"Тик-ки-так, тик-ки-так",- шептали старинные часы на первом этаже дома. Не было никаких звуков, кроме тиканья часов - кроме стука сердца у Ронни. Он стоял один в своей спальне наверху. Его хрупкое тело дрожало, на белом лбу блестел пот. Ронни казалось, что часы говорят: "Па-па и-дет, па-па и-дет!"

В комнату просачивались мягкие сентябрьские сумерки 2056 года. Ронни радовался приходу темноты. Ему хотелось уйти в ее глубокое молчание, слиться с нею воедино, убежать навсегда от гневных голосов и сердитых глаз. В полных страха глазах мальчика появилась надежда. Может быть, что-нибудь произойдет. Может быть, с папой случится что-нибудь на улице. Может быть...

Он крепко закусил губу, потряс головой. Нет. Что бы папа ни сделал с ним, нельзя желать... На посадочной площадке возник визг вертолета. Ронни затрепетал, пульс у него ускорился. Все мышцы его маленького тела словно превратились в сеть туго натянутой проволоки. Звуки и движение внизу. Мама выключила рубильник автоповара в кухне. Послышались ее медленные шаги на высоких каблуках. Хлопнула дверца вертолета. Дверь дома открылась. Низкий обрадованный папин голос раздался на лестнице:

- Хелло, красавица! Ронни съежился в темноте у полуоткрытой двери спальни. "Пожалуйста, мама, - кричали все его мысли, - не говори папе, что я сделал!" Послышался мерный, невнятный шепот.

- Он делал - что?