хрустнувшему подоконнику. Из горла киммерийца вылетели невнятные хриплые звуки.

Утро выдалось тихое и морозное, в бледном небе сияло алое мохнатое солнце, тихо поскрипывал снег под сапогами деревенских жителей, снующих туда-сюда по площади. Конан проснулся и некоторое время просто лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам начинающегося дня. Где-то заливисто прокричал петух, в соседнем хлеву низко промычала корова, из конюшни при постоялом дворе доносилось тихое ржание их собственных лошадей. В правом углу комнаты мирно посапывала Селена, иногда постанывая во сне. За соседней стенкой богатырски храпел Хальмун. Варвар усмехнулся про себя, вспомнив старую поговорку: «Храп ванира способен поднять мертвеца из могилы или разрушить крепость». Странно, что эта деревянная лачуга еще не раскатилась по бревнышку. Внизу Ревальд шепотом переругивался со служанками, но разобрать, по какому поводу, было невозможно.

Наконец Конану надоело валяться на жестком тюфяке и захотелось пива. Поэтому он поднялся, блаженно потянувшись и зевнув, и по узкой шаткой лестнице прогрохотал в зал. Там уже завтракали гандеры и Эртель, уплетая яичницу-глазунью с беконом и зеленым луком. От ароматного запаха у киммерийца немедленно потекли слюнки и заурчало в животе, и он, толкнув пробегавшего мимо хозяина, потребовал:

– Кувшин светлого пива и яичницу, как у них, но из пяти штук.

– Сейчас, – рассеянно пробормотал Ревальд, у которого перед глазами все еще стоял вчерашний пугающий гость. Трактирщик так и не сказал о нем ни слова, хотя Эртель все утро язвил по поводу хлопавших ночь напролет дверей и наперебой с гандерами строил самые невероятные объяснения этому чрезвычайному происшествию.

Уже перед самым отъездом, когда оседланные кони ждали на площади своих хозяев, вышедший на крыльцо Ревальд бросил:

– Эрхард, а как вам удалось с ними расправиться? Что вообще произошло после того, как я грохнулся?

Сотник хмыкнул и пригладил усы, прежде чем начать неторопливое повествование о минувшем сражении:

– Ты еще не успел упасть, как откуда-то высочил Гильом. Он орал как бешеный, а рубился так, словно в него демон вселился. Именно он расправился с убийцей Вальсо и Хальмуна, а мы с племянником – Веллан к тому времени уже не мог держаться в седле – насели спереди. Оставшиеся в живых не выдержали и бросились в разные стороны. Их осталось всего пятеро. Один по дурости попытался проскочить между мной и Эртелем. Мы сделали из него три куска мяса. На другого бросился Гильом, стащил с коня и перерезал горло. Еще один счел Гарта легкой добычей… Два меча убедительно доказали, что это не так. Прежде чем свалиться, он прошел несколько шагов, волоча за собой кишки… Четвертого зарубила Селена, когда он попытался перелезть через дерево и удрать. Последний на счету Веллана. Наш остряк свалил его коня, и парень просто вылетел из седла, свернув себе шею.

– Исчерпывающий рассказ, – Конан оглянулся назад. Зловещая поляна была теперь лишь туманным просветом между высокими деревьями. Отряд, уменьшившийся на двух человек, медленно ехал по занесенной снегом дороге, направляясь к угрюмым клыкам Грааскаля, возвышавшимся совсем рядом и сверкавшим немыслимо чистой белизной. Позади над притихшим лесом вилась еле различимая струйка сизого дыма – догорал очередной погребальный костер.

Настроение в отряде было подавленным. Веллан еле держался в седле, то и дело морщась от боли в раненом бедре. Гарт часто кашлял, сплевывая кровь, и тревожно поглядывал на брата, выглядевшего изрядно помятым. На обычно бесстрастном лице Эмерта застыло недоумение. Память к нему возвращалась медленно, обрывками, и боссонец то и дело растерянно покачивал головой. Конана мучила постоянная боль в затылке. Бледная Селена ехала рядом с ним и никак не могла свыкнуться с мыслью, что собственными руками лишила жизни двух человек. Дядя и племянник грустно вздыхали и помалкивали.

Через три дня после ночевки в брошенной деревушке Бринвелктон отряд поднялся на перевал. Поднялся пешком – всех лошадей пришлось прирезать. Зато мяса теперь было вдоволь и Конан вновь почувствовал себя человеком, самодовольно поглядывая на приунывших и с трудом тащившихся по глубокому снегу товарищей. С полным желудком киммерийцу было не страшно ничего, а тем более горы. К тому же небо было ясным, ветер – слабеньким, и поход выглядел просто прогулкой.

– Ну все, – еле выдохнул Эрхард, когда они взобрались на заметенный снегом и обледеневший перевал. – Теперь еще поллиги почти ровной дороги – и вниз. Когда капище громили, стояло лето и мы туда за один день добрались. А теперь ползем как черепахи, только ты скачешь, ровно горный козел… Слушай, Конан, раз тебе делать нечего, пробегись вперед, посмотри, что там.

– Нашли дурака – носиться туда-сюда! – от души расхохотался варвар. – Лучше уж я пойду впереди, а если кто выскочит – успею предупредить.

Остальные не видели в этом ничего смешного и с явным неудовольствием косились на жизнерадостного киммерийца.

– Шел бы ты действительно вперед, – проворчал Эртель, дыша на замерзшие руки. – А то здесь от тебя никакого толку.

Над Граскаалем всходило солнце. Неприступные горные пики холодно сверкали в его колючих лучах. Конану, только что шагнувшему из мягкого сумрака гномьих подземелий на заснеженную землю долины, где стоял покинутый храм, они показались просто ослепительными. Он прищурился и злобно посмотрел на светило. Сегодня хорошая погода его совершенно не радовала.

– Веллан, смотри, варвар на солнце злится, – как всегда, из-за спины раздался едкий голос Эртеля. У киммерийца с утра было плохое настроение, и он резко повернулся к насмешнику с намерением пнуть его как следует. Однако ухмылявшийся до ушей Эртель уже успел предусмотрительно отскочить на безопасное расстояние.

– Давай в догонялочки? – предложил он, оглядываясь и высматривая возможный путь к отступлению. – Спорим, не догонишь?

Конан скрипнул зубами и, наклонившись, набрал пригоршню снега.

– Делать мне больше нечего – за тобой бегать… – пробурчал варвар, а его руки тем временем слепили приличных размеров снежок. Эртель подозревал, что против него замышляется какая-то гадость, но увернуться не успел. Киммериец с гнусной ухмылочкой почти без замаха метнул свой снаряд, выждав момент, когда неугомонный насмешник отвернется. Лицо Эртеля оказалось залеплено мокрым снегом, а сам он, от неожиданности сделав пару шагов назад, не удержался на ногах и рухнул в сугроб. Оттуда немедленно донеслись неразборчивые ругательства, заглушенные громовым хохотом и советами: