Барак Обама ласково улыбается мне и треплет по плечу, слегка наклонившись с высоты роста звезды НБА.

 Запомни этот день, парень, — говорит он мне.

 Я запомню, — обещаю я, тем более, что я и впрямь намерен это сделать.

 Ну так запомни его хорошенько, — как и все политики, он одержим собой и не замечает собеседника.

 Это будет самый знаменательный день современной истории, — предрекает он.

Я гляжу еще некоторое время в коридоре, не появится ли кто, но прошли, кажется, уже все. Можно начинать, думаю я. Снимаю с себя ливрею, которую обязан надевать каждый раз, когда стою у дверей и открываю их для почетных гостей. Облачаюсь в костюм обслуживающего персонала.

Это все проклятая жадность стран–членов ООН. Они так мало жертвуют на свою организацию, что администрации приходится экономить на штатах. Разумеется, после того, как на всем остальном сэкономлено. Сначала мы урезаем программу помощи странам Африки страдающим от жажды, а потом задумываемся над тем, чтобы продать машины из автопарка. Африку мне не жалко. Все, что вы дадите ей, пропадет бесследно. Поить Африку это все равно, что ссать в песок. А вот себя жалко. За одну зарплату мы выполняем несколько работ. Например я сегодня буду еще и официантом. Стану разносить воду, кофе и чай.

Причем сделаю это первый раз в жизни с удовольствием. По личным причинам, о которых смогу рассказать лишь через 12 минут 45 секунды. Нет, уже 12 минут 42 секунды. Ну и так далее. Время летит, говорят мудрецы, и они правы. Нам не дано предугадать, к чему приведет нас время, говорят они, и они правы. Мы и правда не знаем, что нас ждет. За одним исключением. Вернее, двумя.

Мы все умрем, это раз.