– Во имя Митры, где же, наконец, Его Величество?

Такой вопрос мог возникнуть только в Аквилонии, и то при условии, что ею правит варвар. В других цивилизованных странах придворные обычно знают, где находится их монарх. Здесь же служащему канцелярии, в обязанности которого входило докладывать королю об испрашивающих официальной аудиенции, приходилось исходить не одну лигу по дворцовым коридорам, прежде чем он сталкивался с правителем империи. Поэтому Люций, уже порядком уставший, решил зайти в караулку к офицерам стражи и точно выяснить местонахождение Его Величества.

Лишь год минул со времени сокрушающего разгрома аквилонской армии объединенным войском короля Офира Амальрика и правителя Кофа Страбонуса. Пока считавшийся погибшим король Конан пытался выбраться из Алой Цитадели, обиталища колдуна Тсота-Ланти, в Тарантии власть захватил принц Арпелло, изгнавший из города наместника короля графа Троцеро. Арпелло, как всякий временщик, думал лишь о собственной выгоде, и утопил столицу в крови и беззакониях. В то время как армии Офира и Кофа осаждали брошенный на произвол судьбы Шамар, новоявленный правитель громил гарем своего предшественника. В бессильном гневе жители столицы окружили дворец, на одной из башен которого принц Пеллийский презрительным смехом встречал их требования защитить страну от врагов и прекратить погромы в городе. Неожиданное появление Конана решило судьбу как Арпелло, так и Аквилонии. Принц был убит, народ растерзал его вассалов, а Конан с отрядом Троцеро наголову разбил Страбонуса и Амальрика под стенами Шамара и вновь занял свой потерянный было престол.

С тех пор в Аквилонии царили мир и спокойствие, изредка нарушаемые незначительными вылазками пиктов на западных границах. Огромного выкупа, заплаченного наследниками королей Кофа и Офира, хватило на то, чтобы отстроить новые прекрасные здания взамен разрушенных, укрепить армию и границы, и еще осталось на закупку большой партии знаменитых зингарских вин для празднования двухлетия правления Конана Аквилонского. Остатки именно этого вина и допивали офицеры, коротавшие в караулке время между дежурствами.

Один из них, маленький и кривоногий, с воодушевлением рассказывал какую-то историю, соорудив на столе из хлебного мякиша и глиняных кружек подобие крепости. Остальные с равнодушным видом потягивали вино, не проявляя должного интереса к повествованию.

В самом сердце Аквилонии, на отмелях реки Хорот, окруженная высокими стенами, вольно расположилась жемчужина западных стран – Тарантия, хранительница короны великой империи. Она не обладала изящной вычурностью городов Турана, кипучим многолюдьем торговой Мессантии, экзотичностью Хоршемиша или суровым величием Кордавы – но чувствовалась в ней какая-то особенная дерзкая жизнестойкость, позволяющая ей с насмешливой снисходительностью взирать на более древние города, уже растерявшие в прошедших веках свой задор.

Сколько пожаров, эпидемий, восстаний и захватов власти пережила Тарантия, не единожды разрушались ее дворцы, храмы и акведуки – но вновь возрождался неукротимый город, наполнялись людским потоком его улицы и площади, вновь тянулись туда караваны купцов, приезжали искать счастья ремесленники и наемники, прибывали для учебы в Университете молодые люди со всех концов света, шли паломники – посетить храмы Митры, стекались аристократы всех мастей в расчете на славу и положение при дворе. Сейчас столица, оправившись от волнений, связанных с недолгим правлением принца Арпелло, вновь расцвела, и горожане с головой ушли в свои будничные радости и заботы, как всегда не задумываясь о том, насколько ненадежно спокойствие в этом изменчивом мире.

Меньше всего склонны были задумываться о будущем обитатели Тарантийского Университета – предмета гордости и головной боли властей столицы. И сейчас, несмотря на поздний вечер, когда почтенные горожане уже пристраивают на голову ночной колпак, в небольшом кабачке, что близ Университета, веселье было в полном разгаре. Кабачок назывался «Белый Конь», что подтверждала вывеска с намалеванной на ней бледной головой некого мифического зверя, но студенты, бывшие основными его посетителями, называли его просто «Конюшня» – и это название, надо признать, подходило кабачку гораздо больше. Он состоял из одного обширного зала, где на полу, засыпанном начавшей подгнивать соломой, громоздились деревянные столы и скамейки, которые даже вселенский потоп не отмыл бы от въевшихся в них жира и копоти. Попытки нескольких масляных фонарей разогнать полумрак, перемешанный с плывущим из кухни дымом, были просто жалки. За стойкой уныло восседал сам хозяин «Белого Коня», проклинающий, казалось, себя, свое заведение, своих посетителей и остальной мир в целости. Впрочем, в кредит он отпускал охотно, что снискало ему большую популярность среди местной молодежи.

Но вечные грязь, вонь и духота, царившие в кабачке, не мешали компании неприхотливых любителей наук наслаждаться жизнью, молодостью и дурным, зато дешевым вином. Повод для сегодняшнего празднества уже был прочно забыт всеми присутствующими. Кажется, провожали домой в Аргос молодого Джицци. По крайней мере, платил именно он.

Украшали развеселую компанию несколько пестро одетых женщин, согласных за бесценок дарить свою любовь вкупе с известными болезнями. Одна из них, блондинка с устрашающе накрашенными губами, слезла с колен худого смуглого зингарца и, слегка пошатываясь, исчезла за дверью, ведущей на задний двор. Ее кавалер понимающе кивнул и присоединился к нестройному, однако на редкость единодушному хору, затянувшему одну из незамысловатых студенческих песенок:

Послеполуденное солнце золотило лениво набегающие на песок воды Западного океана. Белые чайки деловито сновали над морской гладью, время от времени с торжествующим криком вылавливая из воды сверкающих как алмазы рыб. Далеко, у самой линии горизонта, виднелись галеры с облачками парусов, казавшиеся нарисованными на сияющей лазури.

Вайд, корсар Его Величества Короля Зингары и капитан знаменитого «Непоседы», любил это тихое предместье Кордавы с его кривыми тенистыми улочками и воздухом, напоенным морской свежестью и запахом апельсиновых деревьев. Поэтому и обосновался он именно здесь, а не в столице, как другие удачливые капитаны корсарских кораблей. Вайд приобрел в предместье небольшой домик, где поддерживала чистоту и уют степенная домоправительница матушка Лусена, и где так славно отдыхалось в перерывах между выходами в море в отдалении от сутолоки столицы.

Нельзя сказать, что Вайд не любил Кордаву. В этом городе прошло его детство, здесь жила и умерла его мать, отсюда он в первый раз отправился в море на пиратском караке – и сюда же вернулся несколько лет спустя, возмужавший, разбогатевший и повидавший немало удивительного и загадочного. Не знающий никакого дела, кроме морского, Вайд купил корабль, нанял матросов – и получил официальный патент короля Зингары на корсарство. Осторожному и дальновидному капитану везло, и матросы «Непоседы», вернувшись из очередного похода, шумно пили за здоровье Вайда, довольно гремя увесистыми кошельками. Сам Вайд не любил пьяных кутежей в припортовых тавернах и, опрокинув с командой карака положенную по традиции кружку эля, уезжал в свой дом, роскошно и не без вкуса обставленный им самим, чтобы наслаждаться уютом, достатком и покоем, которых был лишен всю предыдущую жизнь.

Вайд оторвал взгляд от моря, на которое мог смотреть часами, и обернулся к товарищам, сидящим в увитой зелеными виноградными лозами беседке. Пятеро мужчин и три женщины наслаждались гостеприимством хозяина, празднуя очередное удачное возвращение из моря.

Черноволосая красотка Вьяна перебирала струны виолы и грудным бархатным голосом пела простую трогательную песню – из тех, что нравятся морякам.

Этот день начался для Ларго необычно. С утра в казармы Черных Драконов, личной стражи Его Величества Короля Аквилонии, явился служащий королевской канцелярии – что было само по себе странно, ибо военные и чиновники терпеть не могли друг друга – и, заглянув в какую-то бумажку, громко вопросил:

– Находятся ли здесь некие гвардейцы Ядрин, Смелидес и Ларго?

Тут чиновник дал маху – «некие» Ядрин, Смелидес и Ларго были еще не гвардейцами, а всего лишь учениками при отряде королевской стражи, ожидающими со временем официального зачисления в Черные Драконы. Правда, они носили такую же форму, как другие гвардейцы, но без всяких знаков отличия, а внушительный меч с выбитым на пяте клинка драконом заменял пока обычный длинный кинжал. Да что взять с этого крючкотвора, явно не способного отличить елмань от доломани!

Молодые люди поднялись и подошли к чиновнику, всем своим видом выражая независимость. Тот окинул их пренебрежительным взглядом и уронил:

– С вами будет говорить Его Величество король Конан Аквилонский. Быть в полдень во дворце в Малом Приемном зале. И не забудьте вымыть свои рожи и причесаться, – и служащий, одарив их на прощанье еще одним уничижающим взглядом, удалился.

Получив свою порцию похлебки и пресную лепешку, Ларго уселся около костра и начал торопливо глотать уже поостывшее варево. После целого дня езды по свежему воздуху есть хотелось ужасно, и обычная солдатская пища казалась не хуже блюд, готовящихся на королевской кухне. Ларго еще пришлось выдержать целый шквал насмешек со стороны гвардейцев, когда выяснилось, что новичок в спешке не захватил миску и ложку, а теперь ждет, что кто-нибудь одолжит ему свои. Благодетель в итоге нашелся, но пока юноша дождался своей очереди – он уже был готов съесть сырым хоть демона.

Расположившиеся у соседнего костра король и офицеры ели то же, что и солдаты – мельком глянув, Ларго убедился в этом, и его уважение к Конану немало возросло. Со стороны отстоящего отдельно лагеря придворных тянуло дразнящим запахом жареного мяса – там слуги крутили на вертелах привезенных с собой кроликов и гусей, и раздавался частый звон чаш – явно не с родниковой водой. Гвардейцы и пехотинцы косились в сторону дворян со смесью презрения и зависти.

Насытившись, Ларго отправился к текшему на краю поляны роднику, чтобы вымыть миску – и едва не угодил на копье часового, скрытого густыми зарослями орешника. Беззлобно ругнув незадачливого гвардейца, часовой снова исчез в темноте, а Ларго недоуменно покрутил головой, удивляясь предусмотрительности офицеров, позаботившихся о карауле в совершенно безопасном, на взгляд юноши, месте.

Вернувшись от ручья, Ларго застал в компании гвардейцев пехотного офицера, которого многие Драконы, по-видимому, хорошо знали. Офицер был невысок ростом, кривоног, пучеглаз и по самую макушку полон собственного достоинства. В одной руке он держал лепешку, а другая застыла в ожидании, пока к нему вернется пущенная по кругу фляга с элем.

– …и покатилась его голова прямо мне под ноги, – увлеченно рассказывал офицер, не забывая откусывать от лепешки. – Так я и расправился с этим Зогар Сагом. Премерзкий был колдун, скажу я вам, даже меч было марать жалко…